Зачем же Бледсоу предложил мне отправиться на самолете в Чикаго, если собирался отправить на нем Мэттингли? Очевидно, знал, что я не сумею воспользоваться его предложением. Или рассчитывал, что взрыв будет незначительный и он сумеет улететь в Чикаго. Но как в этом случае он объяснил бы мое присутствие своему сообщнику?

Я ходила по кругу, задавая себе одни и те же бесполезные вопросы, в результате чего заработала лишь головную боль. В глубине души я ощущала неимоверную горечь. Тот самый Бледсоу, который вел себя со мной столь симпатичным образом, обвел меня вокруг пальца, и на палубе перед взрывом стоял рядом, чтобы иметь беспристрастного свидетеля. Я чувствовала себя глубоко уязвленной. Слава Богу, хоть в постель с ним не залезла.

В чикагском аэропорту О'Хара я первым делом отыскала в телефонной книге номер Мэттингли. Он жил неподалеку от Логан-сквер. Хоть я и смертельно устала, голова раскалывалась, а одежда выглядела ужасно, я отправилась на такси прямо по этому адресу. В половине десятого я уже звонила в дверь маленького домика по адресу: 3600, северный район Пуласки.

Почти сразу же дверь открылась, и я увидела юную жену Мэттингли. Элси была на последней стадии беременности. Увидев меня, она разинула рот от удивления, и я поняла, что видок у меня еще тот.

— Привет, Элси, — сказала я и быстро прошла мимо нее в прихожую. — Я Ви.Ай. Варшавски, двоюродная сестра Бум-Бума. Мы пару раз встречались с вами на вечеринках, помните? Мне нужно поговорить с Говардом.

— Да... Я... Я вас помню. Но Говарда... Говарда нет дома.

— Как так? Вы уверены, что в данный момент он не спит наверху в постели?

По пухлым, детским щечкам потекли слезы.

— Его здесь нет, нет... Пьер... Пьер звонил уже три раза, последний раз чуть ли не угрожал. Но я и в самом деле не знаю, где Говард. Я не видела его уже четыре дня. Я думала, он участвует в играх «Серебряное сердце» вместе с Пьером. Но оказывается, Говарда там не было. Я не знаю, где он. А у меня вот-вот начнутся роды. Я так боюсь!

Теперь она уже рыдала.

Я отвела Элси в гостиную и усадила на ярко-синий диван, обтянутый пластиком. Рядом на лакированном кофейном столике лежало аккуратно свернутое вязанье — очевидно, девочка отгоняла дурные мысли, готовя одежку для будущего ребенка. Я погладила ее по плечу, стала утешать. Когда Элси немного успокоилась, я сходила на кухню и нагрела ей молока. Заодно обнаружила под раковиной бутылку джина и налила себе в стакан щедрую порцию. Плеснула апельсинового сока и отнесла оба стакана в гостиную: мне — джин, Элси — молоко. Поднос был совсем нетяжелым, но левая рука предостерегающе заныла.

— Вот, выпейте. Вам станет лучше... Скажите, когда последний раз вы видели Говарда?

Он уехал в понедельник. Взял с собой лишь спортивную сумку и сказал, что вернется в среду. Сегодня пятница, а Говарда все нет. Нет, он не сказал, куда едет. Слышала ли она название «Тандер-Бей»? Элси беспомощно пожала плечами, на ее круглых голубых глазах выступили слезы. А про Солт-Сент-Мари? Элси покачала головой и молча заплакала.

— Рассказывал ли вам Говард что-нибудь про людей, с которыми общается?

— Нет. — Она икнула. — А когда я сказала, что вы спрашивали о нем, он... он жутко рассердился. Даже ударил меня и велел держать язык за зубами. Сразу после этого упаковал веши и уехал. Сказал, мне ни к чему знать, куда именно — а то... а то я проболтаюсь.

Я поморщилась, мысленно поблагодарив Бум-Бума и Пьера, которые в свое время не раз устраивали Говарду Мэттингли хорошую взбучку.

— А как насчет денег? У Говарда в последнее время были деньги?

Элси немного повеселела. Да, в последнее время он очень прилично зарабатывал. Даже дал ей двести долларов, чтобы она купила хорошую коляску для младенца. Элси очень гордилась своей новой коляской и стала оживленно рассказывать мне о ней. Очевидно, больше похвастаться ей было нечем.

Я спросила, нет ли у нее матери, сестры или подруги, которая могла бы пожить с ней. Элси опять беспомощно пожала плечами и ответила, что ее семья живет далеко, в Оклахоме. Беседа начинала мне надоедать. В подруги эта девочка мне явно не годилась. Стоит проявить заботливость, и от такой никогда уже не отвяжешься. Я дала ей на прощанье совет: когда начнутся схватки, позвонить в «Скорую помощь». Оттуда сразу приедет машина.

Уже на выходе я попросила Элси, чтобы она позвонила мне, когда появится Говард.

— И ради Бога, не рассказывайте ему про меня. Он снова вас побьет. Просто дойдите до бакалеи — это на углу — и позвоните из телефона-автомата. Мне очень нужно поговорить с Говардом.

Элси смотрела на меня невыразимо жалостными глазами. Уверена, что звонка от нее я не дождусь. Она просто не сумеет обмануть своего деспотичного супруга — даже в таком простом деле, как телефонный звонок. Мне было совестно оставлять девочку одну, но, когда я добралась до угла Эдисон и Пуласки, усталость притупила чувство вины.

На углу я остановила такси и через весь город направилась к Лотти. Пять миль по городским улицам — путь неблизкий. И к тому времени, как мы пересекли Милуоки-стрит, убаюканная тряской этой старой расхлябанной машины, я уснула. Мне снилось, что я снова плыву на «Люселле». Рядом стоит Бледсоу, смотрит на меня искренними серыми глазами и повторяет:

— Вик, меня не было на том самолете. Меня там не было!

Когда машина свернула на Шеффилд-стрит, я, вздрогнув, проснулась. Водитель спросил, какой именно дом мне нужен. Расплатившись, я с трудом поднялась по лестнице на второй этаж, думая о своем сне. В нем заключалось что-то важное, касающееся Бледсоу, но что именно, я никак не могла сообразить.