Легче верблюду пройти в угольное ушко, чем частному детективу в джинсах проникнуть к президенту большой американской корпорации. Я попала в штаб-квартиру страховой компании «Аякс» в начале шестого — час пик уже начался, и я долго тащилась в транспортном потоке. У меня был расчет попасть в «Аякс», когда большая часть секретарш уже уходит с работы и не будет чинить мне препятствий, но я недооценила местную систему безопасности.

Сначала в мраморном вестибюле шестидесятиэтажного небоскреба меня остановили охранники и потребовали, чтобы я предъявила служебную карточку. Таковой у меня, естественно, не оказалось. Тогда охрана спросила, к кому я пришла. Если сотрудник, которого я навещаю, подтвердит, что мне назначена встреча, я смогу получить временный пропуск.

Я сказала, что хочу видеть самого Гордона Ферта, и у охранников от такой наглости прямо глаза на лоб полезли. Они сказали, что все посетители президента компании занесены в специальный список, и меня в этом списке нет. По-моему, меня заподозрили в том, что я — тайный агент конкурирующей страховой компании «Этна», присланный специально для того, чтобы умертвить президента «Аякса».

— Я частный детектив, — объяснила я, предъявив лицензию. — Расследую дело об иске на пятьдесят миллионов долларов, предъявленном «Аяксу» на прошлой неделе. У меня действительно нет договоренности о встрече, но мне чрезвычайно важно увидеться с самим президентом или с тем, кому поручено заниматься этим делом. От этого в конечном счете зависит благополучие «Аякса».

В конце концов мне удалось втолковать охранникам, что, если они не пропустят меня к президенту, «Аякс» выложит сполна компенсацию за «Люселлу». В этом случае я непременно сообщу начальству, кто именно не пропустил меня внутрь, и им придется поплатиться за это.

Но к самому президенту мне прорваться не удалось. Я ведь уже говорила про игольное ушко. Зато я попала к сотруднику Отдела специальных рисков, который вел расследование по «Люселле». Его звали Джек Хогард, и он лично спустился за мной вниз.

Он был без пиджака, рукава рубашки закатаны, узел галстука распущен. На вид лет тридцати пяти — сорока, темноволосый, худощавый, с ироничными карими глазами, под которыми залегли темные круги.

— Мисс Ви.Ай. Варшавски? — повторил он, изучая мое удостоверение. — Давайте поднимемся наверх. Если у вас есть какая-то информация по «Люселле», вы столь же желанны, как жара в январе.

Он шагал так быстро, что мне пришлось припустить за ним рысцой. Лифт моментально доставил нас на пятьдесят третий этаж. Кабина неслась вверх так быстро, что у меня пару раз заложило уши. Едва двери лифта распахнулись, как Джек Хогард снова устремился вперед — через стеклянные двери, по коридору, в юго-восточный сектор. Вскоре мы оказались в кабинете, отделанном ореховым деревом. Повсюду были разбросаны бумаги. На столе лежала огромная фотография изуродованной «Люселлы». На стене красовался отдельный снимок корабельного корпуса.

Я внимательно изучила фотографии. Каждая из них была размером три фута на два. Вспомнив перенесенное потрясение, я передернулась. С того момента, когда я покинула корабль, зрелище стало еще более ужасным: остальные люки тоже не выдержали, и шлюз чуть ли не наполовину был засыпан вязкой массой мокрого ячменя.

Ко мне подошел очень высокий мужчина, которого я сразу не заметила, — он сидел в углу, за дверью.

— Шокирующее зрелище, не правда ли? — спросил он с явным британским акцентом.

— Весьма. Еще ужаснее, чем наяву.

— Так вы там были?

— Да, — коротко ответила я. — Ви.Ай. Варшавски, частный детектив. А вы?..

Оказалось, что это Роджер Феррант, из лондонской фирмы «Скапперфилд и Плаудер», страховавшей корпус корабля и транспортируемый груз.

— Роджер — вероятно, один из самых знающих экспертов по судовождению на Великих озерах, хоть он и работает в Лондоне, — пояснил мне Хогард, а Ферранту сказал: — Мисс Варшавски говорит, что ей известно что-то по делу «Люселлы».

Я села в кресло у окна, откуда открывался чудесный вид на букингемский фонтан, окрашенный заходящим солнцем в розово-золотистые тона.

— Я тоже расследую дело «Люселлы», но по иному поводу. Это связано с убийством. Собственно говоря, речь идет о двух отдельных преступлениях: убийство молодого служащего зерноторговой компании «Юдора Грэйн» и взрыв «Люселлы». Я не уверена, что два этих события связаны между собой. В момент взрыва я находилась на борту, занятая расследованием убийства. Поэтому можно сказать, к гибели «Люселлы» у меня персональный интерес.

— Кто ваш клиент? — спросил Хогард.

— Частное лицо. Вы его не знаете... Сколько времени уходит на расследование подобного случая?

— Годы, — хором ответили Феррант и Хогард.

Англичанин добавил:

— Ей-богу, мисс Варшавски, на это уйдет масса времени.

Он запнулся, произнося мою фамилию, — не то что Хогард, запомнивший ее с первого раза.

— Кто же будет оплачивать расходы по ремонту «Люселлы»?

— Мы, — ответил Хогард. — Компания Ферранта будет оплачивать ремонт корпуса. Мы заплатим за погибший груз и возместим упущенную выгоду. Ведь пока корабль лежит на дне шлюза, Мартин Бледсоу не сможет заниматься бизнесом и получать обычную прибыль.

— Вы что, выплачиваете заранее сумму, покрывающую стоимость восстановительных работ?

— Нет, — ответил Феррант, — мы будем оплачивать счета из дока по мере их поступления.

— Значит, страховка выплачивается даже тогда, когда ясно, что корабль был взорван, лишь бы он не стал жертвой неумелого управления?

Феррант закинул ногу на ногу.

— Да, мы в первую очередь занялись именно этим вопросом. Судя по всему, корабль был взорван не в ходе военных действий. В этом случае страховые выплаты исключаются. Есть у нас в страховке и другие исключения, но это — самое существенное. И разумеется, если Бледсоу сам взорвал свой корабль, страховое покрытие тоже исключается.

— Чтобы поступить так, у него должны быть очень серьезные финансовые соображения, — заметила я. — Допустим, страховая компания сразу выплачивает ему компенсацию, и он может пустить эти деньги в оборот, пока ремонтируется «Люселла». Насколько я понимаю, у вас предусмотрена иная система выплат.