— Мне пора, — заявила она.

Улыбка Гермиона исчезла:

— Джинни. О, я имела в виду — большое спасибо за помощь…

— Нет проблем, — сухо ответила Джинни, подхватила сумку и зашагала к выходу. Но лишь только за ней закрылась, плечи ее поникли. Неужели ее судьба — быть невидимкой? Может, это какое-то Проклятье Уизли? Хотя Билл, Чарли, близнецы, даже Перси с его манерой всех раздражать — они были какими угодно, только не невидимыми. Наверное, это касалось только двух младших Уизли, обреченных на вечное игнорирование. Со вздохом она двинулась по коридору, процокала по лестнице на второй этаж, завернула за угол и оказалась в тупике. Неделю назад Симус показал ей это место.

Если резко пройти до конца и резко свернуть налево, можно было пройти сквозь низкий сводчатый проход. Она нагнулась и нырнула в него, очутившись в маленькой овальной комнате, стены и пол в которой были сложены из камней медового оттенка. Мебель отсутствовала. В западной стене было прорезано окно с довольно широким подоконником, на котором, склонившись над книгой, сидел Симус. Он втянул руки в длинные рукава свитера, холодное зимнее солнце, лившееся сквозь стекло, превращали его светло-русые волосы в золотую траву.

— Привет, Джинни! — поздоровался он, не поднимая глаз.

— Как ты узнал, что это я? — рассмеялась она.

— По шагам, — он улыбнулся и опустил книгу. — Иди сюда.

Она подошла и присела на подоконник рядом с ним, чувствуя какое-то легкое волнение. Прошла неделя с того момента, как она поцеловала его на квиддичном поле — он ни разу не пытался поцеловать ее с тех пор, ни разу не дал понять, что ждет продолжения или повторения. Вместо этого он проводил время, гуляя с ней, когда их уроки были поблизости, или же приносил ей горячий чай в гостиную. Она начала ждать его выхода из класса после урока и удивлялась, почему же не замечала его раньше. Было что-то странно притягательное в его благородстве и бесхитростных улыбках. Прогуливаясь по холлу, они брались за руки — это казалось легким и естественным. Она старалась не думать о том, что она делает, и не заниматься анализом своих поступков.

— Собираешься участвовать в визите в Стоунхендж? — спросил Симус.

Она кивнула, теребя обложку книги, что он читал — «Страна грез». Симус любил юмористические книги — и маггловские, и нормальные.

— А ты?

— Да, думаю да. Я не записан на Историю Магии, но мне Биннс разрешил. Там будет демонстрация старинного квиддича — я хочу взглянуть.

Симус положил свою руку поверх ее и кашлянул.

— Я удивлен, что… — он взглянул чуть взволнованно, как всегда, глаза его потемнели, а губы чуть сжались. — Я насчет рождественских каникул. Меня пригласили в Имение на свадьбу, как и тебя, а потом… мы могли бы провести две недели перед учебой, а после я собирался вернуться домой в Глин Кэрин…

— Это прекрасно, Симус, — подхватила Джинни. — Я слышала, что там очень красиво.

— Я хотел бы, чтобы ты поехала со мной, — сказал Симус.

Джинни прекратила теребить обложку и замерла:

— Что?

— Я подумал, что это могло бы быть здорово, — увлеченно произнес Симус. — В нашем распоряжении был бы замок, конечно, не такой большой, как этот, но тоже вполне ничего. Если ты не захочешь, ты сможешь меня не видеть по несколько дней подряд. Я взял билеты на матч Паддлмер — Пушки в Дублине — мы могли бы сходить… И еще покататься на коньках и на санках… — он вздохнул и рассеянно потянул себя за прядь волос. — Знаешь, когда я репетировал это у себя в голове, это звучало куда лучше, чем «Приезжай ко мне домой, у меня есть санки…»

Джинни удивленно рассмеялась:

— Ты отрепетировал это в своей голове? Зачем?

— Потому что я подумал, что ты нуждаешься в настоящем отдыхе, — объяснил он. — А с твоими друзьями это невозможно: они все просто сумасшедшие.

— Тебе не нравятся Гарри и Гермиона?

— Нравятся, но они же ненормальные: все, что они делают, — это яростно таращатся друг на друга. Не надо на меня так смотреть, это все замечают. А твой брат большую часть времени дуется. Нет, ты, конечно, можешь сказать, что проводить с ними время безумно весело, но позволь мне в это не поверить.

— Я так полагаю, что приглашая меня в Ирландию, ты обещаешь мне безумное веселье?

— Обещаю, — кивнул Симус. — Все помчится колесом.

Она улыбнулась:

— А ты покажешь мне свою коллекцию движущихся фигурок?

Симус слегка закатил глаза в деланной задумчивости:

— Может быть…

— А у тебя есть выпущенные этим летом Драко и Гарри?

Симус кивнул, глаза его блеснули.

— У меня даже два Малфоя: один обычный, а второй — для того, чтобы отрывать ему голову.

— Симус, так нельзя.

— Хорошо, если ты приедешь, я приклею ему голову на место, — покаянно произнес Симус.

Джинни поколебалась.

— Я не знаю, — протянула она. — Я должна отпроситься у родителей, и не знаю, что они скажут. Хотя… я не знаю, с чего бы им отказывать мне. Я… Я подумаю, Симус, — его синие глаза потемнели. — Но я хочу. И я ценю твое предложение. Правда-правда.

Она потянулась к нему и поцеловала его в щеку, а потом склонила голову ему на плечо, прикрыв глаза.

Конечно, — мелькнуло у нее, — если налет на музей пройдет не как замышляется, она не сможет поехать с ним в Ирландию. Разве что после нескольких лет, проведенных в Азбакане.

— Знаешь, я скучаю по этому, — произнес Рон, когда Гарри тронул дверь в Трофейную комнату.

— По чему? — уточнил Гарри, голова которого была занята совсем другим: эта дверь всегда скрипела при открывании и, хотя Гарри захватил с собой мантию-невидимку (она была у него в кармане), он вовсе не хотел ее использовать. Гарри медленно потянул ручку вниз, и дверь беззвучно заскользила, открываясь. Гарри шмыгнул внутрь и, повернувшись, ждал, когда Рон последует за ним. Но Рон медлил на входе.

— Я скучаю по этому, — он махнул рукой на Гарри и снова на себя, — по тебе и мне.

Гарри склонил голову:

— По этому?.. — по его губам скользнула усталая улыбка. — Не знал, что ты этим интересуешься.

Однако Рон и не думал улыбаться, у него был очень мрачный вид.

— Наверное, ты не понимаешь, о чем я. Я про то, что мы снова прокрадываемся в разные места, выполняем какую-то миссию, ищем на свою голову неприятностей… ну, как обычно…

— Мы не ищем себе неприятностей, — возразил Гарри, сам не зная, почему пытаясь сделать вид, что не понимает, куда клонит Рон. — Хотя, если ты так и продолжишь торчать в дверях…

Губы Рона сжались, она зашел в комнату и закрыл дверь.

— Ладно, — произнес он, — давай займемся делом.

Подойдя к витринам, он начал их внимательно изучать: за стеклом красовались ряды всевозможных трофеев — кубки, щиты, мемориальные таблички, неярко поблескивающие золотом и серебром. В полумраке волосы Рона тоже тускло вспыхнули медью. Плечи его были напряжены, и Гарри знал, что сейчас тот чувствует себя обиженным, и понимал, почему не хочет отдать себе отчет в том, что сказал Рон. Ведь сам он вовсе не скучал по их былым приключениям — он-то ведь не лишился: он по-прежнему рыскал по школе в мантии-невидимке, ускользал от учителей и шнырял по хогвартсовским землям. Просто сейчас он все делал один. Один или с Драко.

— Рон, — окликнул Гарри, — прости. Я понял, о чем ты. Я тоже скучаю, просто я думал о другом…

Рон кинул на него взгляд, слабый свет смыл синеву его глаз.

— Я заметил, — уронил он, — вообще-то я уже предлагал, но, если ты хочешь, мы можем поговорить сейчас…

Гарри подошел к самой большей витрине. Щит, на нем имя отца, факультет и позиция в команде. Ловец. Гриффиндор.

— Если это из того, что я мог бы сказать тебе, я бы сказал, — произнес Гарри, видя отражение Рона в стекле.

— Это о Гермионе? — стыдливо спросил Рон, пряча взгляд.

Гарри резко повернулся и удивленно взглянул на Рона:

— О Гермионе?

— Да нет, говори-говори… Я же понимаю, почему ты носишь свой шарф в помещении, — пояснил Рон, — между вами просто арктический холод.