Гарри вздрогнул, услышав свое имя, он даже не попытался воспротивиться этому. Слова полились у него изо рта, обгоняя мысли.

— Я не верю тебе.

— Что? — ошеломленно переспросил Драко, готовый к чему угодно, только не к этому. — Как ты можешь?…

— Ты сказал, что пришел, чтобы что-то там сказать, — ответил Гарри. — А я тебе не поверил. Теперь уходи.

Драко побелел, и два алых пятна вспыхнули у него на скулах. Глаза засверкали.

— Не уйду, пока ты меня не послушаешь.

— Меня это не интересует.

Драко рванулся вперед так резко, что Гарри не успел отодвинуться: схватив Гарри за руку, он бесцеремонно толкнул его на кровать, перекувырнулся через него и столкнул на пол. Гарри плашмя ударился об пол и охнул.

— Ты, — отчеканил Драко, с трудом дыша и смотря на Гарри так, словно увидел его впервые, — ты просто полный… полный… я не знаю слова, каким тебя назвать, оно еще не придумано. Но это — точно ты. Ты меня слушаешь? Ты что — не понял, что я сказал? Тебе наплевать на то, что ты делаешь — с ней, с другими?

У Гарри не было возможности ответить. Неожиданно между ними возник Симус — так резко, словно аппарировал. Он с яростью уставился на Драко…

— Да как ты осмеливаешься здесь так вести себя, Малфой? Пытаешься поразвлечься?

Драко медленно оглядел Симуса с головы до ног, словно не в силах поверить в услышанное.

— В отличие от тебя, скучного маленького червячка, я хотя бы добиваюсь в этом успеха. А теперь, если позволишь, тебя это не касается.

— Еще как касается, черт возьми: это моя спальня, мой факультет и Гарри мой друг. И мне кажется, он сказал, чтобы ты уходил. В переводе на слизеринский это значит, «отвали, тупой ублюдок», — Симус угрожающе шагнул вперед. — Понял?

— Симус, ты глупее, чем чучело игуаны, — утомленно произнес Драко. — Хочешь подраться со мной — подерись. Но заканчивай с попытками сострить. Смотреть больно.

Губы Симуса дрогнули. Потом он закатал рукава — каким-то чуднЫм движением — и двинулся на Драко. Тот с задорно-отчужденным выражением на лице даже не шелохнулся, все еще не сводя глаз с Гарри. Он не собирался бить Симуса в ответ. Даже не заглядывая в голову Драко, Гарри мог сказать, о чем тот думал: это спальня Гарри, это его место, где только он вправе что-то предпринимать. Драко ничего делать не собирался.

Почувствовав неожиданно накатившую усталость, хлынувшую, словно кровь из глубокой раны, Гарри вздохнул.

— Оставь его, Симус, — тихо попросил он, садясь.

— Что? — остолбенело спросил Симус, полуобернувшись.

— Я сказал, оставь его, — умирающим голосом повторил Гарри, глядя на Симуса, который, судя по всему, был потрясен чем-то в выражении лица Гарри.

— Так ты все же хочешь с ним поговорить? — тихо спросил Симус.

Гарри кивнул.

— Да. Думаю, да.

Драко криво, но самодовольно улыбнулся.

— Так что, — Гарри поднялся на ноги, — мы пойдем в гостиную.

— Нет, — это был Невилл. Он переглянулся с Дином, потом с Симусом. — Там могут быть люди. Лучше мы уйдем.

— Мы? — возмущенно перепросил Дин.

— Да, — кивнул Невилл и искоса взглянул на Гарри. — Понятия не имею, о чем идет речь, однако подозреваю, что это важно. Так что мы лучше пойдем и вернемся попозже.

— Что — мы пойдем? — мрачно переспросил Дин.

— Да, мы, — Невилл решительно взял его за шиворот и потащил в сторону двери. Спустя миг за ними последовал Симус, на прощанье бросив пристальный и задумчивый взгляд на Драко и Гарри. Троица вышла и закрыла дверь.

— Как всегда, — заметил Драко. — Могу сказать, что не нашлось бы слизеринца, готового прервать свой ночной сон только потому, что спальня используется его сотоварищем для решения личных проблем.

— Не имеет значения, — произнес Гарри, чувствуя себя усталым до мозга костей, — что там за чертовщину мне расскажешь, — просто говори и уходи.

— Я уже тебе все сказал, — скрестил на груди руки Драко. — И ты мне не поверил…

— Потому что…

— … что, — продолжил Драко, словно не слыша, — принимая во внимание, что я — единственный человек в мире, который не может тебе соврать, — выглядит чертовски издевательски.

Гарри замер. В голосе Драко прозвучала крайне редко появляющаяся там горькая нотка.

— Как… — начал он и остановился, словно у него перехватило горло, — откуда ты знаешь, что они не… что это неправда?

Драко вздохнул и опустил взгляд к Гарри. Будь сейчас Гарри в другом состоянии, он бы непременно заметил, насколько усталым и изможденным выглядел второй юноша: глаза окунулись в синие круги, вокруг рта залегли напряженные морщинки.

— Я могу рассказать тебе все так, что ты будешь вынужден мне поверить.

— Нет, нет. Мне никто не нужен в моей голове.

— Как хочешь. Тогда вот что, — Драко уселся в ногах на кровати Гарри. — Я знаю, потому что собственными глазами видел Рона с девушкой, которую он считал Гермионой. И, конечно, это не была Гермиона. Потому что настоящая Гермиона все это время стояла рядом со мной.

Драко хмыкнул и поднял глаза к потолку.

— Ты что — и правда думаешь, что она могла бы такое сделать с тобой? — резко спросил он. — Что — ты и правда думаешь, что она бы захотела?…

Гарри смотрела на него, но в голове у него звучал голос Рона: «Я люблю Гермиону, а она любит меня…»

— И ты так уверен…

— Ну, естественно я уверен! Я же тебе сказал, почему я так уверен. Рон там с кем-то резвился, но она не является, и никогда не была Гермионой. Кто-то сыграл со всеми вами чертовски злую шутку — точно тебе говорю. Теперь ты мне веришь?

Гарри опустил взгляд на свои руки и промолчал. Странно — кажется, он опять начал грызть ногти…И обгрыз их до крови… Словно обороняясь, он сжал ладони в кулаки. Голос Драко стал жестче:

— Поттер, с чего бы я стал врать тебе?

— Ты мог бы, — возразил Гарри, — если бы она тебя об этом попросила. И тут же гнев Драко кнутом хлестнул его, хотя Гарри сделал все, чтобы спрятать от него свой ум. Внутренний голос Драко поверг его в дрожь, прорезал его мысли:

…А, попроси меня ты — я что, — тоже бы соврал? Что — всё, на что я способен, — это врать по чьему-то приказу?! Можно, я буду иметь чуть-чуть собственной воли?

— Не надо, — Гарри поднялся на ноги, сжав кулаки.

…Я говорю, что видел. Девушка, про которую Рон думал, что она Гермиона, — не Гермиона. Я не знаю, кто она…

— Прекрати!

От досады Драко был близок к тому, чтобы пнуть чемодан.

— Говорю же тебе! Своими глазами это видел! Почему ты не слушаешь!? Или, может, ты просто не хочешь этого слышать?

— Это именно то, что я и хочу услышать, — потому-то я и не могу слушать это! — крикнул в ответ Гарри и отвернулся от Драко к стене. В груди было тесно, что-то не давало ему дышать — гнев, гнев рвался у него из груди, душил его, стремился наружу, распирал изнутри. — Я не верю. Не могу этому поверить. Я вообще больше ничему не верю.

— Она никогда тебе не лгала…

— Он солгал, — не поворачиваясь, ответил Гарри. — Так что там с Роном?

Драко помолчал:

— Я сожалею об этом, Гарри, — тихо произнес он. Гарри смутно отметил, что Драко назвал его по имени. У него мелькнула мысль, что, наверное, ему стоит себя вести по отношению к Драко чуть более любезно. Но нет. Ярость океанскими волнами билась у него в голове.

— А на самом деле ты ведь так не думаешь, правда? — полушепотом прошипел он. — Ты ведь никогда не пытался относиться к нему по — нормальному, по-человечески с ним общаться — хотя я ведь тебя об этом просил. Готов поклясться, что это вызвало у тебя только удовольствие.

Гарри резко повернулся и взглянул на Драко, который вдруг стал белее мела.

— Как я могу поверить тебе, если ты никогда и в мыслях не допускал, что она на такое способна! Ты мог бы смотреть на меня с ней, но ты бы не вынес, увидев ее с Роном. Наверное, тебе даже нравилось то, что она со мной, потому что таким образом она была ближе к тебе. Но Рон? — нет, ты всегда ненавидел его, ты считал его ниже себя — всегда считал! — прикоснись он к ней, ты бы считал её замаравшейся — признайся в этом! Скажи, скажи, что это так! В противном случае — если бы я позволял бы тебе вести себя так с ним, если бы ты не думал так, он бы никогда не чувствовал себя так, словно я и не был его другом! Словно бы я предпочел тебя ему. Я никогда не выбирал тебя, Малфой, никогда! Что бы там ни было между нами — это всегда давило на меня — я никогда этого не хотел! — голос его взлетел на крик и надломился, словно сорвавшись от рыданий, хотя он не плакал.