– Да, – сказала я. – Я думаю, в любом случае это правильно. Нелегко разобраться, что лучше сделать, когда тебя держат в неведении.

Она прекратила беспокойно шагать и посмотрела мне в лицо.

– Знаете, чего я боюсь?

– Какого-то человека, – сказала я.

– Да, но я сказала не «кого», я сказала – «чего».

Я ждала.

– Я боюсь, что меня убьют! – сказала она.

Вот теперь все ясно. Я старалась не проявлять особой заинтересованности. Она, по-моему, была близка к истерике.

– Господи, – сказала я. – Так в этом-то и все дело, да?

Тогда она начала смеяться. Она смеялась и смеялась – и слезы бежали по ее лицу.

– Как вы это сказали! – Она задыхалась. – Как вы сказали, в этом...

– Полно, полно, – сказала я. – Так не годится.

Я говорила отчетливо и требовательно. Я заставила ее сесть в кресло, прошла к умывальнику, намочила холодной водой губку и обтерла ей лоб и виски.

– Хватит глупостей, – сказала я. – Расскажите мне спокойно по порядку обо всем, что здесь происходит.

Это утихомирило ее. Она уселась прямее и заговорила своим обычным голосом.

– Вы, сестра, – сокровище, – сказала она. – Я чувствую себя с вами, словно мне пять лет. Я вам сейчас все расскажу.

– Вот и хорошо, – сказала я. – Время у нас есть, не спешите.

Она стала рассказывать медленно, неторопливо.

– Девушкой двадцати лет я вышла замуж за молодого человека из Госдепартамента. Шел 1918 год.

– Я знаю, – сказала я. – Миссис Меркадо мне рассказывала. Он был убит в войну.

Но миссис Лейднер покачала головой.

– Это она так думает. Все так думают. На самом деле все не совсем так. Я была патриоткой до фанатизма, полной энтузиазма сестрой милосердия, в общем – идеалисткой. Несколько месяцев спустя после замужества я обнаружила – благодаря совершенно непредвиденному обстоятельству, – что мой муж – шпион, на жалованье у Германии. Я узнала, что информация, поставленная им, привела к потоплению американского транспорта и гибели сотен людей. Не знаю, как бы поступили другие на моем месте... Но расскажу вам, что сделала я. Я сразу пошла к своему отцу, который служил в военном департаменте, и рассказала ему всю правду. Да, Фредерик был убит – но он был убит в Америке – расстрелян как шпион.

– Боже, боже! – воскликнула я. – Какой ужас!

– Да, – сказала она. – Это было ужасно. Он был такой добрый... благовоспитанный... И в то же время... Но я ни минуты не колебалась. Может быть, я была не права.

– Трудно сказать, – сказала я. – Уверяю вас, что не знаю, что бы я сделала.

– То, что я вам говорю, никогда не было известно за пределами Государственного департамента. Официально мой муж ушел на фронт и был убит. Меня очень жалели и были очень добры, как ко вдове военного.

В ее голосе была горечь, а я понимающе кивала.

– Многие хотели жениться на мне, но я всегда отказывала. Слишком тяжел был для меня удар. Я не чувствовала, что смогла бы кому-то снова довериться.

– Да, я могу представить подобное состояние.

– А потом я дрогнула. Я очень полюбила одного молодого человека. И случилась поразительная вещь! Я получила анонимное письмо от Фредерика, в нем говорилось, что, если я когда-нибудь выйду замуж за другого мужчину, он меня убьет!

– От Фредерика? От вашего умершего мужа?

– Да. Разумеется, я подумала сначала, что сошла с ума или грежу... В конце концов пошла к отцу. Он рассказал мне правду. Мой муж не был расстрелян. Он бежал – но его побег не принес ему ничего хорошего. Несколько недель спустя он попал в железнодорожную катастрофу, и его тело было обнаружено среди прочих. Мой отец скрыл от меня факт его бегства, а поскольку он все равно умер, отец не видел причины рассказывать мне что-нибудь о нем.

Но письмо, которое я получила, открыло совершенно новые возможности. Может быть, это было свидетельство того, что мой муж все еще жив?

Мой отец занимался этим делом очень тщательно, и он заявил, что, насколько смертный может быть уверен, тело Фредерика, которое было похоронено, было телом Фредерика. Произошла некоторая степень обезображивания, так что он не мог утверждать с абсолютной железной определенностью, но он снова и снова повторял свое торжественное заверение в том, что Фредерик мертв и что это письмо было жестоким злонамеренным обманом.

Подобные вещи случались не раз. Если я, казалось, готова была сблизиться с каким-нибудь из мужчин, я получала письмо с угрозой.

– Почерк вашего мужа?

– Трудно сказать. У меня не было его писем. Я могла судить только по памяти, – медленно сказала она.

– Не было ли намеков или особых словечек, употребление которых помогло бы удостовериться, что это действительно он?

– Нет. Были у нас кое-какие, например, имена уменьшительные, которыми мы называли друг друга. Если бы хоть одно из них было бы упомянуто, тогда бы я была совершенно уверена.

– Да, – сказала я задумчиво. – Странно, не похоже, значит, что писал ваш муж. Но мог ли быть это кто-нибудь другой?

– Есть такая вероятность. У Фредерика был младший брат, к моменту нашей свадьбы ему было лет десять-двенадцать. Он боготворил Фредерика, и Фредерик был предан ему. Его звали Уильям. Что теперь с этим мальчиком, я не знаю. Мне представляется возможным, что он мог посчитать меня виновницей гибели брата. А он фанатично обожал Фредерика, он даже ревновал его ко мне... И, кто знает, не он ли это все выдумал в качестве наказания?

– Возможно, – сказала я. – Поразительно, как в детской памяти запечатлеваются потрясения.

– Я знаю, этот мальчик мог посвятить свою жизнь мести.

– Ну и что же дальше?

– Больше нечего рассказывать. Я встретила Эрика три года назад. Я и не собиралась выходить замуж, но Эрик заставил меня изменить решение. До самого дня свадьбы я ожидала письма с угрозой. Оно не пришло. Кто бы ни был автор, я решила, что он либо умер, либо устал от своего жестокого развлечения. Через два дня после свадьбы я получила вот это.

Придвинув к себе небольшой «дипломат», который был на столе, она открыла его, вынула письмо и передала мне.

Чернила слегка выцвели. Оно было написано почерком, похожим на женский с наклоном влево.

Миссис Лейднер ответила медленно:

– Он знает, что мне угрожают. Когда пришло второе письмо, я показала ему оба. Он был склонен считать, что все это мистификация. Он подумал также, что, может быть, кто-то хочет меня шантажировать, создавая видимость того, что мой муж жив. – Она сделала паузу и продолжила: – Несколько дней спустя, после того как я получила второе письмо, мы едва избежали гибели от отравления газом. Кто-то вошел в квартиру после того, как мы уснули, и включил газ. К счастью, я проснулась и вовремя почувствовала запах. Тогда я потеряла самообладание. Я рассказала Эрику, что меня уже давно преследуют, я сказала, что, без сомнения, этот сумасшедший, кто бы он ни был, в самом деле задумал меня убить. Мне кажется, что впервые я действительно подумала, что это Фредерик. За его мягкостью всегда угадывалось что-то жестокое.

Эрик все же, по-моему, был меньше встревожен, чем я. Он хотел пойти в полицию. Естественно, я и слышать об этом не хотела. В конечном счете мы пришли к тому, что я буду сопровождать его сюда и что будет разумно не возвращаться мне летом в Америку, а остаться в Лондоне или Париже.

Мы осуществили наш план, и все прошло нормально. Я ощутила уверенность, что теперь все будет в порядке. В конце концов, между нами и моим врагом половина земного шара.

А потом, немногим более трех недель назад, я получила письмо с маркой Ирака.