– Если будет необходимость, не бойтесь обращаться прямо ко мне. Для этого я здесь нахожусь и люблю вас, как всех чад Создателя.

Девочки просияли и снова сделали реверанс, на сей раз гораздо увереннее. Круглыми глазами они смотрели на золотой перстень у Верны на пальце. Как полагается, они поцеловали собственные кольца, шепча молитву Создателю. Верна сделала то же самое. Глаза послушниц округлились еще больше.

Верна протянула руку.

– Не хотите ли поцеловать кольцо, символизирующее Свет, за которым все мы следуем?

Послушницы по очереди опустились на колено и поцеловали перстень с изображением восходящего солнца. Верна положила им на плечи руки.

– Как вас зовут?

– Элен, аббатиса, – представилась одна.

– Валерия, аббатиса, – выговорила вторая.

– Элен и Валерия. – Верне не потребовалось напоминать себе, что следует улыбнуться. – Запомните, Элен и Валерия: хотя многие знают больше вас и могут научить вас разным вещам, нет таких, кто стоит ближе к Создателю или дальше. Даже я. Мы все – его дети.

Послушницы ушли, а Верна еще раз улыбнулась и помахала рукой им вслед.

Оставшись вдвоем с Фебой, она прикоснулась к холодной металлической пластинке в стене. Огромная дверь, представляющая собой гигантский каменный монолит, с грохотом сдвинулась с места. Пол задрожал. Главный вход в хранилище закрывался крайне редко. Только при чрезвычайных обстоятельствах и только аббатиса могла его запечатать. Верна шагнула вперед, и дверь закрылась у нее за спиной. В хранилище было тихо, словно в могиле.

Верна прошла мимо древних, потертых столов, заваленных свитками, увидела кое-где сборники простейших пророчеств. Должно быть, сестры вели занятия. В нишах горели лампы, но все равно казалось, что в хранилище царит темень. Длинные ряды книжных полок высились вдоль стен между массивными каменными колоннами.

Уоррен был в одном из дальних залов. Доступ туда был разрешен далеко не всем, поэтому каждое из крошечных помещений имело собственную дверь и щит. Там, где сейчас находился Уоррен, хранились самые ранние пророчества, написанные на древнед’харианском. Теперь уже мало кто владел этим языком, но Уоррен и предшественница Верны были среди этих немногих.

Когда Верна вошла, Уоррен едва взглянул на нее.

– Феба сказала, что ты хотела посмотреть какие-то книги, – рассеянно бросил он.

– Уоррен, я хотела поговорить с тобой. У меня новости.

Переворачивая страницу, он даже не соизволил поднять взор.

– Да-да, хорошо.

Нахмурившись, Верна пододвинула стул, но не села. Заученным движением она выхватила левой рукой дакру. Дакра очень напоминала кинжал, только ее серебряный клинок был круглым и тонким, словно игла. Но не раны, нанесенные им, были смертельными. Дакра – оружие, обладающее древней магией, – мгновенно вытягивала жизнь из жертвы, независимо от тяжести нанесенного ею ранения. И защиты от ее магии не было.

Уоррен наконец поднял голову. Глаза у него были красные от усталости.

– Уоррен, я хочу, чтобы ты взял вот это.

– Дакра – оружие сестер.

– У тебя тоже есть дар, так что ты можешь ею пользоваться не хуже меня.

– И зачем она мне, по-твоему?

– Чтобы защищаться.

– О чем это ты? – нахмурился Уоррен.

– О сестрах... – Верна осеклась. Кто знает, как далеко могут слышать те, кто владеет Магией Ущерба. Услышали же они Аннелину. – Ну, ты понимаешь. – Верна понизила голос. – Уоррен, твой дар бессилен против них. А от этой штуки спасения нет. Никакого. – Она ловко покрутила дакрой, демонстрируя завидную сноровку. Серебро мрачно сверкнуло в тусклом свете лампы. Перехватив дакру, она протянула ее Уоррену рукояткой вперед. – Я нашла несколько штук у себя в кабинете и хочу, чтобы одна была у тебя.

Уоррен отмахнулся.

– Я не знаю, как обращаться с ней. Я умею только читать старые книги.

Верна сгребла его за воротник балахона и притянула к себе.

– Просто ткнешь ею, и все. В живот, грудь, спину, шею, руку, ногу – все равно! Просто ткни, призвав одновременно свой Хань, и противник будет мертв, не успеешь ты и глазом моргнуть!

– У меня рукава не такие, как у тебя. Я ее потеряю.

– Уоррен, дакре совершенно все равно, где ты будешь ее носить. Положи в карман, если хочешь. Только не сядь на нее ненароком.

Вздохнув, Уоррен взял дакру.

– Ну, если это доставит тебе удовольствие... Только сомневаюсь, что у меня хватит духу кого-нибудь заколоть.

Отпустив его, Верна устремила взгляд вдаль.

– Ты сильно удивишься, обнаружив, на что ты способен, если заставляет нужда.

– И ты пришла только поэтому? Потому что нашла лишнюю дакру?

– Нет. – Верна достала из потайного кармана путевой дневник и положила перед Уорреном. – Я пришла из-за этого.

Он искоса поглядел на нее.

– Собираешься в путешествие? Не выдержав, Верна стукнула его по плечу.

– Да что с тобой, в конце концов?! Уоррен отодвинул книгу.

– Я просто устал. Так что же особенного в этом путевом дневнике?

Верна понизила голос.

– Аббатиса Аннелина оставила мне послание, в котором велела пойти в ее тайное убежище в саду. Оно было закрыто щитом, сплетенным из льда и духа. – Уоррен вопросительно поднял бровь. Верна показала перстень. – Он открывается вот этим. А внутри я нашла дневник. Он был завернут в бумагу, а на ней было написано «храни его, как зеницу ока».

Уоррен взял дневник книжечку и перелистал пустые страницы.

– Наверное, через него она собирается передать тебе инструкции.

– Она мертва!

– И ты думаешь, это ее остановит? – Уоррен насмешливо выгнул бровь.

– Может, ты и прав, – невольно улыбнулась Верна. – Может, второй дневник мы сожгли вместе с ней, и она будет слать указания из мира мертвых.

Лицо Уоррена снова стало серьезным.

– А ты что, не знаешь, где его пара?

Подобрав платье, Верна уселась, придвинув стул ближе.

– Понятия не имею. Это какой-то ребус. Может, Энн таким образом хотела мне сказать, что если я найду второй, то найду и нашего врага.

Брови Уоррена сдвинулись к переносице.

– Полная бессмыслица. Как тебе только могло прийти это в голову?

– Я не знаю, Уоррен! – Верна провела ладонью по лицу. – Это единственное, до чего я смогла додуматься. Может, тебя осенит? Почему она не сообщила, где находится второй? Если бы он был у кого-то, кому можно доверять, она вполне могла просто написать имя, или хотя бы намекнуть, что второй дневник – у друга.

– Пожалуй. – Уоррен снова уставился на стол.

– В чем дело, Уоррен? – мягко спросила Верна. – Ты сегодня совсем не такой.

Уоррен посмотрел на нее. Взгляд у него был тревожным.

– Я прочитал пророчество, которое мне очень не нравится, – промолвил он наконец.

– И что в нем?

Уоррен долго молчал. Потом он двумя пальцами подтолкнул к Верне листок бумаги. Поколебавшись, она взяла его в руки и начала читать вслух.

Когда аббатиса и Пророк уйдут к Свету в священном обряде, на том огне вскипит котел обмана и возвысится лжеаббатиса, которая будет править до самой гибели Дворца Пророков. На севере же опоясанный мечом оставит его ради серебряной сильфиды, которую вернет к жизни, и она ввергнет его в объятия Зла.

Верна боялась встретиться взглядом с Уорреном. Уронив бумагу на стол, она сложила руки на коленях, чтобы не было видно, как дрожат ее пальцы. Она молча сидела, уставившись в пол и не зная, что сказать.

– Это пророчество истинной ветви, – нарушил наконец молчание Уоррен.

– Смелое заявление даже со стороны такого талантливого толкователя, как ты. Сколько лет этому пророчеству?

– Нет и дня.

Верна подняла на него круглые от изумления глаза.

– Что?! – шепотом выговорила она. – Уоррен, ты хочешь сказать, что... что это твое? Что ты наконец сам составил пророчество?

Взгляд Уоррена был устремлен вдаль.

– Да. Я впал в некий транс, и в этом состоянии меня посетило видение. Вместе с ним пришли и слова. Наверное, то же самое происходило и с Натаном. Помнишь, я говорил тебе, что недавно начал понимать пророчества, как никогда до этого не понимал? Истинное понимание их приходит через видение.