— Вот так. А теперь поторопись, дитя. Не заставляй знатного наследника дожидаться тебя, точно замешкавшуюся прислугу. А если упустишь шанс повлиять на молодого Фэйрхолла или начнешь заниматься самодеятельностью… — Верховная вдруг улыбнулась странной немного безумной улыбкой, от которой у девушки ёкнуло сердце. Было в лице и голосе ведьмы что-то зловещее, что-то поистине колдовское и недоброе, заставляющее любого подчиниться её воле. — Что ж, тогда я разозлюсь уже по-настоящему. В этом можешь не сомневаться.

От ледяного воздуха, пропитанного густым липким туманом, неприятно щипало в глазах. Витарр широко зевнул, в который раз передёрнувшись от холода, и потёр ладонью осунувшееся лицо, надеясь прогнать проклятую сонливость. Вот только веки упорно продолжали слипаться, а голова мало того, что нещадно гудела, так ещё и казалась непривычно тяжёлой. Учитывая количество выпитого прошлой ночью, юноша был удивлён тому, что вообще сумел выползти из таверны и благополучно добраться до казармы, а затем — и до своей постели. Возможно, что, если бы не шум поднявшихся ни свет ни заря однополчан, гремевших обувью и громко переговаривающихся перед службой, он бы так и продрых до полудня, а потом получил нагоняй от командира. Но дела, на которые Витарр подписался добровольно, откладывать было нельзя, даже несмотря на то, что отношения с отцом у юноши по-прежнему были натянутыми. А потому, постаравшись не обращать внимания на головную боль и негромкий гул в ушах, он наскоро оделся, собрал те немногочисленные вещи, что ему позволили держать в казарме, и отправился седлать одолженную ему лошадь. Благо что до Кентлберри и в самом деле было рукой подать. Впрочем, несмотря на это, наследник герцога на протяжении всего пути то и дело клевал носом и боролся с одолевающей его зевотой, а порой — ещё и с навязчивым желанием отпустить поводья и хотя бы немного подремать, уткнувшись лбом в тёплую конскую шею. К счастью, чувство долга всегда пересиливало слабость тела, да и утренний холод, больно щипавший за щёки и пробиравшийся под одежду колючими морозными пальцами, не давал юноше уснуть прямо в седле.

С трудом подавив очередной зевок, Витарр глубоко вдохнул утреннюю свежесть, надеясь хоть немного взбодриться, и нетерпеливо бросил взгляд в сторону крыльца кентлберийской тюрьмы. Пустовавшего, если не считать какого-то бедолаги, зажатого в колодках. Скрючившись и перетаптываясь на месте, он, кое-как изловчившись, то и дело вскидывал голову, чтобы завистливо взглянуть на приезжего, но раскрыть рта не решался. Впрочем, не его настойчивое внимание сейчас нервировало юношу, а затянувшееся отсутствие попутчиков. Судя по всему, здешние стражники не торопились выполнять свои обязанности и выпускать Ридда на волю. Если, конечно, приказ отца вообще успел дойти до начальства тюрьмы.

Недовольно хмыкнув, Витарр сунул ладони в карманы куртки и лениво пнул носком сапога неудачно подвернувшийся камешек. Ожидание могло затянуться, а ведь путешествие наследнику герцога и без того предстояло не самое увлекательное, хотя в его случае было бы глупо пренебрегать возможностью выбраться на пару недель за пределы воинской части. Осуждённый преступник и чародейка из какой-то неизвестной группировки явно не горели желанием к нему присоединяться, что, конечно, весьма задевало самолюбие юноши, который за проведённые недели в армии ещё не совсем отвык от прежних дворянских замашек. Хотя в каком-то смысле приучиться убирать за собой было гораздо легче, чем каждый день сталкиваться с пренебрежительным отношением со стороны окружающих. Сослуживцы видели в нём лишь избалованного выскочку, решившего забавы ради сменить приевшуюся обстановку поместья на тренировочный полигон и тем самым разнообразить свои безмятежные мирные будни хоть каким-то занятием. Витарр тяжело вздохнул, вспоминая, какими косыми, но при этом весьма красноречивыми и недружелюбными взглядами одаривали его бойцы при каждой встрече, будь то общий сбор на тренировочном поле или же долгожданная передышка в обеденном зале — совершенно не чета почтительным поклонам и вежливым улыбкам слуг, которые, конечно, не могли заменить настоящее общение со сверстниками. Возвращаться домой всё ещё не хотелось, но кто же знал, что от хороших и приятных мелочей, зачастую остававшихся незамеченными в повседневной жизни, так тяжело отказываться?

Позади раздался негромкий стук копыт, и Витарр, слегка вздрогнув, обернулся как раз вовремя, чтобы заметить среди безликих силуэтов зданий, утопающих в сизом тумане, словно в облачной пелене, появившуюся точно из ниоткуда осёдланную гнедую лошадь и шедшую бок о бок с ней фигуру, закутанную в светлый плащ. Едва ли путник, кем бы он ни был, намеревался проведать кого-то из заключённых в столь ранний и непогожий час. Осознав, что это, вероятнее всего, была его компаньонка, юноша смело шагнул навстречу и поднял руку в приветственном жесте, тем самым привлекая внимание незнакомки, в это время медленно оглядывавшейся по сторонам. При виде наследника герцога, резко выступившего из тени отсыревшего соломенного навеса, та на мгновение остановилась, после чего увереннее потянула коня за собой.

— Сэр Витарр Фэйрхолл, я не ошибаюсь? — громко спросила девушка, подходя ближе и осторожно сбрасывая с головы глубокий капюшон, защищавший её от тяжелых капель, то и дело срывающихся с нависающих над ними крыш. Теперь Фэйрхолл мог как следует разглядеть едва заметные серо-золотистые узоры, изображающие обрамлённые языками пламени, точно широкими лучами, солнца — символов, которые ему уже доводилось встречать пару раз при посещении столицы Адальора. Эмблемы, украшавшие герб каждой чародейской гильдии, от одного вида которых по спине юноши всегда, как и сейчас, пробегала странная дрожь. Некоторым людям свойственно было опасаться чего-то нового, и Витарр, к сожалению, не мог похвастаться тем, что не входил в их число. За свою жизнь он практически не сталкивался с колдунами, а о том, на что они способны по-настоящему, мог только догадываться. Неизведанное всегда напрягало его, хотя бы потому, что скрывало своё настоящее лицо.

— Рад представиться, мисс, — Витарру хватило учтивости вежливо склонить голову, однако он не мог не ощутить, как крепко сжались его зубы. Слышать когда-то такое привычное и льстивое обращение, тихим отголоском затерявшееся в бесконечных солдатских буднях, было тяжело и даже болезненно. Воспоминания о старой жизни, приятной, хоть и такой бессмысленной, то и дело накатывали высокой пенистой волной и пьянили, точно сладкое вино, порождая назойливое желание вернуться хотя бы на пару минут. И не поддаваться этим странным и неожиданным порывам с каждым разом становилось всё сложнее и сложнее. Однако теперь, находясь в маленьком неприветливом городишке и готовясь к путешествию с двумя незнакомцами, в недоверии которых сомневаться не приходилось, Фэйрхолл, даже несмотря на усталость, был слишком взвинчен и напряжён. Да и тот нищий оборванец, вдруг подозрительно притихший, наверняка теперь с жадным интересом ловил каждое слово двух молодых людей, явно не местных и явно что-то затевающих. Что ж, в одном отец определённо был прав — осторожностью пренебрегать было нельзя. Юноша вовремя вспомнил об этом, невольно прикусив язык. Пожалуй, о своём происхождении действительно стоило помалкивать безопасности ради. — Но сегодня я лишь простой солдат, а не путешествующий по окрестностям сын герцога. Так что, прошу, оставим титулы для более торжественного случая.

— Что ж, это резонно, — если девушка и удивилась необычной просьбе нового знакомства, то умело скрыла это за лёгкой улыбкой, а потом точно спохватилась: — Я Роксана Эйнкорт, чародейка из Тейринского круга ведьм. Почту за честь избежать всех формальностей.

С этими словами она деловито откинула за спину тяжёлую светло-русую косу и протянула Витарру узкую ладонь, обтянутую изящной белой перчаткой, на что тот невольно усмехнулся и поспешил пожать поданную руку. Видимо, новой знакомой понравились его условия.