— Если ты настаиваешь…

— Я не просто настаиваю, Ленни, я требую, — улыбается Хорос, и я отражаю его улыбку своей.

— Издержки происхождения?

— Можно и так сказать.

В сумочке начинает вибрировать сейт. Соскользнув со стула, достаю его и бросаю взгляд на экран. С ума сойти, уже начало десятого! Время с другом, в нервном ожидании Тёмного, не просто пролетело, а промчалось. Вот только мне сейчас следовать его примеру, срываться и лететь в «Аторру» совсем не выгодно.

— Какие-то проблемы, Ленни? — интересуется Ксанор.

— Что-то с Литой? — хмурится Хайме. Впрочем, он хмурится последние минут пятнадцать, стоило Хоросу нарисоваться рядом с нами.

Видимо, я сильно побледнела. А как тут не побледнеть, принимая такое непростое и, возможно, опасное решение, как продинамить будущего правителя Грассоры.

Сбрасываю его звонок, вырубаю сейт, чтобы больше ничто не вибрировало в сумочке (если бы так же легко можно было вырубить дрожь, прокатывающуюся вдоль позвоночника), и беззаботно отвечаю:

— Всё в порядке. Ничего важного.

— Ну тогда пойдёмте, — стянув со стойки бокал с сильрой, встаёт на ноги Хорос, — познакомлю вас со своими друзьями и виновницей нашей с тобой новой встречи, Ленни.

Эления

Ксанор идёт впереди, мы следуем за ним. Меня слегка потряхивает, Хайме — колбасит. Я хорошо знаю Лосано и прекрасно понимаю, что он сейчас испытывает. Друг для меня как раскрытая книга, в которой подробно описаны все его эмоции и переживания. А я для него… точно не друг, вернее, не подруга. И с этим надо что-то делать. В самое ближайшее время. Но только не здесь и не сейчас.

Здесь я точно не стану с ним отношения выяснять.

Мы проходим через танцпол, и перед нами все расступаются. Вернее, расступаются все перед Тёмным, едва ли не кланяясь ему в ноги. Не представляю, что бы здесь начало твориться, вздумай Гаранор посетить это событие. Наверняка пали бы перед высшим на колени и стали бы ему молиться.

Я тут же себя одёргиваю. Какие только глупости не полезут в голову на нервной почве.

— А вот и наша именинница. — Поднявшись по лестнице, Ксанор первым делом подходит к девушке в красной блузе.

При виде Хороса она подскакивает на своих шпильках и подставляет ему щеку для поцелуя. Принимает от гостя небольшую бархатную коробочку, улыбается томно, после чего переводит взгляд на меня и Хайме, и тот (взгляд, а не Хайме) холодеет на несколько градусов.

И тут я вспоминаю, где её видела. На обложках онлайн-журналов, в многочисленных рекламах и даже в парочке фильмов. И как же сразу её не узнала! Известная на весь мир топ-модель, начинающая актриса и даже немножко певица. Всё эта Нарсиса Кастальдо. Муза великих кутюрье, красавица с ногами от ушей и лицом, которому позавидует любая Светлая.

— Вижу, ты с компанией, — сдержанно кивает нам именинница.

— Нарси, это сонорина Лэй. Она занимается организацией свадьбы века. Эления, это Нарсиса, — знакомит нас Тёмный. — А это… — демонстративно хмурится, словно пытается вспомнить, как зовут моего друга. Неужели настолько всё плохо с памятью? — Прости, забыл, как тебя зовут?

Мне так и слышится, как Хайме от досады скрипит зубами. У меня же руки чешутся плеснуть в наглую самоуверенную рожу Хороса пару порций коктейля.

— Сонор Лосано, — мрачно бросает друг.

— У-у, как официально, — подаёт голос сидящий по правую руку от именинницы парень.

Симпатичный, манерный, лет двадцати пяти на вид. Тёмные волосы прилизаны, аляповатая рубашка распахнута на груди, светлые брюки облегают тренированные ноги, а лицо освещает (практически буквально) белозубая улыбка. Тоже, небось, из мира моды.

— А это у нас Виталь Медина, — представляет парня Ксанор.

— Можно просто Вит, — вставляет тот.

— Он, Ленни, неплохо фотографирует, — отсыпает ему скупой комплимент Тёмный.

— Неплохо? — фыркает фотограф. — Да я лучший во всём Кадрисе, если не во всей Грассоре!

— От скромности ты точно не умрёшь, — хихикает одна из девушек, компактно сидящих на кожаных диванчиках справа и слева.

А «Нарси», стрельнув в меня теперь уже не прохладным, а колюче-ледяным взглядом, задумчиво тянет:

— Ленни, значит… — Потом, будто опомнившись, снова цепляет на лицо улыбку и приглашает Ксанора присаживаться с ней рядом.

Но Хорос делает вид, будто её не слышит, и возвращается ко мне. Ну то есть к нам с Хайме. Но моего друга он в упор не замечает.

Для нас незаметно освобождается диванчик. Я даже не успеваю заметить, кто встаёт и куда уходит — вокруг крутится слишком много народа. Ксанор представляет нам ещё парочку друзей, потом пытается познакомить с какой-то девушкой, но тут у него снова случается провал в памяти, и он бросает это дело, а девица явно на него обижается.

По щелчку пальцев нам приносят выпивку. Я только делаю вид, что пью, а сама лишь подношу к губам бокал с сильрой. Хайме же, наоборот, не жалеет спиртного, и Ксанор тоже, как это водится, ни в чём себе не отказывает.

Нарсиса пытается клеиться к Хоросу, меня донимает вопросами фотограф, не забывая хвастать, какой он крутой и что за одну фотосессию у него даже такие известные модели, как Кастальдо, готовы продать душу, тело и всё, что у них имеется. При этом мне он предлагает съёмку у него в пентхаусе совершенно бесплатно, нагло заявляя, что фотографий Светлой в стиле ню у него ещё не было, и он не прочь мной, как он выражается, плотно заняться.

— Вит, закругляйся, — сощурившись, цедит Хорос, всё это время уделявший внимание имениннице, но, как оказалось, прислушивавшийся и к нашему разговору.

— Да я же просто предлагаю, — сразу идёт на попятную фотограф.

— Будешь предлагать такое своим шлюхам, — в голосе Тёмного больше металла, чем во всём этом клубе и ближайших кварталах вместе взятых.

— А разве не все Светлые шлюхи? — доносится до меня откуда-то сбоку, и свита Нарсисы начинает смеяться в голос. В том числе и именинница, которая шутку явно оценила.

Мне хочется вскочить и врезать подонку, но меня опережает Хайме. Он резко подхватывается, хватает весельчака за грудки — одного из друзей Хороса, имени которого я так и не запомнила, и, поставив его на ноги, со всей силы бьёт его по лицу.

Парень падает обратно на диван, едва не подмяв под себя какую-то девицу в мини, громко матерится и трёт наливающуюся цветом скулу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На миг все вокруг будто замирают, а я прикрываю глаза, как-то запоздало вспоминая, что Хорос именно для этого меня и нанял: предотвращать малейший скандал, который может просочиться в прессу и в котором, пусть даже косвенно, может быть замешан Ксанор.

Но я, вместо того чтобы чётко следовать всем пунктам нашего с ним договора, только и делаю, что продолжаю его нарушать.

Из оцепенения все выходят почти одновременно.

— Крутой, значит, да? — сплёвывает неудачно пошутивший пижон и снова, словно резиновый мячик, подскакивает на ноги, явно собираясь дать сдачи. — Защитничек нашёлся. Шёл бы ты отсюда со своей…

Договорить он не успевает, так же, как и Лосано не успевает снова ему хорошенько вмазать. Хорос оказывается быстрее: одно молниеносное движение, и вот он уже между ними, резкими фразами дробит на осколки вновь повисшее на балконе молчание:

— Осторожнее, Адам. Если ударю я, ты уже больше не встанешь.

Тьма змеями вьётся вокруг Хороса, угрожающе стягивается вокруг него, овивает руки, одна из которых прижата к груди этого Адама, а другая крепко сжимает плечо Хайме.

— Да я ведь просто пошутил! Что вы все такие нервные?!

— А теперь ты просто извинишься перед моей подругой, и мы больше не будем портить Нарсисе праздник, — на удивление сдержанно говорит Тёмный.

И всё-таки у него с братом больше общего, чем кажется на первый взгляд. Сейчас он как никогда похож на Гаранора. Холодный, невозмутимый, жутко-спокойный. Такой, которого хочется и надо бояться.