— Нет необходимости быть таким жестоким, чтобы продемонстрировать свою точку зрения, — определённо, это было вовсе не то, что она хотела сказать. — И всё же, как бы ты ни был жесток со мной, к себе ты ещё более безжалостен. На это невозможно смотреть. Так что я пошла спать. А ты можешь заниматься, чем угодно.
У Драко был испуганный вид — Гермиона даже почувствовала какое-то смутное удовольствие оттого, что ей удалось его напугать. Качнувшись вперёд, она очень бережно и осторожно положила на пол между ними синее кольцо и услышала, как Драко резко вздохнул. Поднявшись на ноги, она, заставляя себя не оборачиваться, прошла в свою спальню и закрыла за собой двери.
— Так ты уверен, что это не мой сын? — поинтересовался Люциус у секретаря, с нервным видом топтавшегося у дверей его кабинета. Похоже, в нём была примесь гоблинской крови: он был ужасно уродлив, а в совокупности с шишковатым носом это производило на Люциуса неприятное впечатление. А потому он решил как можно скорее пристрелить и его, и помощника, что нанял его на работу. — Не Драко?
Секретарь замотал головой:
— Нет, это был не юный хозяин.
— Другой мальчик? Он влетел в мой кабинет и хотел говорить со мной?
— Так точно. Он сказал, что Вы были бы рады видеть его. Судя по виду, он был в этом совершенно уверен.
— Ясно, — сухо кивнул Люциус. — Что ж, посмотрим.
Оттолкнув трепещущего секретаря, Люциус распахнул дверь кабинета и вошёл, шаря глазами в поисках злоумышленника. Найти того оказалось вовсе несложным: белокурый юноша, совсем ещё подросток, растянувшись на спине, возлежал на столе Люциуса и, подняв руки, лениво выписывал в воздухе круги. Когда Малфой прикрыл дверь, юноша повернул голову и приглашающе улыбнулся:
— Привет тебе, Люциус. Неплохо выглядишь.
Тот захлопал глазами.
Когда он спрашивал у секретаря, уверен ли тот, что прибывший не Драко, секретарь ответил, что это не юный хозяин, и был совершенно прав. Кто бы это ни был, Люциус абсолютно его не знал, однако юноша, похоже, чувствовал себя в кабинете Люциуса совершенно по-хозяйски, хотя сам по себе кабинет мог хоть кого удивить. Разлегшись поперёк элегантного палисандрового стола, юноша свернул свой плащ и вместо подушки подложил себе под голову. Сухопарый, высокий, светловолосый, как Драко; глаза, когда он смотрел на Люциуса, были цвета синей воды, если на неё смотреть сквозь синее стекло. Люциус определённо видел эти глаза раньше — он был в этом совершенно уверен.
Он почувствовал, что похолодел. И окаменел.
— Вы проникли в мой офис, — ледяным тоном начал он, словно откусывая каждое слово, — надеюсь, Вы сумеете всё объяснить, молодой человек. Вы, вообще, представляете, кто я?
— Думаю, — юноша начал медленно подниматься, — что есть более уместный вопрос: знаешь ли ты, кто я?
— Полагаю, что ни разу в своей жизни Вас не видел, так что мой ответ вполне очевиден, — отрезал Люциус. — И будьте так любезны — воздержитесь от того, чтобы называть меня по имени. Кто бы ни были Ваши родители, они явно не научили вас хорошим манерам, — и в тот же миг его осенило, — Вы, вероятно, магглорожденный? В данном случае мне необходимо как следует отмыть свой стол.
— О, нет, что ты, — ответил юноша, не спуская глаз с лица Люциуса, — моя мать была ведьмой. А насчёт отца — ты всегда говорил мне, что я вытравил из себя его грязную кровь, и был не его, а её сыном. Ты всегда был мастер по части того, чтобы говорить именно то, что мне хотелось бы слышать. Даже когда был совсем ребёнком.
Люциус прищурил глаза.
— Когда я был ребёнком, Вы ещё даже не родились, мой дерзкий юный друг, — он прислонился к двери кабинета. — Да, я допускаю, что метод, при помощи которого Вы проникли в мой кабинет, меня первоначально даже заинтриговал. Но теперь Вы меня начали утомлять. Так что или объясните, что Вы тут делаете, или же я Вас вышвырну отсюда и свяжусь с Вашими родителями.
Юноша сел и свесил ноги со стола.
— Ах, Люциус, Люциус, — произнёс он, укоризненно качая головой, — ты разбиваешь мне сердце. Ты что — не узнаёшь меня? Совсем не узнаёшь?
— Нет. Кто вы?
Улыбка осветила бледное лицо юноши подобно восходящему солнцу. Но глаза остались полны холодной синевы.
— Возмездие.
Юноша поднялся, и Люциус почувствовал, что слова засохли у него в глотке. Эти глаза… но нет, не может быть… Наверное, это дети… друзья сына… наверное, они решили подшутить…
— Помнишь ли ты, — неторопливо и спокойно начал юноша, — день твоего распределения? Шляпа тут же сказала «Слизерин», ты соскочил с табуретки, подбежал и сел рядом с нами. Я уже освободил тебе местечко справа от себя.
— Что? — Люциус похолодел. — Как… как ты можешь это знать?
— Ты всегда был таким маленьким, — продолжал незнакомец, — ты никогда не думал, что я обращаю на тебя внимание. Но я знал, кем ты станешь. И кем теперь стал. Взгляни на себя.
Люциус оцепенело покачал головой.
— Это невозможно. Ты лжёшь.
Юноша замер на середине комнаты, на его губах играла нежная улыбка.
— Я Том Риддл. Мне шестнадцать. Сейчас — и навеки. Я был из чернил и бумаги. Теперь я из плоти и костей, а предыдущие полвека — не более чем сон.
— Но книга уничтожена, я сам её сжег.
Глаза юноши расширились:
— Да ну?
— Она уже была практически уничтожена, мой Лорд, — не подумав, брякнул Люциус, — исключительно из предосторожности, — он осёкся, увидев, как по лицу юноши расползается восхищённая улыбка.
— Наконец-то, ты мне поверил. Ты знаешь, что это я. Или же ты всё ещё не удовлетворён? Ну же, спроси меня, Люциус. Спроси что-нибудь, что ты хотел бы узнать. Ты помнишь своё кольцо — то самое, с грифоном? А, как я взял его и в миг, когда они назначили меня старостой, вырезал краем крыла некие слова у себя на руке? Помнишь, какие?
— Да, я помню.
Лицо юноши помрачнело, он вскинул левую руку и указательным пальцем начертал яростно замерцавшие в воздухе слова.» Non serviam».
— Я не буду прислуживать, — произнёс мальчик, и Люциус вспомнил мальчика, смотрящего на свою окровавленную руку. И вспомнил слова, начертанные на знамени Люцифера, ведущего своё войска на битву с силами Небес. Люциус почувствовал, что колени сами собой подгибаются — и вот он уже стоял, коленопреклонённый, у ног Тома.
— Господин мой, — он полубредил от потрясения, — я помнил о тебе, помнил всегда.
Том взмахнул рукой, и мерцающие буквы погасли.
— Последние два дня, — в голосе юноши прозвучали тоскливые нотки, — я провёл, читая своё жизнеописание. Я с трудом мог поверить — просто какая-то история предательств и поражений. Меня переполняла ярость, хотелось буквально рвать и метать. Теперь я понимаю, что это было глупо. Есть те, кто заслуживает моего проклятья. И они его получат. Мои Пожиратели Смерти, кто предал и отрёкся от меня, — все они умрут, — голос его был холоден и решителен. — Одного за другим — я всех их уничтожу.
— Но их защищают, — заикаясь, возразил Люциус, — они прощены и их дома защищены Тёмным Лордом…
— Защита — пустяк для того, кто её создал. А мы — один и тот же человек, — из-за острых зубов послышалось нечто, похожее на рычание, — ну, не совсем один и тот же, естественно. Что касается его — моего более старшего варианта — он более всех остальных заслуживает моей мести. Я не могу поверить, до чего он докатился: слабый, сумасшедший, безобразный старик. Никогда не позволил бы себе стать самим воплощением разочарования — уж лучше умереть. Ну, так он и умрет. Этот мир тесноват для нас двоих, — и предвкушение веселья коснулось лица Тома. — Я припоминаю, что ты как-то сказал, что этот мир и одному-то мне маловат. Ну же, Люциус — помнишь нашу первую встречу?
— Конечно. Мне тогда было десять. Но, возможно, я не помню подробностей…
Том сделал к нему ещё один шаг:
— Вспомнишь. Ты бы со своим отцом — кажется, он инспектировал школу. Директор нас представил — твой отец всегда интересовался Слизерином и лучшими студентами. Меня как раз наметили на должность старосты. Помнишь, что отец сказал мне?
