Гермиона утомленно потерла тыльной стороной руки глаза. Уже третий день она проводила в Мемориальной библиотеке на Диагон-аллее. Ей в жизни не пришло бы в голову, что от этого уже может мутить, — однако так оно и было. Возможно, потому, что ее исследование так и не увенчалось успехом.

Гермиона могла буквально с головой уйти в работу — чем сложнее та была, тем лучше. Однако такой рассеянной и отстраненной, как сейчас, она себя не помнила: в голове роились мысли о Роне и Гарри, она беспокоилась о Драко — тот с каждым их разговором выглядел все хуже и хуже… неужели, больше этого никто не видит? Или всем на это наплевать? Она понимала, что тот достаточно смекалист, чтобы утаить всё от Сириуса, но как же Гарри — ведь он чувствовал его на инстинктивном уровне, мог бы все понять, если б хотел… У нее чесались руки послать Гарри сову, однако она понимала, что он порвет письмо в клочки, не читая. Упрямец. Чёрт побери.

Она обвела взглядом библиотеку и вздохнула. Стены были обшиты темными панелями красного дерева, на них висели портреты великих волшебников и волшебниц. Гермиона устроилась под портретом Ровены Равенкло в синей мантии, надеясь, что это подарит ей вдохновение. Вместо этого у нее возникло навязчивое чувство, что колдунья взирает на нее с разочарованием.

Поднявшись, она потянулась, размяв затекшие мышцы, и вернулась к парящему каталогу с карточками, что располагался вдоль восточной стены. Книжные черви сделали для нее уже четыре запроса, она была совершенно убеждена, что утомила их своими просьбами — хотя, имея дело с червями, даже такими волшебными и разумными, трудно было это утверждать наверняка. Один из них выскользнул на верх каталога и, к ее вящему удивлению, помахал своими светло-золотистыми усиками. Гермиона снова вздохнула. Она уже перебрала по поискам яды, ранения, кровь, свечение, серебро, ослабляющие/обессиливающие заклятья, фосфоресцирование. Бесполезно: не было ни зелий, ни яда, что могли бы заставить кровь светиться. Были зелья, заставляющие светиться людей, всякие косметические заклинания, обещавшие, что кожа приобретет свечение и омолодится, однако у нее было ощущение, что причиной такого ужаса вряд ли было косметическое заклинание. Хотя, если речь шла о Драко, всякое было возможно.

Червь нетерпеливо размахивал усиками. Снова вздохнув, Гермиона решилась на последнюю попытку:

— Не мог бы ты посмотреть в разделе Магического Оружия? Хочу узнать, есть ли светящееся оружие или же оружие, вызывающее свечение при поражении.

Усики снова зашевелились, и червь, трудолюбиво извиваясь, отправился исполнять поручение. Гермиона проследила за ним, подавляя зевоту и прекрасно понимая, что для того, чтобы проверить все книги раздела ему может понадобиться не один час. Ей уже было дурно оттого, что она сидела в закрытом помещении. Решительно передернув плечами, она вернулась к столу, вытащила свой синий шерстяной плащ и поспешила к дверям, навстречу вялому зимнему солнцу.

Диагон-аллея бурлила. До Рождества было меньше пяти дней — похоже, что все ведьмы и колдуны Англии примчались за покупками в этот узкий лабиринт торговых улочек. На высоких фонарных столбах реяли красные и зеленые ленты, крошечные волшебные ангелы трубили с макушек елей. Над головами мельтешили сотни почтовых сов, разнося посылки с логотипом УПС (Услуги Почтовой Связи — для тех, у кого не было собственных сов — Рон для краткости всегда говорил просто «упс»). Миновав духовой оркестр, с воодушевлением наяривавший Adeste Fidelis за углом, она оказалась у Переулка Дамских Хитростей.

Окна были превращены в витрины, в которых красовались зимняя одежда и чудесные мантии. Гермиона пошла чуть медленнее, хотя, признаться, никогда не была поглощена всеми этими тряпками — ни раньше, ни сейчас — ей нравилось выглядеть аккуратной, милой и вполне презентабельной. Однако каждый раз, когда она надевала симпатичную юбку или свитерок, то, рано или поздно, заляпывала их чернилами. Красивые вещи ей нравились, но не было ни времени, ни желания идти путем Блез или Пенси. Но сегодня был особый случай.

Конечно, будь Гарри по-прежнему её парнем, она бы больше беспокоилась о том, в каком виде появится… А теперь… Посмотрев на свое отражение в ближайшей витрине, она вздохнула. Спутанные волосы, помятое лицо, старый вязанный вручную свитер, морщины на колготках. Фу. Она скользнула взглядом по платьям за стеклом. Прищурилась. Гермиона яростно ненавидела все эти вечерние платья с цепочками, шнурочками; её тошнило от пришитых цветочков. Однако вот это было действительно ничего — простые линии, синий, зеленый и красный цвета — цвета драгоценных камней… В конце-то концов, ей было нужно платье для свадебного приема. И она вовсе не хотела выглядеть там так, словно ее волоком протащили сквозь заросли Трясущегося Папоротника, — тем более, что там будет Гарри. Ей хотелось выглядеть просто потрясающе и продефилировать мимо него с самым надменным видом, который бы его доконал. Нет, естественно, она вовсе не собиралась его доканывать. Разве что раздавить. Ну, может, придавить.

Решено. Гермиона расправила плечи и распахнула дверь, старательно, как только можно было сделать рукой в перчатке, разглаживая и расправляя волосы. Она понимала, что сейчас выглядит не самым лучшим образом, однако вряд ли она бы встретила кого-то знакомого.

Вряд ли. Однако всё возможно. Гермиона прошла в магазин, пытаясь привыкнуть к неяркому свету. Розовые лампы заливали нежным светом элегантные, похожие на конфетки, платья в стеклянных витринах и просто развешенные по стенам: дерзкие коротенькие, длинные шелковые, по-кондитерски розовые с кружевной оторочкой.

У окна терпеливо стояла коротко стриженая брюнетка, пока высокая ведьма с пепельно-серым пучком на затылке применяла Подкалывающие Чары, подшивая платье, усыпанное рисунком из роз.

Колокольчик звенькнул, когда двери закрылись, высокая колдунья повернулась.

— Здравствуйте, дорогая! — несмотря на теплые слова, голос был отчужденный и холодный. — Я мадам Максби, хозяйка магазина. Если вы подождете минутку, я вся буду к вашим услугам.

Гермиона не ответила, слишком велико было потрясение. Девушка, стоявшая у окна, развернулась и взирала на нее с выражением неподдельного ужаса.

Это была Пенси Паркинсон.

Драко стоял и рассматривал себя в зеркале внутренней дверцы шкафа. Да, вид вполне — впрочем, он воспринял это как данность, — он всегда хорошо выглядел. Родись он некрасивым или даже уродливым, высокомерия не было бы меньше. Это высокомерие было настолько естественным, что Драко вообще крайне редко о нём задумывался. Все Малфои всегда были красивы. Девчонки (и некоторые парни тоже) начали засматриваться на Драко, когда ему было около пятнадцати, когда мать уже начала осторожно намекать ему, что он как-то медленно растет. Он всегда был невысоким и щуплым, как Гарри, — и расти начал в одно время с ним, подозревая, что тут не обошлось без силы воли: он бы не пережил, если бы был ниже Гарри Поттера.

Провозившись минуту с галстуком, он оценил себя критическим взглядом, не уверенный, что стоит надевать его на мальчишник, который, впрочем, мальчишником не являлся: Сириус был в этом отношении весьма щепетилен: никаких голых ведьм, выскакивающих из тортов, — просто тихая дружеская ночь в отеле Рождественский Морозец, куда были также приглашены несколько местных жителей — из тех, с кем он намеревался сойтись покороче. Жители Малфой-Парка имели зуб на обитателей Имения, и Сириус надеялся всё исправить. Драко знал, что Сириус старается для него, и был благодарен. Мысль о Сириусе в Рождественском Морозце заставила Драко улыбнуться: отец все годы предпочитал именно этот отель.

— Кончай возиться со своим галстуком, — раздался голос у него за спиной. — Ты его крутишь и крутишь — а результат все равно один и тот же.

Драко повернулся: в дверях стоял Гарри, пытливо глядя ему в лицо. Темно-синие брюки от Кеннета Тролля, серо-голубой свитер под длинным шерстяным плащом — Драко узнал эти вещи, он сам предложил Гарри купить их.