Ее зеленые глаза вспыхнули, она соскочила с кровати, шагнула к нему и, прежде, чем он успел дернуться, влепила ему пощечину.

— Ублюдок, — прошипела она.

Драко не поморщился, хотя это далось ему с трудом. Да, пока денек складывался как-то не слишком удачно: сначала ему набил морду Симус, потом Гарри ранил в плечо, теперь дала пощечину Блез. Он погадал, что ещё припасли боги у себя в закромах, чтобы его напрячь.

— Сделаешь это еще раз, и получишь сдачи, — предупредил он.

— Драко Малфой! — рявкнула она, яростно сверкнув глазами. — Я не позволю выставлять меня дурой!

— Я выставил тебя дурой? Не может быть.

Она смерила его тяжелым взглядом:

— Зачем? Зачем ты это сделал?

— Зачем я поцеловал Джинни Уизли? Ты об этом?

Она коротко кивнула.

— У тебя что, — она состроила такое лицо, словно ее сейчас стошнит, — к ней какие-то чувства?

— Уточни, что ты подразумеваешь под словом «чувства», — предложил Драко.

— Ты в нее влюблен?

— Нет.

— Тогда почему?

— Мне захотелось достать Симуса Финнигана, — сообщил Драко. — А это был самый простой способ.

— А с чего это тебе захотелось его достать?

— С того, что он слащавый маленький ублюдок, — заявил Драко, — и во время последнего квиддича он схватил твою метлу.

Ее взгляд был полон отвращения:

— Ты что — ждешь, что я в это поверю? Отличная попытка.

— Он меня раздражает, — пожал плечами Драко. — Так годится?

Блез закусила губу, судя по ее лицу, в ней шла какая-то внутренняя борьба. Ей хотелось поверить ему, однако циник, сидящий внутри, не позволял ей этого. Когда она наконец-то заговорила, голос был медленным и осторожным:

— Ты меня используешь, просто я не знаю, зачем и почему …

Драко был потрясен:

— Нет!..

— Тогда назови мне причину, по которой я должна остаться с тобой, Драко Малфой. Серьезную причину. Одну.

Его глаза скользнули вниз, к ее ногам с серебряными ноготками и в серебряных же с ремешками туфельках. Она поджимала пальчики, как всегда, когда нервничала, — и Драко подумал, что это выдает ее волнение, как покусывание губы у Гермионы, как стискивание рук у Гарри.

— Я куплю тебе что-нибудь экстраординарное.

Она рассмеялась — в этом смехе не было ни капли радости.

— Что, например?

— Что хочешь, — он оторвал глаза от ее ног. Она смотрела на него в упор, ее щеки пылали. Сделав шаг вперед, он положил руки ей на талию — когда они были детьми, он мог обхватить ее ладонями, настолько она была тонка.

— Помнишь тот приглянувшийся тебе браслетик в Диагон-аллее?

Она толкнула его прочь.

— Мне не нужны побрякушки.

— Тогда что ты хочешь, дорогая? — спросил он, пытаясь к ней подлизаться.

Это помогло, она почти заулыбалась.

— Когда я была маленькой, мне всегда хотелось покататься на пони…

Он приложил ладонь к ее щеке. Кожа ее была нежной, зеленые глаза — огромными и лучистыми. Она все была просто великолепна — наверное, самая красивая из всех красавиц, что ему приходилось видеть. Он не испытывал к ней ничего, кроме какого-то абстрактного желания.

— Клянусь, что могу сделать так, что пони тебе не понадобится… — тихо шепнул он прямо ей в ухо.

Она опустила ресницы, спрятав взгляд и все еще прижимаясь щекой к его ладони, но тут же вскинула взгляд и отступила, оттолкнув его прочь.

— Мне так не кажется. И вообще — попрошу меня больше не трогать.

Драко даже не понял, какое чувство взял над ним верх — унижение или облегчение.

— Блез…

— Выставишь меня дурой еще раз — и я вырву у тебя почки и буду носить их вместо сережек. Я тебе это обещаю.

— А я-то думал, что слизеринцы не склонны выполнять свои обещания.

— Это я выполню, — заявила она и развернулась к нему спиной. — Так и знай.

Она вышла вон и захлопнула за собой дверь.

На замок опустилась ночь, когда Гарри ушел из оружейной и, едва волоча ноги, поплелся в Гриффиндорскую башню. На ужин он опоздал. Грязный, потный, усталый — все, что ему сейчас было нужно, — это душ. Произнеся пароль Пеплозмей, он вошел в гостиную, заполненную мерцанием пламени. Глаза Гарри радостно вспыхнули: в гостиной никого не было, кроме Рона, развалившегося в одном из мягких кресел у огня.

Рон приветственно взмахнул рукой, и Гарри плюхнулся в кресло рядом. Они сидели, молча глядя на оранжевые язычки.

— Прости, что опоздал, — нарушил тишину Гарри, — я был…

— С Малфоем, — подхватил Рон. — Знаю. Тренировка, — он не отрывал глаз от танцующего пламени, которое бросало на его и без того яркую шевелюру золотые отблески. — Пока тебя не было, Хедвиг тебе что-то принес… — внезапно спохватился он и начал шарить рукой у кресла. — Я положил это здесь…

— Спасибо. Где Гермиона?

— Пошла прятать чашу. Сказала, что для этого у нее есть просто потрясающий тайник, — Рон выпрямился, держа в руках адресованный Гарри пакет. — Вот, держи.

Гарри потянулся за ним:

— Слушай, я почти уже забыл, что купил это, — он разорвал упаковку.

— А что там? — с любопытством поинтересовался Рон.

Гарри улыбнулся.

— Хочешь взглянуть? — вытряхнув содержимое пакета себе на ладонь, он протянул к Рону руку и разжал пальцы, демонстрируя что-то, замерцавшее синевой.

Рон присмотрелся.

— Кольцо? Не думал, что ты такой заботливый.

— Да это не для тебя, балда. Это Гермионе.

Рон застыл, вытаращив глаза на ладонь Гарри и не делая попытки даже прикоснуться к кольцу.

— Это сапфир?

Гарри опустил глаза на переливающееся синим колечко:

— Нет, это венецианский…

— Это подарок на Рождество? — перебил его Рон.

Гарри с недоумением осекся, сбитый с толку таким жестким и настойчивым допросом.

— Ну, честно говоря… — он поколебался… — это, в некотором роде, что-то типа примирительного подарка. За то, что был отчужденным, трудным в общении — короче, ты в курсе. Мы про это уже говорили, — Гарри прикусил губу. — Просто я хочу дать ей понять, что мое поведение в последнее время не влияет на мою любовь к ней, — он опустил глаза в колечку в руке. — Я не могу придумать, как сказать ей об этом, так что…

— Нет, — замотал головой Рон. — Нет. Это глупо.

— Глупо? — захлопал на друга глазами Гарри, потом медленно сжал пальцы вокруг маленького футлярчика и убрал руку. — И почему же это глупо?

— Потому что, — уклончиво ответил Рон. — Потому что преподносить девушке обручальное кольцо имеет смысл тогда, когда ваши отношение прекрасны и безоблачны, а не когда вся катится под уклон.

— Но это же не…

— Ты ею манипулируешь, — тряхнул своей рыжей головой Рон.

— Манипулирую? — повторил Гарри, не в силах поверить в услышанное. — То есть то, что я делаю для нее что-то, что считаю, должно ей понравится, называется манипулированием?

— Тогда скажи мне, что ты не пытаешься привязать ее к себе, — возразил Рон. — Ну, давай же, скажи. Я все равно в это не поверю.

— Она моя девушка, — ответил Гарри. — Мы с ней уже связаны друг с другом. Так что будь любезен — оставь эту тему.

— Да ну? — Рон начал постукивать кончиком своего пера по коленке. Когда он снова заговорил, слова звучали напряженно и отрывисто. — И когда ты собрался ей это преподнести?

Гарри тряхнул головой:

— Я думал насчет Рождества… Ну, все в этот день дарят друг другу рождественские подарки…

— Это не простой рождественский подарок, — возразил Рон. — Мне кажется, тебе не стоит торопиться.

— Да что ты? — раздраженно заметил Гарри. — И почему же?

— Сам посуди: это же кольцо. И когда ты даришь его девушке, она начинает думать, что ты собрался на ней жениться.

— Что ж, может, я действительно собрался на ней жениться, — резонно сказал Гарри, замерев от потрясенного выражения, разлившегося по лицу Рона. — Черт, ну не сейчас, конечно, — мне только семнадцать, это будет выглядеть смешно. Но это не значит, что я…

— Ты женишься на ней? — переспросил Рон странным, напряженным голосом. — Нет, ты не можешь этого сделать.