Черт. Я чуть не сказала, что не было такого возбуждения. Но я, конечно, ничего такого не имела в виду.

Я же не имела в виду, что в наших отношениях с Полом вообще не было места возбуждению, что это была просто нежная и удобная любовь двух старых друзей? Я просто не могла иметь это в виду! Нельзя даже думать об этом…

В ужасе я снова села на кровать, сжимая в руках красную кофточку, и уставилась на себя в зеркало.

– Ты в порядке? – спросила Беверли, с сомнением глядя на меня.

В порядке, в порядке, лучше не бывает. Я только что обнаружила, что вся моя жизнь была подделкой, построенной на притворстве и самообмане. Пьеса на сцене супружества для всех зрителей мира. Текст выучен наизусть, улыбки и реплики подаются по сигналу. Ничего настоящего. Ничего. Ничего нет под костюмами и гримом.

– Не думаю, что я когда-нибудь была влюблена в Пола, – прошептала я зеркалу.

Мое отражение взглянуло на меня, побелевшее от шока.

– Послушай-ка, – сказала Беверли, которая теперь выглядела очень встревоженной. – Вся эта история с Джеймсом…

– Нет-нет, это не имеет никакого отношения к Джеймсу. – Я нетерпеливо потрясла головой. – Ровным счетом никакого. Я просто… поняла. Я любила Пола, но никогда не была влюблена в него. – Ну да, я только думала, будто влюблена. Потому что так должно было быть. Мы поженились, черт побери, мы занимались сексом, у нас были дети. Есть что-то ужасно непристойное в мысли о том, что я никогда не была влюблена в него. Как будто я всю жизнь занималась любовью с родным братом или что-нибудь в этом роде. – Возможно, я действительно теряю рассудок, – тихо призналась я, все еще не сводя глаз со своего отражения и сжимая красную кофточку, как будто от нее зависела моя жизнь.

– Ты не теряешь рассудок. Возможно, ты его нашла, – сказала Беверли неожиданно ласково. К моему удивлению, сестра обняла меня, и, к еще большему удивлению, я прильнула к ней, а она принялась покачивать меня, словно ребенка, как еще вчера она качала кролика, поглаживать по голове и утешать, как будто я плакала. Если вдуматься, возможно, я и вправду плакала. Я еще удивлялась, откуда эти странные звуки.

– Так когда тебе исполняется сорок?

Я нахмурилась, глядя на Джеймса через стол. До сих пор вечер шел прекрасно. Мне удалось не слишком много выпить и ничего не пролить на красную кофточку, так что для первого свидания все было неплохо. Он выглядел чудесно. Мне было нелегко поддерживать беседу и удерживаться от вопроса, когда же мы вернемся к нему домой.

– Сорок? – Я вежливо улыбнулась.

– Тебе сейчас тридцать девять… мне просто интересно, когда у тебя день рождения? Тебя это не смущает – большие цифры: четверка и ноль?

– О… Э-э. Ни капельки, честно говоря.

Ну, меня это не могло смущать, правда? Это было так давно, что я уже забыла, как себя при этом чувствовала. Черт, надо сменить тему, быстрее, быстрее, быстрее…

– Тебе ровно столько, на сколько ты себя чувствуешь? – улыбнулся он.

– Безусловно!

Какая дурацкая ложь. И зачем я это сделала? Возможно, стоило сказать ему правду сейчас, сразу, пока у меня есть такая возможность. Да, кстати, насчет больших четверки и нуля, вообще-то это было уже несколько лет назад – ну ладно, целых десять лет назад. Но в конце концов, что такое десять лет для настоящих друзей, ха-ха? Нет, извините, я не могу.

Назвался груздем, полезай в кузов, так что теперь придется врать… дальше.

– В наши дни нечего волноваться из-за того, что тебе исполняется сорок. – Я весело, но совершенно искренне улыбнулась. – Это просто начало зрелости.

– Ты права, конечно. Хотя пятьдесят меня немного волнуют.

Я подавилась своим шоколадным тортом.

– Ну да ладно, – добавил Джеймс с многозначительной улыбкой. – До этого времени еще надо дожить, верно?

– Да, слава богу, – ответила я, сплевывая шоколадные крошки на салфетку.

Кофе принес желанную передышку в дальнейшем обсуждении проблемы возраста. Я вздохнула с облегчением. Остается только перевести беседу в более безопасное русло. Не проблема.

– Так сколько у тебя времени? – спросил Джеймс, помешивая свой капучино.

– Ну… – Я посмотрела на часы. – Я думаю, Бев будет дома около полуночи, так что…

– Я не это имел в виду! – засмеялся он и добавил: – Вся ночь наша, если мы вернемся ко мне. – Я почувствовала себя так, словно мне подарили сразу все подарки на день рождения и на Рождество. – Я спрашивал, сколько времени ты проведешь в отпуске?

Наверное, я поглядела на него совершенно непонимающе, потому что он опять засмеялся и объяснил:

– Отпуск! У сестры! Сколько времени?

– О!

Отпуск. То есть отпуск по болезни. Ненастоящей болезни, придуманной болезни, болезни, из-за которой я должна была бы сидеть дома с нервным истощением, а вовсе не проводить время в постели и вне ее с красивым мужчиной с красивой улыбкой… Никакой это не отпуск, прости меня, Господи! Я, наверное, стала совсем багровой от стыда.

– Э… несколько недель, наверное, – туманно пробормотала я.

– Зависит от того, сколько времени на работе смогут без тебя обойтись? – с симпатией спросил он.

– Вроде того.

Вроде того, если они не найдут временного работника, который будет справляться с делами лучше меня. Если серьезное предупреждение в моем личном деле не превратится в еще более серьезное. Если для меня еще будет работа, когда я вернусь.

Джеймс попросил официанта принести счет и накрыл мою руку своей.

– Не позволяй работе мешать тебе отдыхать, – тихонько сказал он. – Поверь мне. Я знаю, как это бывает. Наслаждайся отпуском. Ты этого заслуживаешь.

– Да, – уныло проскрипела я.

Заслуживаю? У меня вообще не должно быть отпуска. Предполагается, что у меня стресс! Да он и половины всего не знает!

– Зайдем пропустить по рюмочке перед сном? – спросил он, когда мы вышли из ресторана, и взял меня за руку.

Смешно, как быстро человек забывает о стрессе, связанном с переутомлением на работе.

Конечно, мне следовало сказать ему правду. Это все равно выплыло бы наружу, рано или поздно, и мне следовало знать, что скорее рано, чем поздно. Вы никогда не задумывались о том, как могли бы все изменить, если бы случайно узнали заранее, какую маленькую гадость припасла для вас судьба? Да нет, вряд ли. Вы не стали бы тратить время на такие размышления, потому что вы вообще ничего и никогда не хотели бы изменить, да? Нет, будьте честны! Вы хотели. Все мы этого хотим время от времени, и когда исправить что-то уже поздно, так просто сказать: «Если бы я только знала». Если бы я только знала, что моя мама отправится с Тедом на Майорку с намерением остаться там навсегда, попыталась бы я обходиться с ней немного лучше? Да ни за какие коврижки. Если бы я только знала, что Пол бросит меня ради какой-то девки, неужели я не попробовала бы любить его больше, лучше и чаще? Поправить дело подвязками и сексуальными трусиками? Да никогда в жизни. Ну так вот, если бы я только знала, что дочери устроили мне засаду в доме у Беверли, когда мы с Джеймсом возвращались туда на следующее утро, неужели я не стала бы заниматься с ним любовью этой ночью? Как вы думаете?

Возможно, я уделила бы больше внимания своему лицу, которое так и сияло. Или мы с Джеймсом вошли бы в дом не так крепко обнявшись, не так тесно прижавшись друг к другу, не так нежно…

– Привет, мам! С днем рождения!

– Счастливого пятидесятилетия, мам! О…

О.

Они и правда это здорово придумали, благослови их Господь. Комната была вся завалена цветами и шариками с надписью «Пятьдесят!», и, очевидно, они справились за очень короткое время, потому что Беверли была на кухне и звонила мне, надеясь предупредить. Я поняла это по ее лицу. Я также поняла, что ей очень жаль меня, но какой мне был в этом прок? Вряд ли она могла не впустить племянниц в дом, когда они приехали на поезде из Лондона, чтобы поздравить свою маму в день ее рождения.

– Это Джеймс, – сказала я в ответ на их молчаливое неодобрение.