Мы с Бледсоу вошли в капитанскую столовую, где главный механик уплетал за обе щеки ростбиф с картофельным пюре. Капитан еще не вернулся с мостика. Бледсоу объяснил, что Бемис останется там до тех пор, пока корабль не минует опасный фарватер и не выйдет на глубоководье. Ужинали мы втроем — помощники капитана обычно пользовались матросской столовой. Около каждой тарелки лежало написанное от руки меню: два блюда на выбор, овощные салаты и десерт. Я взяла жареного цыпленка с цветной капустой и принялась расспрашивать главного механика об интересующем меня деле.

Шеридан признал, что у него в машинном отделении имеется полный набор инструментов, в том числе и какие угодно резаки.

— Если вы спросите меня, пользовался ли кто-то инструментами в прошлый четверг, я не смогу вам ответить. Мы не запираем их — пришлось бы слишком много времени тратить на возню с ключами. — Шеридан намазал рогалик маслом и отправил его в рот. — Когда корабль в плавании, в машинном отделении на вахте постоянно находится восемь человек. Любой из них может пользоваться инструментами. До сих пор никаких проблем с этим у нас не возникало, поэтому не вижу причины заводить иные порядки.

В плавании спиртное на борту запрещено, и мне пришлось ограничиться кофе. Да и кофе, по правде говоря, был таким жидким, что я набухала в чашку невероятное количество сливок — пусть будет хоть какой-то вкус.

— А мог посторонний незаметно проникнуть в машинное отделение, взять инструменты, а потом положить их на место?

Шеридан задумался.

— Теоретически это возможно, — неохотно признал он. — У нас ведь тут не военно-морской корабль, где на каждом шагу часовые. Когда мы в порту, в машинном отделении вообще никого нет, а по кораблю разгуливает кто угодно. Но для того чтобы воспользоваться инструментами, надо знать, где они находятся. И к тому же это все-таки рискованно — мало ли кто может случайно на тебя наткнуться. Но я все же предпочитаю эту версию. Мысль о том, что ваш автомобиль мог испортить кто-то из моих людей, мне нравится еще меньше.

— И все же, мог это быть кто-то из ваших людей?

Не исключено, признал Шеридан, но зачем? Я высказала предположение, что некто — допустим, Филлипс — просто нанял кого-то из команды для выполнения этой грязной работы. Бледсоу и Шеридан возмущенно отвергли это предположение. Они были уверены, что избавились от единственной паршивой овцы, напустившей в трюмы «Люселлы» воды.

Шеридан не давал своих подчиненных в обиду.

— Конечно, я могу и ошибаться, но не представляю, чтобы кто-то из моих ребят сделал такое с вашим автомобилем.

Помощник кока давно убрал со стола, а мы все сидели и разговаривали. В конце концов главный механик извинился и отправился на свое рабочее место. Он сказал, что я могу побеседовать с остальными механиками и кочегарами, хотя это вряд ли мне что-нибудь даст.

Когда Шеридан подходил к дверям, я небрежно спросила:

— Вы и в тот вечер были в машинном отделении?

Он обернулся и посмотрел мне прямо в глаза.

— Да, был. И мой первый помощник тоже, его зовут Ялмут. Мы проверяли гидравлические системы, потому что на следующий день предстоял запуск двигателей.

— И весь вечер вы не расставались?

— Во всяком случае, не так надолго, чтобы успеть испортить ваш автомобиль.

Механик вышел, а Бледсоу спросил:

— Вы удовлетворены, Вик? Подозрение с «Полярной звезды» снято?

Я раздраженно фыркнула:

— Может быть. Больше мне с вашими людьми разговаривать не о чем. Разве что устроить всестороннее расследование и восстановить действия каждого в четверг вечером. — Тут мне пришло в голову нечто новенькое. — Вы ведь учредили на корабле охрану или что-то в этом роде, верно? После аварии в трюме... — Не может ли капитан назвать мне имена охранников? Уж они-то наверняка видели, если кто-то спускался или поднимался по трапу с инструментами.

Преступник должен был убедить охранников, что является членом экипажа: это не очень трудно. Но охранник наверняка вспомнит, спускался ли кто-нибудь с корабля с гаечным ключом и резаком в руках. Другое дело, если тут замешан Бледсоу. Он может договориться с охранниками о чем угодно.

Я допила холодный кофе и пристально посмотрела на Бледсоу.

— В основе всего дела — деньги, и большие деньги. Думаю, контракты «Юдоры Грэйн» — это еще не все.

— В нашем бизнесе и в самом деле задействованы очень крупные деньги, — согласился Бледсоу. — Я вам говорил, в какую сумму мне обошлась «Люселла». Вы вправе заподозрить, что я обворовывал Нилса, когда работал у него в компании.

— Не исключено. Может быть, он рассказал мне вашу историю потому, что подозревал вас в мошенничестве, но не сумел поймать за руку.

Бледсоу добродушно улыбнулся:

— Версия принята. Вам следовало бы заглянуть в мои финансовые документы, а не только Филлипса. Когда мы вернемся в Чикаго, я скажу секретарше, чтобы она допустила вас к архиву.

Я вежливо поблагодарила. По сути дела, это предложение означало лишь одно: если Бледсоу что-то прячет, то не в официальной документации «Полярной звезды».

Остальное время мы разговаривали про оперу. В тюремной библиотеке в Кэнтовилле, оказывается, была целая коллекция оперных либретто, и Бледсоу от нечего делать прочитал их все. После освобождения он стал завсегдатаем Кливлендской оперы.

— А теперь я летаю в Нью-Йорк пять-шесть раз в год, чтобы побывать в «Метрополитен опера», покупаю абонемент в филармонию... Знаете, мне так странно разговаривать с кем-то о Кэнтовилле. Кроме моей покойной жены — ну и Нилса, конечно, — никто об этом не знал. Да и с ними о тюрьме я никогда не разговаривал. До сих пор чувствую себя как-то неловко...

В половине одиннадцатого в капитанскую столовую вошли два матроса и принесли для меня койку и одеяла. Койку они поставили под иллюминатором правого борта и закрепили, чтобы она во время качки не ерзала по полу.

Потом Бледсоу повел себя как-то очень неуверенно: позвякивал мелочью в кармане, бросал на меня косые взгляды — так обычно ведут себя мужчины, желающие пристать к женщине, но не уверенные в успехе. Я держалась строго. Поцелуй Бледсоу мне запомнился, но я не из тех женщин, что с легкостью перепархивают из постели в постель. Особенно после того, как меня пытались убить. Я не окончательно сняла с Бледсоу подозрение, и это несколько остужало мой энтузиазм.