Хулаг, в частности, хорошо знал землян, и, похоже, был уверен, что нынешнее перемирие не будет нарушено, даже если регулы поставят их в трудное положение. Подобная линия поведения была неприятной. Регулы не были бойцами, их агрессивность не шла дальше слов и теории. Шарн чувствовала бы себя куда безопаснее, будь у нее на борту мри, чтобы управлять столь нелогичными процессами, как уклонение и бой. В непредсказуемости боя мри не знали себе равных. Но впереди их ждала встреча с мри, и непривычная перспектива сражения с ними глубоко тревожила Шарн.

Уничтожить.

Уничтожить — и пусть земляне убирают обломки. О, регулы умели использовать менее опытные расы! Регулы принимали решения; менее опытные расы выполняли все остальное… и Хулаг, опираясь на свой громадный опыт, решил, что земляне именно так и сделают.

Донесся слабый пульсирующий сигнал, еле слышный из-за стука двух ее сердец; подкрутив регулировку, Шарн усилила сигнал.

«Дружба, — говорил тот. — Дружба."

На языке землян.

Предательство.

Именно этого боялся Хулаг: мри, оставив службу у регулов, будут наняты снова. И это дело рук землянина по имени Дункан, что возился с мри.

Шарн засекла источник сигнала, выстрелила. Тот умолк.

Несколько мгновений на нее обрушивался шквал голосов землян, пытавшихся узнать причину стрельбы. Они еще не успели принять сигнал.

— Обломки, — ответила Шарн. Регулы не лгали; но они еще и не всегда говорили правду.

Возможно, такого ответа землянам оказалось достаточно. Во всяком случае, они ничего не сказали.

«Шируг» захватил лидерство. Может быть, сказывалось преимущество в скорости. А может, землян вполне устраивало, что она проведет разведку внутренних систем обороны, и, поверив словам Шарн, ее оставили в покое. Она сомневалась в этом. Шарн была уверена лишь в скорости «Шируга» — корабль был выстроен для того, чтобы нанести удар и исчезнуть… «Сабер» же был аналогом древних авианосцев землян и, ведя бой, практически не двигался. Внутрисистемный истребитель «Сантьяго» обладал, без сомнения, достаточной скоростью, но серьезной угрозы для «Шируга» не представлял. О «Флауэре» же здесь вообще речи быть не могло.

Шарн заставила себя забыть о них; информация Хулага, как всегда, оказалась точной. «Шируг», оторвавшийся от своих спутников в соответствии с последней договоренностью, по-прежнему сохранял преимущество во всем, кроме брони и огневой мощи.

И она собиралась воспользоваться этим, велев Суту выслушивать очередные бормотания землян. Главное — исследовать саму планету, оказаться на ней первыми.

Уничтожить — и пусть земляне справляются с последствиями.

Тяжело было останавливаться, когда до города, казалось, было рукой подать — так близко, так дразняще близко… но близилась ночь, и Ньюн заметил, что землянину нелегко: дыхание Стэна было хриплым. В конце концов Мелеин чуть замедлила шаг, и, незаметно кивнув Ньюну на Дункана, сообщила, что желает остановиться.

— Ночью нам лучше отдохнуть здесь, — сказала она.

Дункан, даже не поднимая глаз, подчинился, и они развернули циновки, чтобы сидеть на холодном песке, и наблюдали, как садится солнце. Его лучи слегка окрасили шпили города на холмах напротив.

— Простите, — неожиданно проговорил Дункан.

Ньюн взглянул на него: Дункан закрылся вуалью, должно быть, — подумал Ньюн, — не в силах сдерживаться, а может, чтобы воздух причинял ему меньше страданий. Мри чувствовал скрытое вуалью душевное состояние — то была обособленность, сама по себе серьезная рана.

— «Сов-кел», — негромко окликнул Дункана Ньюн; «брат-кел» — так Келы ласково называли своих родных братьев. — Иди, садись поближе к нам. Холодно.

Самим мри было не так уж и холодно, но Дункан подошел и, казалось, приободрился от этого, а может быть ему на самом деле стало уютнее, потому что тело его было не таким горячим, как их тела. Кел'ен и землянин прижались спинами друг к другу, ибо иной опоры не было. Даже Мелеин в конце концов не выдержала и прислонилась спиной к коленям Ньюна. Они молчали и смотрели на город, что сейчас погружался во тьму, и на звезды, которых было гораздо меньше, чем в его родном небе… и Ньюн спрашивал себя: неужели их планета находятся на самом краю галактики и, следовательно, их раса возникла гораздо раньше, тогда как народ Дункана пришел откуда-то из нее самой.

Долгое, долгое путешествие, которое уводило Народ внутрь. Ньюн в душе желал, чтобы этот переход длился вечно, чтобы они могли вечно идти к городу, с надеждой, не зная, какая правда ждет их там.

И все же Дункан провозгласил, что обнаружил там колебания энергии.

Ньюн закусил губу и сместил свой вес, отчего им обоим стало неудобно сидеть, и понял наконец, что его внезапно обеспокоило.

Присутствие дуса.

— Они вернулись, — прошептал он.

— Да, — отозвался через мгновение Дункан.

Зашуршал песок. Послышалось пыхтение. Наконец появились дусы, наклонив головы и бездумно глядя в их сторону, словно в самый последний момент звери забыли, зачем шли сюда.

И в этот раз дусы не отпрянули, а подошли поближе. Мелеин отодвинулась в сторону, а Ньюн и Дункан приняли зверей, которые искали их.

Удовольствие. Лаская массивную голову, что все время норовила ткнуться в его бок, Ньюн провел рукой вдоль туловища; на покрытых теперь грубой шерстью боках явно прощупывались ребра.

— Он стал совсем другим! — воскликнул Дункан. — Ньюн, они оба здорово похудели. Может, у них появились детеныши?

— Никому еще не удавалось угадать: «он» дус или «она». — Ньюн был недоволен произошедшей в зверях переменой — и еще тем, что Дункан, совсем новичок, высказал то, о чем сам мри только-только начал догадываться. — Некоторые говорят, что у дусов есть самцы и самки. Никогда еще, — добавил он доверительно, — никто не видел маленького дуса.

— Может быть, — проговорила Мелеин, — маленькие дусы совсем не похожи на обычных детей. Там, откуда они пришли, родившийся беспомощным не выживает.

Ньюн поднялся и осмотрел освещенную луной землю, но дусы умели хорошо прятаться, и если где-то поблизости и были малыши, мри не смог разглядеть их. Но когда Ньюн снова уселся, и дус положил ему голову на колени, беспокойство за зверей все еще не покидало его.

— Опасно, — сказал Дункан, — выпускать новый вид животных на планету, особенно на такую хрупкую, как эта.

Дункан говорил. У Ньюна была мысль во имя любви запретить говорить это.

И внезапно Дункан склонил голову, и возникло беспокойство в чувствах дусов.

— Это так, — негромко сказала Мелеин. — Но без них нам будет одиноко.

Дункан молча посмотрел на нее и наконец обхватил руками шею своего зверя, и склонил голову, и успокоился. Ньюн устроил в середине Мелеин, и они заснули, заснули все — впервые с тех пор, как оставили корабль, ибо дусы были с ними, охраняя их, и тепло зверей согревало их.

Дусы все время увеличивали свою численность, порождая других дусов, которые появлялись на свет взрослыми и заполняли планету, пока вся Кутат не стала принадлежать им, и они заполнили улицы мертвых городов, и мри были не нужны им.

Ньюн мгновенно проснулся, встревоженный пробившимися сквозь ночной кошмар мыслями дуса, чувствуя, как стекает по лицу холодный пот… рядом, такие же взволнованные, зашевелились остальные, похоже, озадаченные тем, что их разбудило. Дункан окинул взглядом холмы, словно какой-нибудь ночной бродяга мог приблизиться к ним.

— Пустяки, — сказал Ньюн.

Он не рассказал про свой сон: страх все еще не отпускал его. Ньюн никогда в жизни не чувствовал себя настолько подвластным дусам — он лишь разделял их ощущения. Присутствие землянина: это оно породило подобное подозрение, для которого не было никаких оснований.

«У дусов, — напомнил он себе, — нет памяти.» Для этих двух зверей Кесрит больше не существовала. Они никогда не вспомнят планету, пока не увидят ее вновь, а этого никогда не произойдет. Личности и места: вот и все, что сохранялось внутри их толстых черепов… и сейчас для них существовала лишь Кутат. Они, в отличие от людей, словно бы родились и выросли здесь.