— Ты сказал — яд, — произнес Дамблдор. — Ты в этом уверен?

— Я не могу быть уверенным в этом наверняка, однако я точно знаю, что нет такого яда, который бы действовал так долго и давал бы такие специфические эффекты. Однако, другого я не могу себе представить.

— Даже не знаю, обрадуешься ты или расстроишься, когда я скажу тебе, что ваши с Люциусом Малфоем мнения совершенно совпадают.

— О чём вы? — нахмурился Снейп.

— Юный Малфой вечером прибыл в Хогвартс в сопровождении Гарри Поттера. Они сообщили, что сбежали из капкана Люциуса и ищут более безопасного укрытия, чем Нора. Которое я, разумеется, с радостью им предоставлю.

— Естественно, — Снейп поднял стакан с пурпурной жидкостью и выплеснул её в котел, содержимое которого неожиданно приобрело золотой оттенок. — Кстати, о Поттере. Я полагаю, его свита, как всегда, при нём?

— Если ты про мисс Грейнджер и мисс Уизли, то да. Немного удивительно, что с ними оказался мистер Финниган. Мне нужно будет утром отписать его родителям.

— Кажется, кого-то не хватает? — заметил Снейп, начавший в поисках чего-то перебирать пузырьки и флаконы. Сквозь разноцветные жидкости его лицо выглядело очень странно: синие скулы, зеленый нос крючком и оранжевый подбородок. — Что насчет нашего бывшего старосты среди юношей?

— Рональда Уизли с ними нет, — покачал головой Дамблдор.

— И неудивительно. На его месте я бы тоже где-нибудь спрятался, — Снейп выбрал флакон с розовой жидкостью, посмотрел сквозь него на тусклый свет, плеснул немного в ступку с каким-то порошком и начал растирать получившуюся красноватую пасту. — Наверняка сидит где-нибудь и зализывает раны, чувствуя себя дураком.

Дамблдор уклончиво хмыкнул.

— Вы так не думаете? — бросил на него пронзительный взгляд Снейп.

— Не могу с тобой не согласиться, однако сейчас речь не об этом: мы говорили о яде.

— Люциус Малфой знает о нём?

— Похоже, он имеет к этому прямое отношение, — тихо ответил Дамблдор.

Воцарилась короткая пауза. Снейп приподнял бровь:

— Отравил собственного сына? Несомненно, это обрадует Вольдеморта: такая жертва Тёмному Лорду.

— С учётом того, что Люциус отдал, становясь слугой Вольдеморта, такая ли это жертва для него?

— Да. Ведь Драко все ещё принадлежит ему. Он сделан из того же теста — кровь и плоть Малфоя. Единственный ребенок. Другие дети не стали бы такими… исключительными, во всяком случае, я так думаю, — добавил Снейп. — А тот факт, что Драко сбежал из Имения, хоть как-нибудь скажется на общественном мнении по поводу Люциуса?

— Вряд ли, — мрачно ответил Дамблдор. — Сириус с Люпиным уже связались со старой командой, сейчас отовсюду идут сообщения. Оказывается, коррупция проела Министерство куда сильнее, чем можно было бы предположить. Мы оказались самодовольными слепцами, и теперь нам придется сполна за это расплатиться. Подозреваю, что не так и далеки времена, когда Люциус сможет пройтись по любой волшебной улице, безнаказанно выполняя Непростительные Заклятья.

— Вы рисуете слишком мрачную картинку, — саркастично откликнулся Снейп. — Я-то думал, что это по моей части.

Дамблдор вздохнул.

— Ты прав, Северус. Просто уже поздно и настроение у меня не самое радужное. Вообще-то я пришел сюда, чтобы кое-что отдать тебе, а не за тем, чтобы делать мрачные предсказания.

— Да? И что же?

— Ты сказал, что удивился, узнав, что Люциус решился уничтожить своего сына, — начал Дамблдор. — Я так не думаю: скорее, он надеялся, что сумеет поставить его жизнь на кон в какой-то сделке.

— Это противоядие, — тут же сообразил Снейп и опустил пестик.

— Это было противоядие, — поправил его Дамблдор и, вынув из кармана лоскут красной ткани, положил его перед профессором Зельеделия. — Мне дал это Гарри Поттер. Это осколки сосуда, в котором, предположительно, находилось противоядие.

Снейп тронул лоскуток, тот развернулся, открыв блестевшие серебристые осколки.

— На них кровь, — заметил Снейп.

— Да, кивнул Дамблдор. — Это кровь Гарри.

Снейп поднял потемневшие глаза:

— Там мало осколков.

— Понимаю, Серевус. Однако, если мне не изменяет память, во время дела Лестрейнджей ты смог обнаружить примененное к Лонгботтомам Ошеломляющее Зелье лишь по осколку бокала — так что я надеюсь на тебя. Я знаю, что ты сделаешь всё, что можешь.

— Конечно. Директор, сколько у меня времени? — ровным голосом уточнил Снейп.

— Кажется, Люциус говорил Драко, что ему остался месяц. Однако, глядя на него, я думаю, что меньше.

— Меньше месяца… — Снеп спрятал сжавшиеся кулаки в рукавах мантии. — Могу ли я переговорить с ним? Я имею в виду Драко — возможно, он хотел бы увидеться со мной.

— Я понимаю, о чём ты. Сейчас он уже спит. Они все уже спят. Я подумал, что не стоит ему ночевать в слизеринском подземелье…

— Директор, я возражаю! — у Снейпа дёрнулась щека. — Я знаю про эту дружбу с Поттером и всей его командой, которой нет объяснения. Я знаю, что его невозможно оттащить от Поттера без применения Освобождающего Заклятья. Однако слизеринский студент не должен спать в гриффиндорской башне. Это даже не нарушение правил, это… предательство! — голос Снейпа задрожал от волнения и напряжения. — Пусть Драко Малфой объединяется с кем угодно, однако, тем не менее, он должен оставаться слизеринцем!

— Северус, — мягко остановил его Дамблдор. — Я отправил его в лазарет.

— А… — тут же притих Снейп. — Да-да, конечно. Естесственно, за ним должна присматривать мадам Помфри.

— Именно, — Дамблдору с трудом удалось скрыть весёлые нотки в своем голосе. — Может, существует что-то, чем бы я мог поспособствовать в твоей работе?

— Чай, — сказал Снейп немного жалобно. — Мне необходимо взбодриться.

— Я пошлю к тебе домашних эльфов, чтобы они принесли тебе Лапсан Сучон, — Снейп был влюблен в это отвратительно пахнущее варево. — И еще… Северус, спасибо тебе за твою нелёгкую работу.

Дверь за директором уже давно закрылась, а Снейп все еще стоял, задумчиво глядя на лежащую перед ним ткань. Осколки переливались зеленью и серебром. Алый цвет Гриффиндора, зеленый — Слизерина. Кровь Поттера и яд Малфоя. Значит, Поттер нес эти осколки всю дорогу, питая слабую надежду, что они могут пригодиться…

Он замечал болезненное и отчаянное восхищение Поттером у Драко, однако не думал, что тот чувствует к Малфою в ответ нечто большее, чем просто терпимость. Эта обоюдная дружба невероятно удивила его.

Хотя, будь это у Джеймса, всё было бы понятно…

И у Северуса Снейпа впервые появилась мысль, что Гарри Поттер может быть не так-то и похож на своего отца.

Очень осторожно он перенес все осколки в маленький металлический котел. Первым идентифицированным компонентом оказалась человеческая кровь, что его вовсе не удивило. Вторым оказались слезы. И прошло немало времени, прежде чем он понял, кому именно они принадлежат.

Несмотря на то, что за стенами замка стояла зима, в окна лился обманчиво-ясный и яркий, словно летний, свет. Дамблдор сел и, взглянув на светловолосого мальчика, лежащего в кровати у окна, мысленно вздохнул.

— Мистер Малфой, я надеюсь, вы понимаете, что я пытаюсь помочь вам. А вы делаете эту помощь весьма трудновыполнимой.

Мальчик поднял глаза — типично малфоевские — такие же необычные глаза были у его отца: абсолютно серого цвета, без всяких зеленоватых, голубых или карих примесей.

— Я говорю вам, — повторил мальчик, — мне не нужна помощь.

Дамблдор снова вздохнул.

— Люциус, — позвал он, — прошу тебя, покажи мне твои руки.

Воцарилась тишина, потом мальчик неохотно протянул одну руку профессору Трансфигурации. Его подбородок был вздернут, словно он гордился своими ранами, возможно, так оно и было. Выглядели же они поистине ужасно: от кисти до локтя на обеих руках кожу прорезали шесть параллельных длинных царапин, глубоких, ровных, словно бы сделанных острым ножом.