– Мой друг, – в надежде помочь объяснила Бев.

– Мои дочери, – автоматически сообщила я Джеймсу. – Виктория и Люси.

– Приятно познакомиться, – тихо сказал он.

Девочки кивнули.

– Ну, я… пойду, – проговорил он, поворачиваясь ко мне спиной. Глаза его больше не искрились. На щеках не было ямочек. Он не выглядел восхищенным.

– Хорошо.

– И… с днем рождения, – добавил он, подняв взгляд на шарики.

– Мы чему-то помешали? – агрессивно спросила Виктория, неверно истолковав неловкую тишину.

– Да, – вступила Люси. – Не обращай на нас внимания! Мы подождем снаружи, если хочешь…

Наверняка вы слышали, как иногда люди говорят что-то с самыми лучшими намерениями, а потом оказывается, что ничего ужаснее они сказать не могли? «Чудесно выглядишь, так похудела», – говорят они страдающей от анорексии, или «Передай привет мужу», – женщине, которая только что овдовела. Обычно при этом они чувствуют себя даже хуже, чем человек, с которым они беседовали. Так что я не виню Беверли. Она просто хотела помочь.

– Джеймс просто мой друг, – терпеливо повторила она, как будто Виктория и Люси были немного туповатыми студентками, нуждавшимися в дополнительных занятиях. – Он помогал мне развлекать вашу маму, вот и все. Потому что она неважно себя чувствует. Ну, вы же знаете.

Но этого ей было мало. Я еще не окончательно умерла. Я еще дергалась в агонии. Давай, Беверли, воткни в меня нож еще раз, по самую рукоятку.

– Она так страдает от этого самого стресса. Менопауза…

Хватит! Хватит! Я уже умерла, умерла, разве вы не видите?!

– Спасибо тебе, Беверли, – тихонько сказала я, когда Джеймс повернулся, чтобы идти.

– Что? – спросила сестра в наступившей тишине, когда за ним закрылась дверь. – Разве я сказала что-то не то?

– Мы не дурочки, – объявила Виктория тоном понимающей, но озабоченной матери. – Мы поняли, что у тебя с ним был роман.

«Был» – это очень точное слово. Прошедшее время. Судя по тому, с какой скоростью Джеймс ретировался, вряд ли он еще появится в моем настоящем или будущем, и кто станет его за это винить? Трудно перенести, когда женщина за одну ночь старится с тридцати девяти до пятидесяти лет, не говоря уже об имеющем место климактерическом неврозе.

– Я не думала, что у тебя есть бойфренды, – задумчиво призналась Люси.

– У меня их и нет! То есть не было до сего момента.

Почему я считаю необходимым оправдываться перед собственными детьми? Надо было сказать, что я буду менять по пятнадцать любовников за день, если захочу. Почему я чувствую себя так, словно это Пол смотрит на меня глазами Люси, обвиняюще и осуждающе? Вот как, у тебя есть любовник? А разве не ты страдала от разбитого сердца?

– Значит, это часть твоего синдрома? Вот эта потребность в мужчине? Часть твоего, ну, ты понимаешь, состояния?

Даже Виктория посмотрела на Люси так, словно та только что вышла в открытый космос:

– Не говори глупостей, Люси. Это не имеет никакого отношения к маминой болезни. Это все возраст.

Ну спасибо. Это воодушевляет.

– А может, это потому… Ну, ты понимаешь. У нее же никого не было с тех пор, как папа ушел.

Они покивали с очень умным видом. Две хорошенькие юные леди допустили существование сексуального влечения у старшего поколения.

– Вы закончили? – рявкнула я. – Закончили обсуждать меня в моем присутствии? Мне очень жаль, что я смутила вас, придя домой с любовником…

– Смутила? Нас?!

– Вернись на землю, мама! Смутила! Ха!

– …но факт состоит в том, что я не старая, не больная, и не в депрессии. Я просто познакомилась с человеком, который понравился мне, и которому понравилась я, и поэтому мы вместе отправились в постель. Понятно?

Недоуменное молчание.

– А теперь, когда мы прояснили этот вопрос… – Я встала, подошла к дивану Беверли, на котором сидели дочери, обхватила их обеих за плечи и обняла: – Я очень рада видеть вас обеих! Спасибо вам за все это… – Я обвела рукой комнату, полную цветов и воздушных шаров. – И спасибо, что проделали такой долгий путь…

– Ну, мы же не могли пропустить твое пятидесятилетие! – улыбнулась Люси.

– Не говори об этом, Люси! – прошипела Виктория. – Это просто день рождения, правда, мам, такой же, как все прочие, и ты стала, в общем, просто на год старше.

– Да все в порядке, – засмеялась я. – Честно говоря, не вижу никакой проблемы в этом злосчастном пятидесятилетии. Мне просто не хотелось всей этой шумихи. Вечеринки-сюрприза и так далее. Хотя я представляю себе, сколько у вас было хлопот с ее организацией, – добавила я, чувствуя себя виноватой, – и с ее отменой.

– Ничего страшного, – сухо сказала Виктория.

– Как вам удалось отпроситься на работе, чтобы приехать сюда?

– Я заранее взяла несколько дней. Вечеринка должна была быть в субботу…

– Ах да. – Чувство вины еще усилилось. Ну давайте выкладывайте, не жалейте меня.

– …так что мне бы пришлось заниматься продуктами…

– Продуктами?! – Теперь мне стало совсем плохо.

– Делать бутерброды и все такое.

Боже! Не удивительно, что ей пришлось отпрашиваться на два дня. И какое счастье, что они все-таки отменили эту проклятую вечеринку.

– А кто присматривает за котом? – спросила я. Слова застыли у меня на губах, когда я почувствовала какой-то холодок, легкое дуновение тревоги, промелькнувшее между девочками и задевшее меня ледяным краешком. Они взглянули друг на друга и закашлялись.

– Ну, мы не могли попросить бабулю, – дипломатично начала Люси.

– Потому что она осталась на Майорке с Тедом, – без всякой необходимости добавила Виктория.

А также потому, что она в жизни не присматривала за котами и наверняка отказалась бы.

– Итак? – в наступившей тишине настаивала я.

– Ну, и тогда папа согласился взяться за это.

– Ага. Ну, хорошо.

– До некоторой степени.

Я искоса посмотрела на Викторию:

– Что значит «до некоторой степени»?

– Ну, ситуация у папы под контролем, но…

– Это делает Линнетт, да?! – воскликнула я. – Вы оставили эту дрянь присматривать за моим котом?

– За нашим котом, мам!

– И не забудь, папа тоже в этом участвует!

– И она приходит в дом? В мой дом? Когда меня там нет? Трогает мои вещи?

– Только кошачьи миски и консервный нож, – жалобно сказала Люси. – Мамочка, нам пришлось попросить ее! Папа работает допоздна. Кексик голодал бы…

– Иначе мы не смогли бы к тебе приехать, – добавила Виктория. – Иногда приходится делать то, что необходимо, вот и все.

Я представила себе, как Линнетт отпирает дверь в дом моим ключом. Входит в мою кухню, открывает мой буфет. Зовет моего кота, берет его на руки и гладит. Я почувствовала, что уголки моего рта опускаются вниз. Вот теперь я перестала сиять.

– Не волнуйся, мама, – тихонько сказала Люси и положила свою руку поверх моей. – Кексик ее ненавидит. Он злобно мяукает, когда она приходит, и выпускает когти, если она берет его на руки. И ей очень не нравится, что у нее вся юбка в шерсти.

Может, Бог все-таки есть.

Мы поехали прогуляться по магазинам в Труро. Все втроем, как раньше, когда они были маленькие и я брала их с собой выбирать им новые туалеты. Только на этот раз это был мой праздник.

– Денег у меня не густо, – призналась я, когда мы припарковались на стоянке и направились к торговому центру.

– Ничего, – к моему удивлению, сказала Виктория. – У меня есть. Я только что получила зарплату.

– Но у тебя же никогда нет денег!

– Я никуда не выходила.

Ну конечно. Трудно ездить по Лондону без спортивной машины.

– Даррену не понравилась моя машина?

– Какому Даррену? – парировала она.

Ублюдок! Да как он посмел? Как он посмел бросить мою дочь только потому, что она не могла возить его туда-сюда! Как он посмел бросить ее, когда она дала мне свою машину, чтобы потрясти его своей добротой и великодушием! Как он посмел, гнусная тварь, маленькая жалкая крыса, отвратительный…