– Я вам еще не говорила, что у нас душ есть? И мужской и женский. Так что можете им пользоваться. Пойдемте, я покажу, где это.

Когда Макгриффи входил в парадную дверь «Куба либре», Голду подумалось, что и марсианин безошибочно признал бы в этом ирландце полицейского.

Макгриффи окинул взглядом ресторан, набитый маленькими смуглыми людьми, которые сбежались сюда на обеденный перерыв. Сидевший за стойкой Голд поднял палец, и Макгриффи заметил его. Макгриффи был крупным, начинавшим полнеть мужчиной. Его лицо было испещрено глубокими оспинами и украшено, густыми усами, придающими ему строгое выражение. Это был шатен – нестриженые, мышиного цвета волосы почти касались воротника. Глаза у него были водянисто-голубые.

– Джек Голд?

– Там, сзади, у них есть зал, в котором накрывают только обед, – сказал Голд, вставая. – Пойдемте туда. – Показывая дорогу, Голд пошел впереди.

Второй обеденный зал был длинным и узким, вдоль каждой стены стоял ряд покрытых клеенкой столов. На задней стене висела огромная карта Кубы с названиями провинций, намалеванными красной краской. По сравнению с первым залом здесь было тихо и прохладно.

– Есть хотите? – осведомился Голд, когда они сели за столик.

– Если я не ошибаюсь, вы меня на ленч приглашали? – резко ответил Макгриффи.

Голд смерил его взглядом.

– Верно, приглашал.

– Вы, кажется, говорили, что это какой-то особенный ресторан? – Макгриффи с сомнением осматривал зал.

– Кубинский, – просто ответил Голд. – Поэтому и называется «Куба либре».

– В Лос-Анджелесе сотня тысяч мексиканских забегаловок, а вас угораздило выбрать кубинскую.

– Да хватит вам ныть, не вы же платить будете. Кроме того, не исключено, что вы откроете здесь что-то новое для себя. Похоже, что вы человек, который любит хорошо поесть.

Макгриффи стрельнул в Голда глазами.

– Ну и что тут такое сугубо кубинское имеется?

Голд пожал плечами.

– Рис с фасолью. Бифштекс. Свиная отбивная. Они едят много свинины.

Анжелика любила этот ресторан – говорила, что здешняя пиша напоминает ей о Новом Орлеане. Поэтому Голд продолжал ходить сюда все эти годы.

– Свинина, говорите? – улыбнулся Макгриффи. – Довольно странно.

Голд улыбнулся в ответ: холодно, по-волчьи оскалился.

«Ну почему из всех копов, работающих в „наркотиках“, мне приходится иметь дело с этим козлом», – подумал Голд. Ничего не поделаешь, приходится играть теми картами, которые выпали.

Тут в зал вошла официантка и подошла к их столику. Это была крашеная блондинка весом фунтов в триста, с бородавкой на щеке. Узнав в Голде завсегдатая, она кивнула ему.

– Что будете заказывать, сэр? – спросила она с пулеметной скоростью и с карибско-испанским акцентом.

– Бифштекс в сухарях, рис с фасолью и немного жареных бананов.

Она повернулась к Макгриффи.

– А вы, сэр?

Изучив напечатанное на тонкой бумаге меню, Макгриффи поднял голову.

– Буррито у вас есть?

– Не-е-ет, – протяжно ответила она.

– А тако?

Она взглянула на Голда и закатила глаза.

– Это же кубинский ресторан, сэр.

Макгриффи ударил по меню тыльной стороной руки.

– Но ведь я не знаю ни одного из ваших дерьмовых блюд!

– Позвольте мне заказать вам, – предложил Голд. – Мне кажется, я знаю, что бы вам понравилось. – Он повернулся к официантке. – Принесите ему бифштекс в сухарях. И еще рис с фасолью – все как мне.

Официантка записала заказ в маленьком зеленом блокноте.

– Пить что будем?

– А какие сорта пива у вас есть? – спросил Макгриффи.

Официантка расплылась в широкой улыбке, продемонстрировав несколько золотых коронок.

– У нас есть много мексиканских сортов, сеньор.

– Тогда два «Эки».

– Si. – Официантка записала заказ. – А вам, сэр?

Время перевалило за полдень, и Голд сообразил, что сегодня ему уже не придется дышать в лицо Алану Гунцу.

– Мне «Корону». Muy fria, рог favor[56].

– Si.

Когда она ушла, Макгриффи закурил сигарету. Откинувшись назад, он погладил усы.

– Значит, великий Джек Голд выходит на охоту за уличными художниками, которые пишут на заборах?

Голд криво ухмыльнулся.

– Худые вести не лежат на месте.

– Не так уж много копов способны довести Гунца до такого состояния. Насколько мне известно, вы – единственный.

– Да уж, заслуга сомнительная. Видите, до чего я дошел – придется гоняться за сопляками, у которых надо отнять баллончик с краской.

Официантка принесла пиво.

– Dos mas[57], – сказал Голд и указал на кружки. Она кивнула и вышла.

Потягивая пиво, они беседовали. Это был обычный разговор двух полицейских, взаимное прощупывание. Макгриффи осведомился насчет своих знакомых, работавших с Голдом в отделе ограблений. Голд в свою очередь спросил, как поживают старые друзья из «наркотиков». Поболтали о смоге, о «Доджерз», о том, кто будет мэром, если мэра изберут губернатором, и кто сменит шефа Гунца, если того выберут мэром.

Принесли еду, и они молча принялись за нее. Макгриффи поливал все кетчупом и с наслаждением поглощал. Рис с фасолью с неожиданной остротой напомнили Голду об Анжелике: она говорила, что рис с фасолью – это душа Нового Орлеана. Голду часто хотелось съездить туда, но так и не собрался, времени не было.

Когда с едой было покончено, официантка принесла кофе по-американски. Макгриффи закурил новую сигарету. Голд развернул сигару. Некоторое время молча курили, рыгали, ковыряли спичками в зубах.

– Я расспрашивал о вас, Мак, – начал Голд. – Говорил с людьми, которых уважаю, и они сказали мне, что вы хороший человек. Что вам можно доверять.

Макгриффи не ответил, он просто смотрел на Голда своими водянистыми голубыми глазами. С таким выражением, какого и следовало ожидать.

– Мне сказали, что вы человек, с которым можно поговорить. Можно о чем-то договориться.

Макгриффи развел руками.

– Ну, я всегда готов выслушать тех, кто хочет мне что-то сказать, конечно же.

Голд стряхнул пепел с сигары в тарелку, на жирное пятно.

– В пятницу вечером вы повязали одного юриста. За кокаин. У него было с полфунта.

Макгриффи осклабился.

– Что здесь смешного? – спросил Голд.

– Люблю я этих адвокатов за глотку хватать. Просто обожаю! Ненавижу этих скользких ублюдков. Однажды я повязал одного члена аж из Американского союза юристов. Какой кайф я тогда словил – как никогда в жизни! По-моему, лучше арестовать одного из этих, чем какого-нибудь наркомана-маньяка, который на детей нападает.

Голд мысленно застонал. Это будет труднее, чем он думал.

– Давайте вернемся к делу. Юриста, о котором мы говорим, вы взяли в пятницу вечером. На автостоянке на Сансет-бульваре.

– Как там его зовут, я забыл?

– Ховард Геттельман.

– Ах да. Правильно. Я вспомнил его. Такой темноволосый коротышка с бородой.

– Он самый.

– Ну, так и на кой он вам нужен?

– Зять он мне.

– У-у-у, это очень скверно. Но ведь ему следовало бы тогда знать, во что он впутывается. Полфунта кокаина – вещь очень серьезная.

– Я его предупреждал.

– Эти ублюдки юристы думают, что они превыше всего. Что им все сойдет с рук!

Голд решил дать ему возможность выговориться и молчал. Ему ли не знать, какие чувства питал Макгриффи к юристам. Он и сам так думал. Как, впрочем, и все копы.

– Известно ли вам, что эти ублюдки юристы, с которыми связался ваш зятек, заправляют целой цепью торговцев? Это настоящая крупная торговля, поставленная на широкую ногу.

– Да нет же, – возразил Голд. – Насколько я понял, у них там междусобойчик. Немного приторговывают внутри фирмы.

– Чушь полная. У вас никудышняя информация. Эти кретины толкают кокаин всем своим клиентам – этим боссам от шоу-бизнеса. Они просто поставляют им наркотик.