Конечно, есть облачные диски, Гугл-докс и прочие приспособления информационного мира, которые хранят данные без угрозы их внезапной потери, но я предпочитала записывать контакты от руки. Было в этом что-то сакральное: выводишь буквы и цифры — и словно запечатлеваешь человека в памяти.

Хотя, что касается Олега, я помнила его безо всяких дополнительных ухищрений. Телефонный номер, цвет глаз, запах и ощущение щемящей нежности, когда он случайно или намеренно касался моей руки.

Мы жили вместе два с половиной года, и всё это время я думала, что встретила вторую половинку, о которой пишут в книгах и показывают в женских мелодрамах.

Олег Горячев, ставший моим первым мужчиной, всегда был со мной крайне предупредительным, заботливым, но в то время казался избыточно холодным. Он не позволял себе проявлять чувства на публике, а я же стремилась показать миру, что люблю и любима.

Конечно, потом я поняла, что бывший был прав, но что он ожидал от молодой женщины, встретившейся с первым настоящим чувством?! Недетской влюблённостью, проходящей через два месяца, а именно со всепоглощающим желанием принадлежать именно этому мужчине и делать всё, чтобы было хорошо нам обоим.

И я всё сама разрушила. Теперь-то можно это признать. Олег просил выслушать его, долго увещевал внять разуму, но я не хотела слушать.

Ревность затмила доводы благоразумия, а молодость вкупе с горячностью призывали верить сердцу. Сейчас бы я сказала, что сердце — мастер самообмана, если жить только им, то можно прослыть либо блаженной дурочкой, либо пройти мимо своего счастья.

Со мной случилось и то и другое. После расставания я долго не могла прийти в себя, уехала из Москвы в Питер, перевелась на удалённую работу, словом, постаралась вычеркнуть всё, что напоминало бы о тех временах, когда рядом был Олег.

Несколько месяцев он штурмовал мою электронную почту, писал сообщения в соцсетях, даже умудрился позвонить отцу, но отклика не получил. Я всё сменила, включая образ жизни.

Из совы стала жаворонком, вместо улыбающейся девушки — замкнутым трудоголиком, целыми днями жившим в маленькой студии и не видевшим ничего, кроме цифр в отчётах и чашки чая.

А потом умер отец. Не проснулся, и мачеха в слезах позвонила мне одной из первых, за что я была ей благодарна. Череда несчастий долго не оставляла мою жизнь, пока в ней не нарисовался Ник.

Лучезарный, собранный, подтянутый, он умел заставить людей, не только женщин, улыбаться и радоваться жизни.

Ник вернул мне вкус, а вместе с ним любовь и солнце по утрам. Приучил к круассанам и горькому кофе. И к мысли, что мы созданы друг для друга.

Глупо, но мне всегда хотелось верить в миф о разделённых половинках, которые всю жизнь обречены на вечный голод и тоску, пока не найдут потерянную душу.

И ещё, я полная дура! Ушла от Олега, заподозрив его в измене, хотя прямых доказательств не было, а теперь сижу на кухне, глотая кофе со вкусом пепла и ищу оправданий Нику. Нет, довольно!

Глаза не обманешь, правду не вычеркнешь, время вспять не повернёшь. Кем бы ни была аноним, известившая меня о забавах Ника, она положила конец моим иллюзиям и браку.

Жаль, в доме нет спиртного. Я не терплю алкоголь, от него болит голова и стучит в висках, но сейчас я бы всё равно выпила. Звонить Олегу спустя пять лет — бредовая идея, но такая притягательная! Хотя страшно до чёртиков!

Вполне вероятно этим номером он давно не пользуется, а если это не так, то даже не захочет выслушать. Можно, конечно, развестись, а после воспользоваться банком донорства, но я не хотела ребёнка лишь бы от кого.

Вот сейчас вспомнила Олега, и в груди возникло радостное чувство предвкушения. Я никогда не забывала о бывшем, даже как-то хотела позвонить и извиниться за тот побег, но не решилась. А теперь сижу и, облизывая в волнении губы, сжимаю в руках смартфон в ожидании чуда.

У меня давно другой номер, почему бы и Олегу не сменить сим-карту? Я знала, почему: Горячев всегда был консервативен. Он годами не менял фирму по пошиву рубашек или костюмов, даже носки предпочитал строго определённые. Уверена, он всё ещё пользуется этим номером.

Скорее всего, женат. Может, и дети есть. Он, как и Ник, старше меня на семь лет, тогда я увидела в этом особый знак судьбы, сейчас же склонна верить в банальное совпадение.

Я встала и прошлась по квартире, всё так же сжимая трубку. Я не имею никакого морального права просить бывшего подарить мне ребёнка.

Конечно, он мне откажет и будет сто раз прав. Вероятно, услышав обо мне, положит трубку даже до того, как я промямлю о своей просьбе. Пусть, но я должна попытаться!

Наконец, я решилась и выдохнув, по памяти набрала номер. И зачем мне нужна была запись в телефонной книге: я бы не смогла забыть эти одиннадцать цифр, которые когда-то так много значили для меня?!

Длинные гудки, вначале чуть было не заставившие меня сбросить звонок, теперь изрядно нервировали. Итак, мне никто не ответил. Пора признать поражение и уйти плакать о своей судьбе. Хотя этот пункт и так включён в сегодняшний план!

Телефон в руке внезапно ожил. Он мне перезвонил!

Сердце пропустило пару ударов, я сглотнула вязкую слюну и ответила:

— Привет! Это я, Зоя Велесская.

Я даже зажмурилась, ожидая услышать короткие гудки, но в трубке висела тишина, которая давила на сердце больше самых отъявленных ругательств.

— Что тебе надо, Зоя? — спросил Олег.

Всё тот же голос с еле заметной хрипотцой, у меня возникло ощущение, что мы разговаривали только вчера, хотя, разумеется, между нами давно ширилась выжженная пустыня.

— Твоя помощь, — произнесла я на выдохе и снова принялась вслушиваться в тишину, прерываемую спокойным дыханием собеседника.

Врать Олегу было нельзя. Он чувствовал ложь и не давал оступившемуся вторых шансов, а мне была так нужна надежда!

— А твой муж не может помочь? — спросил он с издевательскими нотками в голосе.

Я усмехнулась. Бывший, видимо, знал многое о моей нынешней жизни, раз сразу заговорил о Нике. Не удивлюсь, если даже он в курсе и всего остального.

Не зря в адвокатской конторе, где раньше работал Олег, его за глаза прозвали Змеем.

Он мог посмотреть на человека, просто взглянуть, чуть прищурив глаза, у собеседника сразу начинали трястись поджилки и возникало желание выложить всё, как есть, без утайки.

— Может, — снова вздохнула я, чувствуя, как задрожали руки. — Но я не хочу его помощи. Больше нет.

— Почему? — спокойным тоном продолжал допрос Олег.

Я чувствовала себя преступницей, обвиняемой в особо тяжких преступлениях, у которой нет права поднимать глаза на обычных граждан, и которая тем более надеяться на смягчение приговора. Впрочем, именно такой в глазах бывшего я и была. Чудо, что он вообще продолжает разговор!

— Муж изменил мне. Сегодня я самолично в этом убедилась, — поджав губы, продолжила я. — Я знаю, что не имею права просить тебя, но хочу именно этого.

— В чём суть просьбы, Зоя? — по-деловому осведомился бывший.

Во время разговора я ходила по залу, выписывала круги и гнала от себя страхи. Всё самое плохое на сегодня уже случилось. По закону жанра, Олег должен послать меня с просьбами куда подальше, снисходительно заявив, что так мне и надо. И я даже не посмею осуждать его за грубость и отказ!

— Я не могу сказать по телефону, — наконец, ответила я. — Пожалуйста, приезжай. Я продиктую адрес.

И переведя дух, продолжила, ободренная тишиной на том конце трубки:

— Олег, ты можешь мне отказать, я даже уверена, что ты так поступишь, я всегда просила у тебя больше, чем ты хотел мне дать, но уверяю, это последний раз. Больше я тебя не потревожу.

Я остановилась у окна, прижав свободную руку ко лбу, и замерла в ожидании ответа. Мысленно я уговаривала себя быть реалисткой и не шибко-то надеяться на согласие.

— Хорошо, — протянул Олег. Я представила, как он сидит в кресле и холодно улыбается, предчувствуя, что настал час моей расплаты. — Завтра. Адрес можешь не говорить, сам узнаю. В семь вечера, потрудись быть дома одна. Если к тому времени помиришься с мужем, дай знать, чтобы не тратил время.