Однако чуда, желанного и необходимого, не произошло — чары Роксаны рассеялись, так и не сумев высвободиться. Волшебство, всегда выручавшее девушку в сложные моменты, впервые её подвело. Подвело в самый страшный и не подходящий миг, оставив свою хозяйку в одиночестве на растерзание скалам и туману, с беспощадностью коршуна кружившего вокруг неё и так и норовя впиться острыми когтями. Колдунья всхлипнула, бессильно опуская руки. Где? Где же, чёрт возьми, она оказалась?
От нахлынувших чувств и отчаяния, прорвавшихся через барьер, который Роксана так старательно выстраивала долгие годы, хотелось спрятать лицо в ладонях, забиться в укромный угол и, наконец, разрыдаться. Громко и надрывно, как в почти позабытом детстве, чтобы отпустить все обиды и привлечь внимание хоть кого-то из родных. Однако даже такой слабины девушка не могла себе позволить, а потому лишь плотнее сжала дрожащие губы и шагнула вперёд, в самую гущу лазурного тумана, который с готовностью распахнул объятия для незваной гостьи. Где-то там, среди этой непонятной сизой мглы, томился исчезнувший из грота Эван, страх за которого пересиливал все собственные переживания Роксаны.
Голубой дым клубился в воздухе, обдавая холодным дыханием с привкусом железа и каких-то трав. Колдунья чувствовала, как от одного этого запаха, душного, липкого, веки её тяжелели, а мысли в голове путались, обрываясь еще на середине. Потревоженное сердце успокаивалось, а затихший гул его биения теперь казался далёким, доносящимся словно из-под толщи воды.
— Знаешь, ты ведь не должна пытаться быть той, кем не являешься, — потусторонним эхом раздавался голос Верховной в голове Роксаны. Громкий и глубокий, он так и сочился плохо скрываемой насмешкой и деланным сожалением. — Мы же обе знаем, что ты неспособна на храбрые поступки, Рокси. Даже сбежать из башни так и не осмелилась. А ведь ты старалась, так показывала свое недовольство… Может, за пылкими речами и бравадой вовсе и не скрывается нечто большее?
Паника стремительно разливалась по телу липкими волнами. Эйнкорт тяжело дышала, судорожно потирая виски ледяными от волнения пальцами. Она сходила с ума… Загнанная в угол и застигнутая врасплох странным туманом, она медленно забывалась и теряла последние остатки разума, что, обезумев, слились в её воображении в образ леди Делорен, все такой же жестокой и прямолинейной. Колдунья мотнула головой, чувствуя, как свинцовая тяжесть сдавливает лоб и затылок, точно металлический обруч. Девушка шла, едва переставляя ноги и молясь о том, чтобы поскорее выйти назад, на свежий воздух, а голос Верховной ведьмы всё не стихал.
— Оставь подвиги храбрецам и рыцарям, Роксана, — уговаривал он, сочась притворной лаской, точно дерево янтарной смолой. — Не пытайся жить в чужой шкуре, что, к тому же, пришлась тебе не по размеру.
— Ложь… Ложь… — едва слышно бормотала Эйнкорт, вытянув руки вперед и лихорадочно пытаясь нащупать стену или выступ впереди себя. Туман сапфировым крошевом оседал на рукавах её платья, но расступаться не думал, как ни пыталась девушка отогнать от себя его вместе со странным наваждением.
— Признайся же… — казалось, что леди Делорен была совсем близко. Будто бы стояла позади Роксаны, терпеливо наблюдая за её жалкими попытками спастись. Вот она не выдержала, склонилась, дернув при этом уголком накрашенных губ — низкий бархатистый голос обжог ухо девушки, вызвал новую волну мурашек по спине и шее. — Тебе никогда не хотелось по-настоящему оставить меня и своих сестер. Не хотелось, потому что свое истинное предназначение ты обрела давным-давно, когда впервые переступила порог белой башни.
— Неправда… Это все неправда! — Роксана всхлипнула, встряхивая руками и вновь пытаясь призвать в пещеру свет, однако тщетно. Магия не слушалась, застыв осколком льда где-то глубоко внутри. Колдунья в отчаянии закусила губу, чувствуя, как дрожащие колени предательски подгибались. Она слишком устала. Устала бороться с собственными страхами и эмоциями, устала бороться с неопределенностью внутри себя. Устала бороться с Верховной, требующей от неё невозможного. Роксана медленно выдохнула и предприняла еще одну вялую попытку пройти вперёд, спотыкаясь практически на ровном месте. Каменный пол гулко отозвался на неуклюжие шаги девушки, хохочущим эхом отражаясь от пещерных сводов, сокрытых в тумане, которому, казалось, не было конца и края. С каждой секундой Роксана чувствовала, как стремительно расползается в её груди отчаяние вперемешку с безысходностью. Вот бы остановиться, прижаться лбом к холодной стене и позволить себе отдохнуть, хотя бы недолго… Она из последних сил держалась на ногах, а голос наставницы и не думал смолкать, продолжая нашёптывать слова, ранящие её сердце острыми кинжалами.
— Даже со своей задачей ты не смогла справиться, — едко усмехалась Верховная. Что это? Шутки больного воображения или некстати всплывшие воспоминания? Или, может, мысли самой Роксаны, боящейся признаться в провале даже самой себе? — Не впечатлила герцогского сынка, не одурманила его чарами, не попыталась отнять жизнь в тот момент, когда он был уязвим… Какая же из тебя ведьма, Роксана?
Девушка крепко зажмурилась, пытаясь отогнать слёзы, готовые вот-вот брызнуть из глаз. Злость на саму себя обжигала раскаленным металлом, и Роксане хотелось позволить себе разрыдаться хотя бы один раз, позволить себе выпустить пар и перестать притворяться. Она и без того лгала слишком много. Лгала сестрам, своей наставнице, лгала спутникам, которые безоговорочно доверились ей, в то время как сама колдунья только и делала, что подводила их всех.
— Оставь заботы о будущем, дитя. Ты слишком устала и ослабела, чтобы продолжать двигаться дальше. Никто не осудит, если ты вдруг сойдешь с пути прямо сейчас. В конце концов… Не всем суждено стать героями или даже их проводниками. Твой собственный путь, Роксана, близится к завершению.
Возможно, она права. Возможно, девушке и правда пора было перестать путаться под ногами у остальных чародеев, у жителей Крествуда, у Витарра и Эвана с их экспедицией. При мысли об этом колдунья вдруг резко вскинула голову, а сонливость её как рукой сняло. Эван… Он где-то там, впереди, томится в одиночестве, пока девушка колеблется и позволяет сомнениям одержать над ней верх.
— Остановись, пока дорога не лишила тебя последних сил, — взволнованный голос леди Делорен зазвучал громче, заставляя девушку испуганно вздрогнуть. Роксана обернулась, но так и не смогла ничего разглядеть сквозь плотную завесу голубоватого дыма. — Остановись сейчас, пока ещё можешь запомниться уверенной колдуньей, а не жалкой девицей, потерявшей в горах остатки своего рассудка!
Но Эйнкорт уже не слушала. Мысли об Эване вытеснили из её головы все остальные заботы, вдруг показавшиеся мелочами и глупыми капризами на фоне всего происходящего вокруг. И как она только позволила себе забыться и отвлечься на ненужные переживания, пока её спутник мог находиться в опасности? И ещё этот проклятый туман… Колдунья выпрямилась и, глубоко вздохнув, вновь попыталась сконцентрироваться на волшебстве. Если она сейчас не соберется, то не сумеет найти Эвана, который совершенно того не заслуживал. Перед глазами девушки предстало его лицо, бледное, исхудавшее, изможденное бессонными ночами в пещере. Этот юноша с такой самоотверженностью отдавался любимому делу, с такой верой и преданностью следовал собственным идеалам — Роксана в какой-то степени даже завидовала ему, однако… Было ли подобное восхищение единственной причиной, по которой она так переживала за своего нового знакомого? Или её привязанность к спутникам смогла укрепиться за столь короткое время?
Вместе с этим осознанием к девушке возвращалась решительность. Она вновь подняла руки, вновь начала взывать к силе внутри себя, одурманенной ледяным туманом и никак не способной вырваться из его пут. Вот только давать поблажки собственным чарам Роксана больше не собиралась. Мысли об Эване вырвали её из оцепенения, заставили подумать о чем-то, кроме собственных неудач, и колдунья не собиралась покидать странный грот без своего товарища.
