***

Валефор гулял по саду в собственных размышлениях. Странно, но в собственном дворце, он не чувствовал Монику. Возможно, потому что ей не грозила здесь опасность. Джинн сомневался, что у Пэриш хватит духу выпрыгнуть в окно. Хотя, кто этих ведьм разберет.

Он слышал только тихий всплеск, как будто кто-то бросил гальку в воду. Валефор в одно мгновение материализовался возле фонтана, увидев на дне Монику, нырнул следом. Он прижимал дрожащую толи от холода, толи от страха девушку к себе. Вода струями стекала с их одежды и волос, заливая коротко стриженую траву.

  — Спасибо, — откашливаясь, поблагодарила Моника.

  — Почему ты не поплыла?! — разозлился он. — Ты же могла утонуть!

  — Я ведьма, а не русалка! — парировала Пэриш.

  — Ты человек, — буркнул Валефор, — все люди умеют плавать.

                                             ***

Джастин ждал. Но ничего не изменилось. Выходит, Моника обманула его. Пирсон швырнул бокал с виски в стену. Он полагал, что Пэриш наивна. Впрочем, она и была такой, да видимо повзрослела. Он несколько раз набирал номер ее телефона, но аппарат уверенно твердил о невозможности соединиться с абонентом.

Джастин стоял перед дверью квартиры Моники. Давно он здесь не бывал. В принципе, подъезд ничуть не изменился, да и дверь все та же. Но Пирсон чувствовал, что что-то все же тут поменялось. Сначала он упорно давил на кнопку звонка, но ответом ему была лишь задорная трель. Джастин больше не стал мучить звонок и просто вскрыл замок квартиры.

Квартира внутри выглядела странной. На подоконниках и на выступе над косяком лежал стручковый перец. На диване сидел черный, как смоль кот. Животное оказалось гораздо больше обычной кошки, и смахивало на небольшую собачонку. Поначалу, кот никак не реагировал на визитера, но стоило Джастину переступить порог спальни Моники, как кот зашипел и, встав на дыбы, гневно стрелял взглядом. Пирсон не был труслив. Но кот, оказался более чем необычным и устрашающим по сравнению со своими собратьями.

— Эй, — принялся он успокаивать животное, прихватывая на всякий случай светильник со стола, — я просто осмотрюсь...

Но на кота его слова не произвели никакого впечатления. Он слегка присел, готовясь к прыжку. Джастин запустил в него светильником, но тот пролетел мимо, а вот кот целился прямо в лицо. Животное словно было разумным. Кот раздирал когтями шею и плечи Пирсона и когда, ему, наконец, удалось избавиться от зверя, Джастин пулей вылетел из квартиры, как черт из табакерки.

                                                     ***

Уже сидя в своей спальне, Моника согрелась и пила вино.

«Он снова меня спас».

Эта мысль не давала покоя. Конечно, уверяла себя Пэриш, Валефор спас ее исключительно в собственных целях. Но она видела, как он смотрел на нее. Беспокойство, огорчение. Вряд ли бы джинн смотрел бы на будущую рабыню таким взглядом. Равнодушие. Вот, что он должен испытывать к ней, а она, ненависть. Но почему-то все совсем не так. Моника не испытывала ненависти к будущему хозяину или как его называет Амулий, Повелителю. Наоборот, какая-то неведомая сила тянула ее к нему.

Моника поставила пустой бокал на столик и встав перед зеркалом, застыла. С отражения на нее глядела девушка. И это была сама Пэриш, но в то же время и не она. Некогда волосы цвета каштана, приобрели рыжий цвет. Ее глаза из медово-карих превратились в изумрудно-зеленые. Почему случилась сия метаморфоза, оставалось только догадываться. На запястьях поблескивали оковы, но только от одного из них шла цепь и резко обрывалась. Теперь-то до Моники дошло, куда уходили металлические звенья, а точнее, к кому. Когда Валефор нес ее на руках, на его правом запястье, имелся точно такой же напульсник. Она снова вперилась в свое отражение. На оковах, словно неоновая вывеска, светился какой-то знак, в виде перевернутого крючка и палочки. Третье желание и у нее появится ошейник. Моника отрицательно покачала головой. Нет. Она категорически не желала превращаться в собачонку.

Больше книг на сайте knigochei.net

Робкий стук вырвал ее из тщательного осмотра.

—   Кто там? — осведомилась она.

—   Это я, Валефор. Я вхожу...

Джинн переоделся. Теперь на нем одежды по минимуму, а если быть точнее, то одни джинсы. Кудрявые волосы волной рассыпались по плечам и спине, а за ней... Моника даже моргнула несколько раз и снова уставилась на Валефора. Выходит он не обманул. За спиной мужчины были сложены два крыла; одно черное, словно тьма, а другое, белое — свет.

—   Инь-янь, — ошалело произнесла Пэриш.

—   Что? — не понял Валефор.

—   Эм, ничего.

Взгляд Моники снова упал на отражение. Валефор хоть и был практически раздет, но там где надо имелась одежда, а вот она сама, стояла перед ним в одной розовой рубашке. Которая держалась на двух пуговицах и едва прикрывала ягодицы. Поначалу Пэриш старалась не замечать его похотливого взгляда, а потом разозлилась.

—   Зачем пришел?! — грубо осведомилась она.

—   Узнать как у тебя дела. А ты могла быть и повежливей и иметь хотя бы толику благодарности. Если бы не я, уже бы давно рыбок в пруду кормила!

—   Благодарила уже! — буркнула Моника. — А дела у меня хуже некуда! Я оказалась в плену наглого, самоуверенного мужлана! Как у меня могут быть дела в таком случае?!

—   Знаешь что...

Валефор с самым грозным видом направился к ней. А Моника отступала до тех пор пока не споткнулась. Мгновение и она уже лежала на шелковых простынях, придавленная мощным телом Валефора, а ее руки были заведены над головой и вдавлены в подушку.

—   Мне надоело терпеть оскорбления в свой адрес. Ты права, я наглый и самоуверенный, а вот мужланом никогда не был. Вот поэтому прямо сейчас и начну соответствовать всему тому, кем ты меня назвала... — прошептал он у самого ее уха и положил ладонь на бедро Моники. — Как там поступают мужланы?

Он говорил тихо, его дыхание обжигало щеку, а губы едва касались ее уха. Нынешнее положение, рисовало будоражащие воображение картины.

—   Отпусти, — еле слышно прошептала, Моника. — Иначе...

—   Иначе? — легкая улыбка скользнула по лицу Валефора, — что? Я ведь наглый мужлан. Так, кажется, ты выразилась, а мужлана не волнует желание девушки!

Последние слова он прошептал у самых губ, и Моника непроизвольно вспомнила недавний поцелуй и слова Амулия: «Вы человек. Для вас поцелуй Повелителя, будь он чуть дольше, оказался бы смертельным...».

И Моника отважилась проверить так ли это. Поцеловать Валефора было несложно. Во-первых, он этого не ожидал, а во-вторых, его рот был в паре миллиметров от ее губ.

Губы Валефора были теплыми мягкими, а вот сам поцелуй — твердый, настойчивый, решительный и властный. А руки наоборот, нежно гладили по лицу и шее. В Валефоре, словно смешались два разных человека; властный нахал и чуткий юноша. С каждой секундой, Монику одолевала слабость, наполняя тело приятной истомой. Ощущение такое, будто целый день таскала кирпичи, а теперь лежишь в любимой кроватке, укутанная мягким одеялом и постепенно отправляешься в царство Морфея.

  — С ума сошла?!

Голос Валефора нагло ворвался, рассеивая эйфорию. Джинн уже не нависал над ней, а стоял, подперев косяк. И судя по лицу, был злой, как черт. Моника села на кровати и с ехидной ухмылкой ответила:

  — Ну почему же сразу сошла с ума? Вовсе нет. — Она пожала плечами, — это была проверка!

  — Проверка? — Валефор зло прищурился. — Какая еще проверка?

Моника встала, и с грацией кошки направилась к джинну. Когда до него остался один шаг, она положила руку себе на плечо и сладким тоном ответила:

  — Ты ничего мне не сделаешь. Потому что любое твое, — она сделала неопределенный жест в воздухе, — эм, действие, приведет к моей смерти. И теперь, господин Валефор, я знаю твое слабое место, — очередная ухмылка, которой могла позавидовать даже гюрза, озарила лицо Пэриш. — Мое пребывание здесь, будет настоящей пыткой для тебя… — торжественно завершила Моника, и слегка оголила плечо.