— Тебе что-то от меня нужно? — Мэрик беспомощно пожал плечами. — В таком случае тебе скорее следовало бы обратиться к моей матери. У меня ничего нет.

— Судьба переменчива. — Взгляд ведьмы устремился вдаль. — Вот ты влюблен, так глубоко влюблен, что и по-мыслить не можешь о том, что может случиться что-то дурное. И вдруг тебя предали. Вырвали у тебя сердце, и ты клянешься пойти на все — на все, — только бы те, кто в этом виноват, заплатили. — Ведьма перевела взгляд на Мэрика, и голос ее зазвучал негромко, почти ласково. — Порой месть изменяет лицо мира. На что же способна твоя месть, молодой человек?

Мэрик ничего не ответил, только неуверенно смотрел на нее.

Логэйн яростно шагнул вперед:

— Оставь его в покое!

Ведьма повернулась к нему, и в ее глазах мелькнуло удовольствие.

— А что скажешь ты о своей мести? В тебе накопилось довольно гнева, перекованного в меч из отменной стали. Хотела бы я знать, в чье сердце ты когда-нибудь вонзишь этот клинок?

— Мы с Мэриком не друзья, — проворчал Логэйн, — но я не желаю его смерти.

Ведьма невесело хохотнула:

— О, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

Логэйн побледнел, но почти сразу взял себя в руки.

— Это теперь уже не важно, — ровным голосом проговорил он.

— Вот как? Значит, ты их простил? Ты забыл, как она кричала, когда ее прижали к земле? Как хохотали солдаты, когда оттащили тебя и заставили смотреть на все это? Как твой отец…

— Заткнись! — крикнул Логэйн, и ужаса в его крике было ничуть не меньше, чем ярости.

Мэрик, остолбенев, глядел, как Логэйн рванулся к ведьме с таким видом, словно хотел удушить ее собственными руками. И рывком замер, не дотянувшись до нее, изо всей силы стиснул кулаки, борясь с собственным порывом. Деревья вокруг хижины поскрипывали в предвкушении, словно сжатые до отказа пружины. Ведьма лишь покачивалась в кресле и в упор, молча глядела на Логэйна, не проявляя и тени беспокойства.

— Ты слишком много видишь, старуха, — пробормотал он.

— Ровно столько, сколько нужно, — сухо отозвалась она.

— Прошу тебя. — Мэрик шагнул вперед. — Скажи, чего ты хочешь.

Старуха с минуту испытующе молчала, глядя на принца, потом доела яблоко и бросила огрызок за спину. В тот же миг что-то длинное и белесое выскользнуло из сумрака и ловко схватило его. Листья скрывали это существо почти целиком, но Мэрику показалось, что это вовсе не змея.

— Ты, молодой человек, должен быть мне благодарен, — вкрадчиво проговорила ведьма. — Что, по-твоему, могло бы приключиться с тем, кто, как ты, безоглядно убежал в Дикие земли? Ты мог бы угодить в руки хасиндов, тебя убили бы долийцы или сожрала бы одна из тех тварей, которыми кишат местные ущелья. Ужели ты и вправду думаешь, что этот изгой сумел бы уберечь тебя от всех напастей?

— Не знаю. Может, и сумел бы.

Ведьма глянула на Логэйна, выразительно изогнув бровь:

— А он высокого мнения о твоих способностях. Верно?

Логэйн промолчал, и она снова впилась взглядом в Мэрика:

— Оставь его при себе, и он будет тебя предавать. С каждым разом все горше.

На Мэрика эти слова не произвели никакого впечатления.

— Так ты заманила меня сюда, чтобы загадывать загадки?

— Нет-нет, — рассеянно отмахнулась старуха. — Чтобы спасти.

Принц уставился на нее, не веря собственным ушам. Пожалуй, ничто из речей старухи не могло бы поразить его больше, чем эти слова. Ну разве что она призналась бы, что сделана из сыра. И все равно «чтобы спасти» уверенно заняло бы второе место.

— Я, можно сказать, перехватила тебя на самом краю пропасти, — продолжала она, — и теперь собираюсь помочь выбраться отсюда. Целым и невредимым.

С этими словами ведьма откинулась в кресле, чрезвычайно довольная собой.

— И чего ты хочешь взамен за эту помощь? — резко спросил Логэйн.

— Обещание, — улыбнулась старуха. — Обещание, которое король даст мне с глазу на глаз и позднее никому о нем не расскажет.

Мэрик ошеломленно моргнул, но Логэйн шагнул вперед:

— А если он откажется?

Ведьма жестом указала на окружавший их лес:

— Тогда вы вольны уйти куда глаза глядят.

Логэйн повернулся к Мэрику. Что он думает обо всем этом, можно было понять и без слов. Магам нельзя доверять, а этой старухе — в особенности. Логэйн, вполне вероятно, считал, что ведьма может отпустить их, даже если Мэрик откажется выполнить ее просьбу, — и тогда они попробуют выбраться из дебрей. Возможно, им даже удастся вернуть оружие, отобранное долийцами. В конце концов, тот молодой эльф, который привел их сюда, с виду не такой уж безнадежный фанатик. Может, они сумеют что-нибудь выменять у кочевников — одеяла, к примеру, плащи…

Высоко над головой в кронах посвистывал ветер. Мэрику на миг показалось, что деревья приплясывают в такт его свисту, — очень уж похожи на танец были движения веток. Беспокойные растения пляшут под музыку ветра, а они двое стоят в тишине и сумраке перед старой ведьмой. Мэрик посмотрел на Логэйна, взглядом прося помощи, но отклика не дождался. Продрогшие, избитые, обессиленные, в самом сердце Диких земель Коркари — как еще они могут поступить?

— Я согласен, — сказал Мэрик.

Логэйн и Мэрик заночевали под открытым небом, возле ведьминой хижины, у костра, который, стоило старухе топнуть ногой, разгорелся вовсю. И горел всю ночь, хотя Логэйн так и не сумел разобрать, чем именно питался огонь. Не иначе как магия, заключил он и решил, что об этом лучше не задумываться. Ему вообще не хотелось думать. Особенно о том, что трупы, висящие на деревьях, исподтишка подглядывают за живыми. А еще о том, что деревья, окружавшие хижину, все время перемещаются с места на место.

Утром оказалось, что тропа, по которой Логэйн и Мэрик пришли сюда, теперь ведет в совершенно другом направлении.

Не хотелось юноше думать и о том, какое именно обещание ведьма вытянула из Мэрика. Тот ушел в старухину хижину и пробыл гам несколько часов — так долго, что Логэйна охватило нешуточное беспокойство. Он как раз пытался разглядеть, что творится внутри избушки, через единственное окошко, грязное и закопченное, когда Мэрик наконец вышел наружу. Один. Был он притихший, явно потрясенный до глубины души и на все попытки Логэйна как бы невзначай что-нибудь выпытать упорно отмалчивался. Было ясно, что тайна так и останется тайной.

Ведьма больше не появилась, так что Логэйн и Мэрик спали на опавших листьях у костра. Вернее, спал только Мэрик. Логэйн лежал с открытыми глазами, наблюдая за игрой теней и пристально вглядываясь туда, где в темноте покачивалось тело Дэннона. Интересно, когда именно Дэннон бежал из лагеря изгоев — до появления солдат или во время нападения? Наконец Логэйн встал, подошел к дереву и вгляделся в мертвое опухшее лицо. Потом ухватился за труп и с силой потянул его вниз, пытаясь вызволить из цепкой хватки ветвей. Тело Дэннона грянулось оземь с глухим чмокающим звуком, и от него хлынула тошнотворная вонь разложения. Логэйн обеими руками нагреб побольше мха, опавших листьев, камешков и соорудил небольшую надгробную насыпь. Не сказать, что это была подобающая могила. Юноша сам не знал, почему так поступил, — просто чувствовал, что так надо.

Вернувшись к костру, он наконец-то впал в беспокойное забытье, в котором не было снов — лишь мелькали обрывки жутких видений. В полудреме ему почудились шаги, он встрепенулся и обнаружил, что уже наступило утро. Сквозь кроны деревьев проникали тонкие лучики солнечного света, а от костра опять остались одни головешки. Все их раны, ушибы и ссадины чудесным образом исцелились, а рядом были сложены дорожные припасы — два плаща, оружие, отнятое долийцами, и мешок, в котором лежали ломтики хлеба, ягоды, полоски вяленого мяса и блестящее краснобокое яблоко.

Хижина оказалась совершенно пуста — только пыль да труха по углам, словно здесь уже много лет не бывало ни единой живой души. Мэрик и Логэйн обшарили все вокруг, но от ведьмы не осталось и следа. А еще исчезла импровизированная могила. Похоже, теперь они вольны были уйти.