Татарское господство, или «иго», как его называли на Руси, привело к полному отчуждению Залеской земли от этнической Руси. Политическая история этих двух территорий пошла с того времени окончательно различными путями, а относительно этнической истории, то она, как мы видели, с самого начала была различной.
После сепарации Залесья от Русского государства, во времена, когда оно стало Западным улусом Джучи, название «Русь» на этой территории было лишь полузабытым отзывом на бывшие связи, откликом, который бытовал главным образом среди церковных книгочеев, для которых название «русская церковь» служило синонимом православной церкви. Этим откликом питался претенциозный гонор господствующей верхушки, которая составлялась в начале преимущественно со славянских колонистов. При татарском содействии на Залесье длилось политическое раздробление территории на небольшие княжества, которые постоянно враждовали между собой. Наиболее известными Залесскими княжествами были Ростовское, Тверское, Костромское, Ярославское, Белоозерское, Можайское, Дмитровское, Коломенское. Московское княжество принадлежало к наименьшим, и это понравилось ханам. Монголы соблюдали принцип «разделяй и властвуй», и потому поддерживали наиболее слабые княжества. В этом причина успеха Ивана Калиты. Великим величал себя только тот князь, которому татары позволили этот титул употреблять.
Колонисты Залесья старались хоть в какой-то мере быть причастными к блестящему наследию киевской культуры. Этому способствовала и политика монголо-татарских завоевателей. Жестокий и коварный, верноподданный монгольский вассал и тщательный слуга, князёк маленького тогда Московского княжества на Залесье Иван Калита за исключительные заслуги получает от хана Узбека в 1328 г. титул великого князя «всея Руси». В авторитетном российском издании представлена такая характеристика Ивана Калиты: «Иван Калита был раболепным слугой ордынских ханов, воевавшим по их приказанию против Твери, Пскова, Смоленска»[390]. Характеризуя Ивана Калиту, который проводил политику включения себя и своего государства в систему татарского государства, а не политику противопоставления им, Карл Маркс пишет: «Следовало тверской линии проявить хотя бы малейшее требование национальной независимости, как он спешил к Орде с доносом»[391]. По мнению выдающегося английского историка, московские князья, «тешась лаской хана Золотой Орды, получили ярлык, который давал им право быть главным собирателем дани для монголов, они отвечали за выплаты и за долги остальных князей. Иван I (правил 1325–1340), известный как Калита, большую часть своего княжения провел не в Москве, а в дороге в Сарай. Карл Маркс писал, что он объединял „черты татарского палача, блюдолиза и главного раба“»[392].
С образом Ивана Калиты связан миф о так называемой шапке Мономаха. Согласно произведению «Сказание о князьях владимирских», эта шапка (субститут короны) была подарком византийского императора Константина Мономаха (1042–1055), что должно было символизировать передачу власти византийских императоров великому киевскому князю Владимиру Мономаху и его наследникам. На самом деле Ивану Калите ее подарили в татарской Орде. Известно, что «шапка Мономаха была выполнена среднеазиатскими мастерами, и с XIV ст. хранится в московской казне»[393].
Однако «всея Русь» Ивана Калиты — это вся Русь татарская, то есть та часть Монгольской империи, где существовала русская (православная) церковь, в отличие от неподвластной монголам территории Русско-Литовского государства, в которое входила современная Беларусь и украинские земли. Таким образом, по милости Сарая появился на Залесье термин «всея Руси» в значении «главный татарский вассал», главный татарский собиратель налогов на Залесье. Так этот термин понимали современники, и никто тогда и не придавал ему то значение, которого он приобрел позднее. Со временем этот термин пришел в забвение и снова начал употребляться при Иване III. Тогда титул появился во внутриполитических взаимоотношениях с Новгородом[394].
Князья Галицко-Волынского государства продолжали именоваться, по традиции королей Романа и Данила, князьями и хозяевами «Русской земли» или «всей Русской земли»: duces totis terrae Russiae в 1316 г., dominus terrae Russiae в 1320 г., dux et dominus Russiae в 1334 г., а на печатях продолжал фигурировать титул короля Руссии (Rex Russiae) — грамоты 1316, 1325, 1334, 1335 гг.[395]. Галицкого князя Романа Мстиславовича летописец называет «самодержавцем всея Руси»[396]. За то, что он собрал все этнические земли русинов.
По требованию монгольского хана 1299 г. в Залесье, в него улус, перебирается Киевский митрополит Максим, по происхождению грек. Этот митрополит, выбранный и рукоположенный в Константинополе в 1283 г., сразу по прибытии на Русь подался в Орду за «ярлыком» для своего утверждения ханом. Митрополиты-греки опирались на «два принципиальных принципа византийского христианства — цезаропапизм и антилатинизм, которые предопределяли психологическую мотивацию перехода киевских митрополитов под покровительство ханских вассалов — владимиро-суздальских и московских князей»[397]. Церковь вошла в союз с Москвой, потому что дружба с Москвой означала дружбу с Ордой[398].
Русская православная церковь подлежала иерархической власти Константинопольского патриарха — главы всех православных христиан. Во главе ее с 1051 г. стоял митрополит, которого, согласно церковному (каноническому) праву, лично благословил на эту должность сам Константинопольский патриарх. Столицей митрополии стала «мать городов русских» Киев, а митрополит имел титул «Киевский и всей Руси». Самая церковь определялась как «русская», потому что были еще греческая, болгарская, сербская и другие православные церкви.
Надо сказать, что вплоть до XV ст. почти все митрополиты и подавляющее большинство епископов были греческого происхождения. Засилье греков в Русской церкви раздражало современников, им ставили в укор, что они нередко сильнее заботятся о сборе средств для Константинопольского патриарха, чем о делах Русской церкви. Митрополитам-грекам, конечно, был чужд русский патриотизм, и это неоднократно проявлялось. Оторванные от своей родины Византии, которая считалась в то время одной из наиболее цивилизованных стран мира, живя в варварском, по их представлениям, Русском государстве, они становились своеобразными космополитами, заботясь не о Руси, а лишь об интересах православной церкви. Когда, по их мнению, эти интересы не совпадали с интересами Руси, тем хуже было для Руси. «Митрополит грек в Киеве считал себя практически царьгородским амбассадором, который в первую очередь служил политическим интересам Царьгородского императора, а на втором месте церковным директивам Патриарха, который также был полностью зависим от императора»[399]. Для понимания истории с перенесением митрополии и ряда других тогдашних церковных событий эти обстоятельства надо иметь в виду.
По каноническому праву киевские митрополиты должны были полностью подчиняться византийскому патриарху. «Оказывается, однако, что они стояли словно под душевным принуждением — не оставаться в Киеве, не оставаться даже на Руси, а странствовать по чужим нерусским северным землям, искать там пристанища в Залесском Переяславе, суздальском Владимире, Твери или, наконец, в малозначительном тогда закутке, в Москве. Москва была тогда, наверное, меньшим городом, чем даже разрушенный Киев. Митрополиты Кирилл и Петр делали это под моральной печатью патриарха. Главной причиной, почему византийские патриархи выбрали для оседания киевских митрополитов север, в частности суздальско-московские территории, было их убеждение, что там византийское православие имеет наиболее сильную опору и что киевские митрополиты останутся там верными Византии. Такая позиция Византии была последним, смертельным ударом по Киеву за его частую оппозицию к Византии, за его самостоятельную христианскую индивидуальность и его христианскую вселенность. Эти черты Руси-Украины византийские патриархи хотели уничтожить и сделать из Руси своих политических и религиозных подданных»[400]. Вот, для примера, как Теодосий-Грек поучал наших князей: «Не приобщайтесь к латинской вере, не держите их обычаев, убегайте от них причастия и всякого их учения, чурайтесь их обычаев, а дочерей своих берегите и не выдавайте за них, и не берите их; не братайтесь с ними, не кланяйтесь, не поздравляйте; не ешьте с одной с ними посуды, не пейте, ни блюд от них не принимайте»[401]. Это означало изолировать Русь от всего культурного мира и загнать ее в полную зависимость только от Византии.
