Немецким шовинистам очень нравилось быть потомками ариев и рисовать знак ариев — свастику, подчеркивая этим, что германский рейх будет существовать вечно. От болезненного национализма глупеют даже нормальные люди: ах как хочется без усилий, без талантов быть исключительным человеком! Таковым будто и становишься от рождения, если принадлежишь к богом избранному народу. Поглупев на почве национализма, шовинизма, люди превращаются в расистов, в фашистов, которым ничего не стоит уничтожать людей другой расы. Если не убить, то уж заставить на себя работать — как раба.
И все отнять у человека иной национальности — рабу ничего не полагается. Все должно принадлежать господину.
Крест с загнутыми концами издревле многие народы и в Азии, и в Европе употребляют в орнаментах на коврах, на посуде и вышивках. И никто не знает, арии придумали эту орнаментальную фигуру или какие-либо другие люди. А вот что точно известно, так это весьма слабые связи германских народов с ариями. К примеру, в немецком языке санскритских слов (язык, на котором говорили арии) в несколько раз меньше, чем в славянских языках.
Прискорбно, что фашисты опоганили свастику, а ссылками на ариев оправдывали истребление людей в концлагерях и газовых камерах.
Но они совершенно бесстыдно пытались поставить себе на службу и такие понятия, как социализм, рабочий класс. Полное название нацистской партии — национал-социалистская германская рабочая партия — должно было привлекать к ней трудящихся, для которых цели социализма были желанными и ясными. Потом, усиливая пропаганду расовой исключительности, нацисты дадут толкование своему «социализму» как «социализму» только для немцев. Нельзя построить социализм для всего человечества, будут говорить фашистские идеологи, на это не хватит ресурсов, а вот немцы, как высшая раса, имеют право жить лучше других народов. В своем флаге — черная свастика в белом круге на красном поле — нацисты использовали цвета флага кайзеровской Германии. Но основной цвет, красный, должен был подчеркивать, что нацисты за рабочих, за социализм. Плакаты и листовки гитлеровцы печатали на бумаге красного цвета. Их грузовики украшались алыми флагами… Ложь, демагогия, подтасовка фактов — все это, как и преступная жестокость, верные признаки фашизма.
Кроме банкиров и промышленников, кроме мелкой буржуазии, у нацистов была еще опора: офицеры и генералы рейхсвера — армии. Побитые в сражениях первой мировой войны, уволенные из расформированных полков и дивизий по велению Версальского договора, они чувствовали себя оскорбленными, униженными. Злоба душила тех, кто принадлежал к старинным военным династиям, чьи отцы, деды, прадеды со времен Фридриха Великого не знали иного занятия, кроме войны. Жажда реванша, жажда военной мести повлекла их тоже к Гитлеру. Глубоко презирая ефрейтора-осведомителя, к тому же с пятном дезертира, они с удовлетворением приходили к выводу: фашизм — это война.
Главари фашизма и сами не скрывали агрессивности. Бенито Муссолини писал в «Итальянской энциклопедии»: «…фашизм не верит ни в возможность, ни в пользу вечного мира», «…только война доводит человеческую энергию до ее высшего напряжения и кладет печать благородства на народы, обладающие мужеством идти на войну», «…рост империи является основным проявлением мужественности». Гитлер вторил в книге «Майн кампф» («Моя борьба»): «…в вечной войне человечество стало великим — в условиях вечного мира человечество погибло бы». Обосновав сущность фашизма, так сказать, философски, фашистские главари писали и говорили о конкретных направлениях будущей агрессии. Для итальянцев это север Африки и Балканы, для немцев — Советский Союз. «Когда мы говорим о новых территориях в Европе, — писал Гитлер, — мы можем думать в первую очередь о России и прилегающих к ней государствах». И добавлял устно: «Наша задача — уничтожение большевизма… Мы должны стать властителями России». Таким образом, Гитлер предлагал без обиняков генералам и офицерам Германии их любимую работу, если они поддержат нацистов.
Пролетел десяток лет, а гитлеровская партия, хотя и выросла численно, все еще была далека от власти. Авторитет коммунистов, напротив, увеличивался. На выборах в рейхстаг коммунисты сначала получили 3,2 миллиона голосов, потом 4,6 миллиона, а в 1932 году почти 6 миллионов. Примерно на полтора миллиона голосов больше, чем коммунисты, на всех выборах получали социал-демократы. Как уже говорилось, социал-демократы уживались с капиталистами, но это была все же рабочая партия. Очень часто рабочие-коммунисты и рабочие социал-демократы вместе бастовали, вместе предъявляли требования хозяевам. И нацисты в честной политической борьбе шансов на победу не имели — собрать голосов больше, чем коммунисты, социал-демократы и другие не фашистские организации, они не могли. Следовательно, не могли сформировать правительство.
Гитлер бесновался на трибунах нацистских митингов, обещал новые блага германскому народу, проклинал немецких коммунистов и русских большевиков. Однако дела нацистов заметно пошли под гору. Наступало у немцев, шедших за Гитлером, некоторое отрезвление. Лавочники и аптекари, по здравом размышлении склонялись к мысли, что миллионерами им не быть, а головы в фашистских затеях сложить можно. На выборах 1932 года национал-социалисты потеряли по сравнению с предыдущими выборами ни много ни мало 2 миллиона голосов. Возможно, нацисты так и остались бы в истории Германии чадящей головешкой. Но банкиры и промышленники не могли допустить, чтобы деньги, вложенные в фашизм, пропали даром, не принесли прибыли.
На плакате немецких женщин бесстрашные слова: «Наши сердца бьются для Советского Союза». 1930 год. В Германии повсюду зверствуют штурмовики Гитлера. Но дружеское отношение немецких рабочих к советскому народу еще не сломлено.
В начале января 1933 года на вилле банкира барона Курта фон Шредера, близ Кельна, состоялись секретные совещания. Было решено сделать Гитлера рейхсканцлером, то есть премьер-министром, главой правительства, — дать ему государственную власть.
По немецким законам главу правительства мог назначить только президент. Президентом в то время был 85-летний фельдмаршал фон Гинденбург-Бенкендорф. В первую мировую войну Гинденбург (так принято именовать его) командовал войсками, воевавшими против России. Он тосковал по низложенному кайзеру, страдал, вспоминая военные неудачи, и благоволил фашистам. Особо ему нравилась свирепая, военизированная организация «Стальной шлем», почетным председателем которой он и являлся. Но вот какая закавыка: Гитлера он именовал не иначе как ефрейтор, в устах фельдмаршала гитлеровский чин звучал унизительным ругательством. Старец мог воспротивиться решению, принятому у банкира фон Шредера. Тогда капиталисты-заговорщики припугнули Гинденбурга тем, что тогдашний рейхсканцлер генерал Шлейхер готовит военный переворот, вот-вот он введет в Берлин войска и арестует Гинденбурга. Старец по причине преклонных лет плохо разбирался в происходившем. Испугавшись так, что впал в панику, он безоговорочно исполнил совет (вернее, приказ) капиталистов. Шлейхеру, который о перевороте, естественно, и не помышлял, дал отставку, пост рейхсканцлера предложил Гитлеру. Случилось это несчастье 30 января 1933 года.
Я пишу об этих событиях довольно подробно потому, что они открыли ворота второй мировой войне. Есть и еще причина: схема прихода фашистов к власти во многом одинакова для разных стран. И для разных времен тоже. Зная пружины, вытолкнувшие Гитлера из фюрера нацистов в фюреры всей Германии, будет легче разобраться в международных событиях наших дней. А в наши дни фашистские организации существуют в 60 странах, и в нескольких странах фашисты стоят у власти.
Итак, Гитлер стал рейхсканцлером. Но этот пост еще не сделал его всесильным. Законы обсуждает и утверждает рейхстаг. Депутаты от коммунистов и социал-демократов не станут голосовать за фашистские нововведения. И Гитлер, прекрасно зная это, распустил правительство, назначил новые выборы. Гитлер прекрасно знал также, что на новых выборах коммунисты и социал-демократы могут получить голосов не меньше, а больше, чем в 1932 году. Чего же нацисты достигают новыми выборами? Они получили время, чтобы применить свой излюбленный прием — огромной ложью обвинить коммунистов в каком-либо злодеянии и, обвинив, нанести им удар.
