– Почему? Что он такое?

– А я знаю, что ли? – искренне удивился такому вопросу Рабан. – Ровно столько же, сколько и ты – какой-то странный типус, все время идет за тобой по пятам…

– Может, он тоже энгах? – предположил я. – Исчезать он умеет здорово…

– Ничего подобного, – решительно отверг эту мысль Рабан. – Энгаха я всегда отличу. Да мы и не умеем так быстро ускользать – хоть какое-то время нам нужно. Нет, по-моему, это как-то связано с твоей прошлой жизнью – мы с Волдресом с ним точно не встречались.

– Угу. В общем счете, все упирается в восстановление памяти – надо срочно вспоминать, кем я был, может узнаю, как от этого гада отвязаться… А то еще угробит он меня, чего доброго. Слушай, ты же сидишь у меня в мозгах, покопайся там, а? – с интересом предложил я, усаживаясь поудобнее. – Может, отроешь где-нибудь в памяти чего полезное?

– А чем я, по-твоему, все эти годы занимался? Дохлый номер. Все гладко и стерильно, как у новорожденного. Некоторые чародеи, правда, умеют восстанавливать память, но это не ко мне…

– Угу. То есть? – не понял я. – В каком это смысле – чародеи?

– Ну, миров в Метавселенной полно, во многих есть чародеи. Или еще кто… – философски заметил Рабан.

– Угу. Ну да, чему тут удивляться? Я уже видел ходячих мертвецов, безумного робота и свое отражение в зеркале. Почему бы и колдунам не существовать?

– Да колдовать-то многие могут, не только волшебники.

– И ты?

– Не, ну я-то нет… Волдрес же энгахом был, а не магом, энгахи только и могут, что между мирами переходить. Это я от него перенял, конечно, раз тыщу, наверное, слышал, как он это делает, но для этого нужно что-то, чтобы звуки издавать. Рот, например.

– У меня есть рот.

– У тебя есть, а у меня-то нет… – вздохнул Рабан. – Я же не могу твоим воспользоваться… хотя, погоди-ка… У тебя другая система, связки по-другому устроены, дыхательной системы вообще нет… Вряд ли, конечно…

– Ты попробуй, – гостеприимно предложил я. – Что от меня требуется?

– Просто не мешать… – пробормотал Рабан и затих.

Я терпеливо ждал. Дождь, тихо моросящий все это время, усилился еще больше. Теперь меня по макушке лупил настоящий ливень. Я решил воспользоваться халявной водичкой, лег на спину и раскрыл пасть пошире. К тому же этот душ избавил меня от грязи – до этого я с ног до головы был покрыт собственной кровью. От одежды тоже остались одни воспоминания – полторы штанины и безрукавка, в которую превратился комбинезон. Куда подевался мой любимый плащ, я даже не пытался угадывать.

Как только я напился, вновь повторилось то, что произошло тогда на полянке – я обмочился. Я стыдливо отвернулся, от души надеясь, что если я этого не увижу, то и Рабан этого не увидит. Штаны у меня и так были мокрыми, а теперь промокли еще сильнее – снять их я, разумеется, не успел. Впрочем, какая разница? Если вкус у меня все-таки объявился, то осязание так и осталось в зачаточном состоянии, так что мне все равно.

– Нет, не получается, – наконец объявил Рабан. – Извини, ну не могу я тебя контролировать! Даже чуть-чуть…

– Ну, меня это и не огорчает… А ты точно уверен, что в твоем мире мне смогут вернуть память?

– В моем родном? Вот это вряд ли! Мой мир беден на волшебников – их там ненамного больше, чем здесь. Но ведь есть и другие миры – их тьма-тьмущая! При желании можно найти все, что угодно.

– Это радует… – задумчиво кивнул я. – Говоришь, чтобы путешествовать, тебе нужно сказать волшебное слово?

– Это не совсем слово… но да, правильно. Но я же не могу его сказать!

– Угу. Только я вот чего не понимаю – почему же тогда я тебя слышу, если ты не можешь говорить? И не надо мне врать про телепатию и прочую хренотень – я тебя ушами слышу, как будто из наушников.

– Правильно! – довольно согласился Рабан. – Это потому, что я подключился прямо к твоему слуховому нерву! Я же сказал – телепатический центр у тебя неразвит. Ну просто совсем плохой. Я пытался его построить, но так ничего и не вышло – во сне еще кое-как, а наяву… Вот и пришлось прямо к нерву – слух у тебя, наоборот, отличный. Ты не волнуйся – кроме тебя меня никто не услышит.

– Угу. Но если я тебя слышу… значит, ты говоришь.

– Да нет!..

– Подожди, – остановил я его. – Кому вообще нужно слышать это волшебное слово? Почему его обязательно произносить вслух? Я услышу. Ты услышишь. Больше никто не услышит, но его бы и так больше никто не услышал!

– Ты меня запутал… – недоуменно пробурчал Рабан. – Чепуха какая-то…

– Но хуже-то не будет! Попробуй так – я хоть послушаю, на что это похоже. Заодно проверишь, не забыл ли.

– Я не могу забыть, у меня абсолютная память. У всех керанке абсолютная память. Попробовать, говоришь… попробовать можно, ладно…

Рабан на несколько минут замолчал, видимо, все-таки что-то подзабывший. Времени ведь прошло немало… Потом он таки собрался с мыслями, и забормотал нараспев довольно странную скороговорку:

– Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

Он пропел последнюю «алаассу» и мир вокруг меня начал стремительно меняться. Какое-то мгновение я присутствовал сразу в двух мирах, но потом лес, железнодорожное полотно и неподвижно стоящий поодаль Серый Плащ окончательно растворились, и я оказался в другом мире – посреди голой степи. Я затравленно озирался по сторонам, а в уши мне исступленно вопил Рабан:

– Получилось! Получилось! У меня получилось! Я сам, сам, сам сумел! Я один, без Волдреса! Получи-и-и-илось!!!

– Угу. Отлично, у тебя получилось, – согласился я, когда первый шок прошел. – И что дальше? Обратно тоже сможешь?

– А то! – весело хихикнул Рабан. – Теперь-то я знаю, как… В общем, жду указаний, патрон!

– Патрон? – удивился я. – Почему патрон?

– Если хочешь, будешь шефом. Или боссом. Или начальником. Или сэром. Мне все равно, как тебя называть, хоть Ваше Величество.

– Называй по имени.

– А у тебя нет имени! – радостно сообщил Рабан из глубины моего мозга. – Яков – это не твое имя, это кличка, которую придумали Ямщиков и остальные. Яцхен – название вида. Мне можешь не врать – настоящего имени у тебя нет. Его, конечно, можно выдумать… но я не советую.

– Почему?

– Такое имя не станет именем. Имя – вещь серьезная, нельзя брать первое попавшееся.

– Ладно, хватит этой мистики… Патрон так патрон… да, кстати, а как ты выглядишь?

– Да как тебе сказать… – замялся Рабан. – Сам себя я, если честно, никогда не видел… Вообще, мы, керанке, коричневого цвета и очень маленькие. Ну, примерно с фалангу мизинца. Наверное, я похож на маленький шматок гнилого мяса… фу, самому противно стало… А тебе-то какая разница?

– Совершенно никакой. Ладно, замяли. А мы вообще где?

Я осторожно обернулся вокруг своей оси, стараясь не задевать крылья – они пока еще не ожили. По крайней мере, это не мой родной Красноярский край – там не бывает таких степей. Совершенно голая равнина, трава высокая, как в африканской саванне, и ни единого деревца. Хотя нет, вру, примерно в километре все же виднелась одинокая чинара. Или еще что-то в этом роде – в ботанике я слабоват.

– Дай-ка припомнить… – пробормотал Рабан. Он явно осматривал пейзаж одновременно со мной – сквозь мои же глаза. – Да, правильно. Мы с Волдресом посещали этот мир лет тридцать назад. Он ужасно скучный – я его за то и выбрал.

– То есть?

– Ну, чем скучнее, тем безопаснее, не так ли? В этих широтах тут вообще никого не встретишь – абсолютное безлюдье. Да и в других тоже… В этом мире нет морей, да и реки великая редкость. Сплошные степи и пустыни – леса только на северном полюсе, там есть несколько крупных озер. Климат теплый, год короче земного дней на пятьдесят, лун нет.

– А население?

– Люди, конечно… Почти половина ближайших к Земле миров населена людьми. Здесь есть еще кентавры и та-са-та, но они только в южном полушарии. Историческая эпоха… каменный век на переходе к медному. За исключением опять же северного полюса, там уже и бронзу начали плавить. Правда, это тридцать лет назад так было… могло что-то измениться.