— Что я сделала? — изумлённо переспросила Эрмиона.

— Это ведь ты создала заклинание, которое разрушило чары, державшие меня в плену, — проговорил Слитерин. — Ты ведь, несомненно, стремилась к этому?

С испугом и недоумением Эрмиона посмотрела на Червехвоста и встретилась с ним взглядом.

— Твоё Ураганное заклятье, — пояснил он. — Весьма искусное, надо признать. Но не вполне благоразумное. Могли быть непредвиденные последствия… — он смотрел злобно и холодно.

— Ничего не понимаю, — побледнев, произнесла она, переводя взгляд с одного на другого.

— Разве ты не помнишь? — пустые глаза Слитерина не отрывались от неё. — Я же говорил тебе, что никогда не умру по-настоящему.

— Нет! — ожесточённо воскликнула Гермиона. — Я не помню, потому что я не та, кем вы меня считаете! — она безнадёжно взглянула ему прямо в лицо, похожее на обтянутый кожей череп. — Ровена Рэйвенкло мертва! Она мертва вот уже тысячу лет!

Рука в перчатке рванулась к её горлу. На какое-то мгновение ей показалось, что сейчас её будут душить. Но затем она с ужасом увидела у него в кулаке Эпициклическое Заклятье.

— Ты хранишь у себя на шее жизнь моего потомка, — проговорил он. — Так же, как и Ровена хранила мою. Когда я проснулся, первое, что я увидел, было твоё лицо — я видел тебя его глазами. Ещё я увидел, что он любит тебя — как и я когда-то любил её. История повторяется… Его глазами я видел также и Годрика, — голос Слитерина внезапно перешёл в рык. — Когда она бросила меня и ушла к Годрику, рухнуло всё, над чем я трудился, всё, чего я почти достиг. И вот этого я не допущу снова, любимая.

— Я не ваша любовь! — в отчаянии выкрикнула Эрмиона.

— Может быть, и нет, — сказал Салазар. — Но ты будешь ею.

Джинни сидела на кухне, вслушиваясь в тиканье часов, когда распахнулась дверь и вошли усталые Гарри, Рон и Драко, неся свои мётлы. Но если Драко и Рон выглядели просто измученными, то Гарри выглядел на порядок хуже, словно ему пришлось пройти через какое-то ужасное испытание.

Рон и Драко кинули мётлы в угол, Гарри — бережно поставил свою рядом с дверью. Джинни с бьющимся сердцем смотрела на него, борясь с желанием подбежать и обнять: у него был такой несчастный вид…

Рон подошёл к ней и положил руку на плечо:

— Есть новости? — тихо спросил он.

Джинни покачала головой:

— От неё — ничего.

Никто из них, казалось, не был особенно удивлён, услышав это.

— Спасибо, что ждала, Джин, — голос Гарри был бесцветным, почти мёртвым.

— Вы выяснили что-нибудь? — обеспокоенно спросила Джинни.

Гарри пожал плечами:

— И да, и нет.

— С ней всё в порядке?

Повисло тяжёлое молчание. Затем Гарри сказал:

— Пойду умоюсь. Скоро вернусь, — он повернулся и направился вверх по лестнице.

Джинни в предчувствии чего-то ужасного взглянула на Рона:

— Что произошло?

Рон вздохнул и покосился на Драко, прислонившегося к стене.

— Мы встретились с Крумом… — начал он и рассказал Джинни всё. — Думаю, нам очень повезло, — заметил он, когда закончил. — Никто нас не поймал, а когда мы сняли заклинание с Виктора, он, кажется, чувствовал себя нормально. И ничего не помнил из того, что сказал под действием заклятья. Он даже не помнил, почему мы к нему пришли.

— Мне пришлось попросить у него автограф, — Драко пытался говорить шутливым тоном. — Это было самое дикое событие вечера.

— Что с Гарри? — Джинни смотрела на брата, пытаясь прочесть ответ в его глазах — как в детстве, когда у неё всегда получалось. Получилось и сейчас. Глаза Рона говорили: "Ему очень плохо… и хотел бы я, чтобы тебя это не волновало".

— Ему надо поспать, — сказала Джинни. — Вам всем надо отоспаться.

— Могу пожелать тебе удачи — попробуй убедить его в этом, — уронил Рон.

— Он так переживает из-за Эрмионы? — спросила она.

— Нет, — произнёс Драко. — Из-за Виктора. Он начинает понимать, на что способен, когда доведён до крайности. И боится этого.

Рон пристально взглянул на Драко:

— Ты-то что об этом знаешь?

— Больше, чем ты думаешь, — Драко опять начал тянуть слова, хотя и не так демонстративно и презрительно, как раньше. Потом пожал плечами и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

— Я пойду проверю, всё ли в порядке с Гарри, — сказала Джинни, не обращая внимания на выражение лица Рона, и стала подниматься наверх.

Драко стоял в саду перед домом Висли, и серебристый лунный свет дождём лился на него. Воздух был влажным и свежим, пахло мятой, розмарином и сырой землёй. Сады вокруг Имения Малфоев пахли совсем иначе: металлом, перцем и кровью.

Драко повернулся лицом к югу — туда, где был его дом, полез в карман за палочкой и с внезапным раздражением обнаружил, что карман пуст.

…И наплевать! — подумал он.

Да, несовершеннолетним магидам запрещалось творить заклинания без палочки, это верно. Но, с другой стороны, удирать из школы среди ночи и накладывать на знаменитых иностранных спортсменов мощные Тёмные заклятия — это что, разрешается? По сравнению с этим магия без палочки — просто мелочь.

… Ну и к чёрту это идиотское правило, — решил он и вытянул перед собой левую руку. В ярком лунном свете зигзагообразный шрам на ладони сиял, словно нарисованный жидкой ртутью. — Странно… Рука, которую тогда разрезал Гарри — та, которой я колдую… И у него тоже… Интересно, это совпадение?

Он выбросил этот вопрос из головы и попытался максимально сконцентрироваться, думая о предмете, который он хотел достать, представляя его в том месте, где видел в последний раз. Он хотел, чтобы Призывающее Заклинание сработало. Было неважно, как далеко находится предмет, который вызывают, но нужно точно знать, где именно он находится. Драко вообразил себе кабинет отца, каким он его помнил, рисуя его в уме вплоть до запахов: книги, бренди и черная магия. Затем он закрыл глаза и поднял левую руку.

— Зовио!

Джинни обнаружила Гарри в бывшей спальне Перси, на кровати с безупречно свежими и аккуратно заштопанными простынями, которая стояла нетронутой с тех самых пор, как Перси покинул Нору. Гарри снял очки и сидел на кровати, обхватив руками колени и опустив голову. Джинни опустилась рядом с ним, почувствовав, как кровать просела под её весом.

— Гарри, — прошептала она, — тебе надо немного поспать.

Он медленно поднял голову:

— Я не устал.

Она всегда поражалась, как менялось его лицо, когда он снимал очки: оно сразу становилось совсем юным, но, как ни странно, не добрым и спокойным, а более жёстким, холодным и решительным. Между его бровями залегла складка: когда он поднял глаза и попытался улыбнуться, она исчезла. Джинни с интересом подумала о годах, требующихся для того, чтобы эта складочка превратилась в настоящую морщинку, которая будет видна независимо от того, улыбается он или нет. Джинни не знала, увидит ли она это.

— Конечно, ты устал, — сказала она. — Ты был на ногах много часов, пролетел много миль. Тебе надо поспать. Ты не сможешь помочь Эрмионе, если свалишься с метлы и упадешь в Ла-Манш.

— Я в любом случае не могу ей помочь, — проговорил он сдавленным тоном. — Это моя вина.

— Это не твоя вина! — возмутилась Джинни. — Как это может быть твоей виной?! Тут уж больше я виновата — мне не следовало оставлять её одну с Крумом в "Дырявом Котле"…

— Нет, — прервал её Гарри, качая головой. — Единственное, зачем Червехвосту могло понадобиться ее похитить — это чтобы добраться до меня. Ей грозит опасность только потому, что она для меня много значит. Как Сириус, и Рон, и все остальные, кто мне дорог.

— Ну, — как можно жизнерадостней произнесла Джинни, — тогда за Малфоя можно не волноваться — он в полнейшей безопасности.

Гарри принуждённо рассмеялся:

— Думаю да, — сказал он и убрал с лица волосы. — Джинни…

— Гарри, пожалуйста… Пообещай мне, что ты хоть чуть-чуть поспишь. Малфоя можно устроить в старой комнате Чарли, а ты оставайся здесь. А с утра разберёмся, что делать и как.