— Так что — мы продолжаем обмениваться неуместными шуточками и замечаниями и ждем, когда нас тут прибьют, или же отправляемся за Оком? — поинтересовался Драко. — Какие будут мысли?

— Вверх, — Джинни указала на привязанный к запястью Хроноворот. Пригнувшись, они побежали. Вокруг них кипела битва, но что-то — возможно, то, что с ними был Наследник Слитерина, — спасало их от неприятностей. Вслед за Драко они взлетели по винтовой мраморной лестнице и, миновав несколько коридоров, оказались перед малахитовой дверью, украшенной резьбой с изображением военных и куртуазных сцен.

Чуть задыхаясь, Драко произнес:

— Око там.

— А заодно сам Слитерин и дюжина его слуг, — добавил Бен, поглаживая эфес меча.

Драко посмотрел на Бена, на Сириуса и, чуть пожав плечами, потянулся к двери и толкнул ее.

Они столпились в проеме — перед ними была пустая комната, в центре которой зеленоватое Око возлежало на своем змееобразном постаменте. Больше в ней не было ничего, не считая странных знаков на полу.

— Я пройду и заберу его, — сказал Драко Сириусу, доставая меч. — А вы стерегите, чтобы никто не подошел.

— Я пойду с тобой, — заявила Джинни и упрямо тряхнула головой, глядя на недовольное выражение на лице Драко.

— Может, мы сумеем его открыть, я — Хаффлпафф, а в тебе кровь Слитерина и Гриффиндора… Ну, не получится — просто заберем ее, но попытаться-то можно?.. В конце концов здесь безопасней, чем снаружи… — и она послала ему быструю хитрую улыбку.

Сириус взял палочку наизготовку и решился:

— Вы, оба — вперед, мы задержим всех, кто попробует остановить вас.

Кивнув ему и тревожно поглядывающему назад в коридор Бену, чей меч поблескивал в полумраке, Драко взял Джинни за руку и они нырнули в открытые двери. И лишь только они успели сделать шаг в круглую залу, как двери позади них захлопнулись с резким и звонким щелчком.

**************

Теперь-то Эрмиона поняла, зачем были нужны эти тонкие золотые столбы — она стояла, привязанная к одному из них тонкой адмантиновой веревкой, обхватившей ее щиколотки и запястья. Гарри разделил ее участь с той лишь разницей, что вдобавок на его правой руке была адмантиновая перчатка. Когда появился Слитерин, они были слишком оглушены, чтобы как-то среагировать, и драгоценные секунды были потеряны. Гарри толкнул ее себе за спину, и она даже не видела, как Слитерин ударил его Оглушающим заклятьем, он рухнул перед ней, она схватилась за Ликант — но было слишком поздно, Слитерин швырнул в нее Заклятье Импедимента, опрокинув ее на землю. Она потеряла сознание, а придя в себя спустя какое-то время, обнаружила, что они вместе с Гарри привязаны к этим колоннам…

Через плечо Слитерина она могла видеть Гарри — у него все еще был слегка обалдевший и ошеломленный вид после Заклятья, а на лице, куда оно ударило, расползался синяк. Когда она увидела все это, у нее защемило сердце: мало того, что с ним случилось, теперь вот они оба… Но почему Гарри, почему всегда Гарри?!

Слитерин встал прямо перед ней, закрыв Гарри:

— Мне было так жаль прерывать эту трогательную сцену, — его темные сонные глаза напоминали глаза ящерицы. — Поверишь ли, однажды я застал мою Ровену и этого грязнокровку-кузена почти в такой же… гм… ситуации, — он наклонил голову, и его глаза медленно скользнули с ее лица на ее тело. Она вздрогнула, пытаясь вырваться или отодвинуться, но веревка держала ее крепко. — Я так и думал, что ты поверишь, — пробормотал он, — такое предательство живет в веках, оставляя свои отметины… Оказывается, у тебя те же отвратительные наклонности… Как жаль, ты такая прелестная крошка… Я было думал сохранить тебе жизнь… Какое разочарование…

Эрмиона зажмурилась и отвернулась от него. Сердце бултыхалось в груди, наполненное таким отвращением, что ей казалось, оно вот-вот взорвется. Единственным утешением было то, что без Драко и Джинни Око открыть невозможно, а она, как она надеялась, были далеко.

— И что ты видишь, когда закрываешь глаза? — шепнул он, прикоснувшись к ее щеке своими длинными холодными пальцами. — Ты ведь помнишь, как все было у нас?.. Комнаты замка, где мы были вместе…

— Я ничего не помню, — прервала его она. — Вы отвратительны. Не прикасайтесь ко мне.

— Я отвратителен? — зарычал он, и обнажил свои острые желтоватые зубы. У нее екнуло в желудке. Он отшатнулся, убрав руку с ее лица. — Ты… Я думал, ты — как она… Я взглянул на тебя его глазами и увидел, что он любит тебя, как я любил ее… Поэтому я забрал тебя, я бы сделал тебя своим Источником… Но за эти годы ее чистая кровь смешалась с кровью магглов и грязнокровок. Ты не такая, как моя Ровена. Ты стояла рядом с моим Наследником на ступенях, и я увидел, как меч обжег твою руку. Я все понял: ты не Магид. Ты — ничто, обычная магглорожденная девчонка, как мне сообщили мои слуги. Ты недостойна стать моим Источником, недостойна иметь ее лицо, недостойна ее крови, текущих в твоих венах… Ты — ничто.

Эрмиона взглянула на него с яростью и отвращением:

— Она не любила тебя, — зашипела она, — у меня ее память, я это знаю! С твой стороны все это было ради обладания и контроля. И она поняла, что не любит тебя, она любила Годрика! Все, что у тебя было к ней, было чем-то злым, грязным…

И Слитерин ударил ее. Его кулак впечатался ей в подбородок, взорвав губы и зубы агонией боли. Задохнувшись, сквозь темноту перед глазами она увидела, как Гарри рванулся вперед, насколько позволяли его узы, однако до Слитерина было невозможно дотянуться…

Тот повернулся и, взглянув на него, заулыбался, самой ужасной из всех улыбок, которые можно было себе представить.

— А, Гриффиндорский Наследничек… Ты похож на него, только он никогда не был таким дохлым и хрупким, как ты. Но, видя тебя, я думаю, в его сердце всегда было что-то непрочное… А ведь по нему сложно было это заподозрить… А теперь — посмотри-ка на меня, — он улыбнулся, и Эрмиона похолодела, услышав в его голосе предвкушение пытки…

Странно — именно так и звучал голос Драко несколько лет назад, когда единственной целью в его жизни было побольнее ранить Гарри. Она затрепетала, ожидая, что он двинется к ней, понимая, что для этой цели она подходила сейчас куда лучше… Но нет.

Слитерин поднял и сжал в руке мантию-невидимку, а из кармана мантии вынул длинный узкий нож. Взглянув на Гарри, он воткнул его в мантию и с размаху располосовал ее на две половины со звуком, похожим на вскрик… Эрмиона охнула, но ничего не могла поделать: за несколько секунд мантия Джеймса Поттера, побывавшая с ними во всяких переделках и не раз спасавшая им жизнь, единственная вещь, доставшаяся Гарри от отца, — превратилась в полосы, свившиеся вокруг ног Слитерина…

Гарри не двинулся, не заговорил — она увидела его склоненную голову, словно у него не было сил смотреть на это, его трясущиеся плечи… Самое ужасное зрелище в мире… Видеть, как он страдает, видеть его поражение… Ей хотелось кричать, выть от ярости и отчаяния; вырвись она на волю, она бы убила Слитерина голыми руками. В комнате царила тишина, нарушаемая только неровным дыханием Гарри, да ее собственными задыхающимися всхлипами, да… звуком открываемой двери.

Дверь. Эрмиона дернулась в своих веревках и со страхом и удивлением увидела, как двустворчатая дверь распахнулась, как совсем недавно распахнулась перед ней и Гарри, и в комнату вошли Драко и Джинни. Сначала Драко, Джинни за ним. В руке он сжимал меч, Джинни держала наготове палочку. Ее глаза заскользили по комнате — пентаграмма на полу, Око, Гарри, Эрмиона, Слитерин… — и они двинулись вперед, словно ничего не увидели.

— Драко! — Эрмиона не смогла сдержать рвущийся из груди вопль. — Джинни!

Ни тот, ни другой не повернулся, словно ничего не услышали. Эрмиона повернулась к Гарри, и от выражения его лица у нее дрогнуло сердце: не моргая, он потрясенно смотрел на Драко, словно не в силах проверить в происходящее. Она почувствовала, что он пытается заговорить с ним, как обычно, обратиться к нему — разум к разуму — и… ничего.