– Мне было плохо. Совсем-совсем плохо. Не рвало, но…

– Мутило?

– Да! И головная боль. И… ну, в общем… гадость. Вы и сами знаете.

– Жар? Боли?

– Да! – Я посмотрела на нее с уважением. Она придумывала симптомы гораздо лучше меня. – Озноб. Потливость. Вирус, наверное? – добавила я с надеждой.

– Аппетит пропал?

– Точно.

– Плохо спали?

– Глаз не смыкала.

Я уже начала забывать, что я вру. Некоторое время доктор Холкомб писала какие-то каракули в моей карточке, потом внезапно встала (не могу сказать, что после этого она стала гораздо выше) и направилась ко мне с термометром, очередной электронной штуковиной, которую сунула мне в ухо. В ухо! Я вздрогнула и в изумлении воззрилась на нее:

– Вы думаете, это какая-то ушная инфекция?

– Нет, – засмеялась она. – Просто мы так сейчас это делаем.

Не успела я выразить свое удивление, как она уже пощупала мне пульс, проверила железки на горле и за ушами, заглянула мне в глаза и надела мне на руку манжету для измерения давления.

– Тут, похоже, все в порядке, – улыбнулась она.

Ну вот и все. Никакой справки, просто выволочка за симуляцию и зря потраченное время. Я повесила голову, ожидая нотации. Я снова в школе, в кабинете у завуча, которая выговаривает мне за прогулы. «И что ты выдумаешь на этот раз, Элисон?» – «Извините, мисс, мне нужно было успеть в банк до закрытия, чтобы получить там пять миллионов, которые я выиграла в лотерею».

– Вас что-нибудь беспокоит? – спросила очень юная и очень маленькая врачиха очень нежным голоском.

Я в изумлении уставилась на нее.

– Беспокоит? – тупо повторила я.

– Какие-нибудь проблемы в семье? В отношениях с людьми? С деньгами?

Это что, соцопрос? Надо выбрать один вариант или можно поставить галочку на всех трех?

Доктор Холкомб водила пальцем по моей карточке, потом вдруг остановилась и задумчиво постучала по странице, прежде чем снова посмотреть на меня:

– Волнуетесь из-за того, что вам вот-вот исполнится пятьдесят?

– Вам звонил мой муж! – ахнула я. – Это точно он! Или дети! Господи боже мой!

– Они не звонили. А что, должны были?

– Нет!

Я разозлилась. Опять меня заставляют обсуждать это проклятое пятидесятилетие, когда я всего-навсего хотела получить справку для работы.

– Просто они все считают, что я не хочу это признавать! – сердито выпалила я.

– А вы не хотите?

Врачиха совсем мне разонравилась. Меня не устраивало, как она бросает мне мои же слова, да еще таким спокойным, мягким голосом: «Не хотите?», «Должны были?», «Правда?».

– Нет, это глупости! Просто я не желала устраивать прием по этому случаю, и они его отменили. А потом у меня на работе все только и делали, что болтали об этом пятидесятилетии, и действовали мне на нервы, и я сказала им, что мне всего сорок девять, а тогда…

– У вас неприятности на работе?

– Нет!

Я почувствовала, что краснею. Меня загнали в угол и застали врасплох. Я знала, с самого начала знала, что она разгадает мою ложь.

– Ну, – признала я, беспомощно пожимая плечами, – серьезных неприятностей нет. Просто я не нравлюсь Николя, и она сговорилась с Саймоном, нашим управляющим директором, и он сделал мне серьезное предупреждение.

– Вам нравится ваша работа?

Какое это имеет отношение к делу, черт возьми?

– Благодаря ей я оплачиваю счета, – пробормотала я.

За исключением лекарств для кота и ремонта машины.

Доктор Холкомб яростно строчила что-то в моей карточке. Она выглядела очень заинтересованной и довольной. Хорошо, что хоть кто-то доволен.

– Что ж, – сказала она наконец, отложив ручку и снова откинувшись в кресле. Она посмотрела на меня и улыбнулась своей ангельской улыбкой: – По-моему, нет у вас никакого вируса.

Черт. Не так уж я хорошо вру, как выяснилось. Я взяла сумочку, готовясь с позором ретироваться, но уголком глаза заметила, что она снова взяла ручку и начала писать справку. Да! Она сжалилась надо мной! Она даст мне отдохнуть несколько дней, несмотря на то что я закоренелая лгунья! Кто сказал, что государственная система здравоохранения плохо работает? Лично я голосую за немедленное повышение зарплаты врачам!

– У вас стресс, – сказала она, все еще улыбаясь.

Стресс? Какой стресс?! Нет у меня никакого стресса!

– У меня в жизни не было стрессов! – запротестовала я.

– Вы подавляете его – стараетесь сдерживаться.

– Да?

– Все ваши проблемы из-за этого. Я хочу, чтобы вы прочли эту брошюру. И эту тоже. – Она протянула мне две книжечки.

«Стресс в среднем возрасте» и «Психиатрические проблемы женщин в период менопаузы». Чудесно. Огромное спасибо. Я пришла сюда, чувствуя себя юной лживой хулиганкой, а ухожу старой психопаткой, страдающей от стресса.

– И вот ваша справка, – добавила врачиха.

Ну, и на том спасибо. Я самым невоспитанным образом выхватила у нее справку и бросилась к двери.

– Отдыхайте! – крикнула она мне вслед. – И непременно зайдите ко мне, прежде чем попытаетесь снова выйти на работу.

Попытаюсь? А что, это будет так сложно? Может, я разучилась пользоваться ногами или совсем спятила и могу забыть дорогу? Она мне чего-то не сказала? К тому времени, когда я добралась до дома, мною полностью овладела паника. Я выудила из сумочки свою справку и положила ее на стол. Что она тут нацарапала? Почему врачей никогда не учат писать как следует? И вдруг внезапно все слова стали сокрушительно, отвратительно понятными: «Страдает от переутомления на работе и связанного с этим стресса».

Стресс от переутомления на работе!

Стресс от переутомления на РАБОТЕ!

Глупая курица! Ну какого черта она это написала? И как я покажу такое на работе? Как, черт побери, я выйду на работу в понедельник и покажу такое Саймону? «Вот, пожалуйста, справка, здесь написано, что я не ходила на работу, потому что от вас и вашей работы меня тошнит». Да, ему понравится, это уж точно!

А потом я увидела следующую строчку: «Следует воздерживаться от работы в течение как минимум… трех недель».

Когда Люси вернулась из колледжа, я лежала на диване. У меня был шок.

– Что случилось, мама? – спросила дочь из холодильника, с полным ртом печенья в шоколаде.

– Видимо, стресс, – сказала я тихим и слабым голосом человека, который страдает, но хочет казаться храбрым.

– Стресс?! – истерически взвизгнула она, чуть не уронив коробку с печеньем. – У тебя?!

– Видимо, – раздраженно повторила я. Черт его знает, может, он и вправду есть! – Вот! Смотри! – Я сунула ей под нос справку.

– «Стресс от переутомления на работе», – покорно прочитала она. Потом села рядом со мной и шумно проглотила печенье. – Боже мой, мама! Я не догадывалась, что у тебя стресс!

Дочь выглядела потрясенной. Я слегка устыдилась.

– Я тоже, – призналась я.

Люси еще некоторое время изучала справку, покачала головой, потом кивнула, искоса посмотрела на меня и опять покачала головой.

– Хочешь, я приготовлю обед? – торжественно спросила она.

В глазах у меня помутилось, и я чуть не упала в обморок. Частично из-за шока оттого, что Люси предложила что-то приготовить, частично от страха при мысли о том, что она может убить, выкопать или предать огню нечто совершенно неподходящее и это потом окажется у нас на тарелках.

– Привет! Что происходит? – крикнула Виктория от парадной двери, увидев нас обеих на диване с мрачными лицами.

– Мама больна, – сказала Люси, вскочила на ноги и утащила сестру на кухню, подальше от лишних ушей.

Тем не менее до меня доносился шепот Люси, а потом слова: «Стресс?! Ты уверена? Вот черт!» – от Виктории. После чего они обе вернулись ко мне, ступая очень осторожно, как будто не были уверены, чего от меня ожидать, и Виктория мрачно заявила:

– Мы обо всем позаботимся. Я и Люси. Мы приготовим чай и все помоем.

– Ага. Ты не волнуйся, мамочка, мы все будем делать, – подтвердила Люси. – Пока тебе не станет лучше.