Девушка помолчала, лицо ее стало бесстрастным. Затем она снова сдержанно поклонилась Северану.

— Понимаю, — ровным голосом проговорила она. — Мне сказали, что контракт заключен только на одно дело. Это так? — Она отступила на шаг и, усевшись на краю кровати, одарила Северана отработанно призывным взглядом. — Это будет дело личного свойства?

— Не трать попусту силы, — презрительно отмахнулся Северан. — Тебе известно, кто такой принц Мэрик?

Эльфийка помедлила, размышляя.

— Думаю, что известно, — отозвалась она уже совершенно деловым тоном. — Сын законной королевы Ферелдена, который скрывается где-то в глуши вместе с матерью. Так?

— Мятежная Королева мертва. Ты наверняка видела ее голову на колу перед воротами.

— Так вот чья это была голова! А с виду такая зеленоватая, подгнившая. Нипочем не подумаешь, что королевская.

— Тем не менее мальчишка — наследник Мятежной Королевы. И он жив. Мне нужно, чтобы ты сблизилась с ним.

Эльфийка задумалась, глубокомысленно крутя локон:

— Для этого требуется время.

— Время у нас есть.

— Тогда, может, обсудим мое вознаграждение?

— Сначала сделай дело, — пренебрежительно бросил он. — А уж тогда король Мегрен даст тебе любую награду, какую только пожелаешь.

Девушка встала и отвесила Северану уже совершенно иной поклон — низкий и подобострастный.

— В таком случае, господин мой, бард в твоем распоряжении.

Северан удовлетворенно кивнул. Вот и еще один шанс уничтожить мятежников.

Издалека, из тронного зала, донеслись приглушенные раскаты натужного хохота. И тут же сквозь эти звуки прорвался пронзительный, полный боли крик. Видимо, король развлекался. Это была единственная причина, по которой Мегрен получал удовольствие от подобных сборищ. До окончания праздника неизбежно находилось кому заплатить за венценосную скуку.

Кому-то всегда приходится платить.

Как и предсказывал эрл Рендорн, после битвы в долине мятежной армии пришлось не сладко. Углубившись в западные горы, мятежники могли не бояться преследования, но остались практически без провизии и снаряжения. Они ловили рыбу в горных ручьях, охотились в редких лесах, но все равно жили впроголодь. Одеял и добротных палаток у них было наперечет, занятий или развлечений еще меньше, за что ни возьмись, всего не хватало — и люди бродили по лагерю, потерянные и злые.

Не сказать, чтобы на это время их совсем оставили в покое. Небольшие отряды солдат то и дело устраивали вылазки в горы. Мятежникам, изнуренным лишениями и голодом, становилось все труднее бдительно следить за окрестностями. Когда небольшая группа врагов беспрепятственно добралась чуть ли не до самого королевского шатра и была перехвачена стражниками всего в нескольких шагах от того места, где Мэрик поедал свой более чем скромный ужин, эрл Рендорн решил, что просто прятаться в горах больше нельзя.

Первое, что пришло на ум командирам мятежников, — небольшие отряды лучников, которыми руководил Логэйн. Под покровом ночи группы эльфов — из тех немногих, что примкнули к мятежникам и служили курьерами либо нашли себе занятие в обозе, — выбирались из лагеря. Через пару недель на счету этих отрядов было уже изрядное количество убитых — так много, что враги начали всерьез опасаться появления в своих лагерях «ночных эльфов».

Враги мало что могли противопоставить этим непрерывным налетам: в стремлении запереть мятежников и уморить голодом он и слишком растянулись и рассредоточились вдоль гор. За этими вылазками последовали и другие — Роуэн и ее всадники наносили удары уже при свете дня. Если же у вражеских солдат хватало наглости погнаться за ними в горы, то на узких тропинках их ждали засады, устроенные Мэриком и эрлом Рендорном.

Мятежники, само собой, несли потери, но урон, который они при этом наносили врагу, оказался во много раз больше. Силы мятежной армии были уже на пределе, когда наступил радостный день: разведчики наконец сообщили, что враг отводит войска от гор.

Через пару дней после этого известия эрл Рендорн отдал приказ выступать, и мятежная армия; разделившись на четыре части, при свете полной луны тайно прошла через северные перевалы. Ночь выдалась напряженная, шли без факелов, что изрядно замедляло продвижение, но все же мятежникам улыбнулась удача. В отдаленных вражеских лагерях не заметили их передвижения, и к рассвету армия уже почти дошла до южных берегов великого озера Каленхад.

Здесь располагались многочисленные хутора, чьи владельцы сочувствовали мятежникам. В несколько местных деревень, и даже в Редклиф, отправили конных гонцов — тайно собирать съестные и прочие припасы.

Прибытие в лагерь первых поставок превратилось в праздник, стихийный и бурный. Одного вида мыла оказалось достаточно, чтобы Мэрик и Роуэн едва не сошли с ума от радости. А каким неземным наслаждением было хрустеть свежим яблоком! Привезли чистое белье, новые палатки, лекарства. В тот вечер в лагере звучала музыка, люди смеялись и плясали вокруг костров, и никто не вспоминал о войне.

Эрл Рендорн даровал Логэйну чин лейтенанта, а «ночных эльфов» объявил регулярной ротой. Юноша не проявлял ни малейшей охоты принимать такую честь и сдался только после долгих уговоров своих лучников и поддразниваний Роуэн. Мэрик вручил ему подобающий чину алый плащ, устроив для этого краткую церемонию перед лицом всей армии. Логэйна эта церемония явно тяготила — он не видел никакой необходимости в подобном спектакле, однако солдаты приветствовали назначение с таким восторгом, что даже ему стало ясно, насколько важна была вся эта сцена для поднятия морального духа армии.

В конце концов, у них было не так уж много поводов для радости.

Потери мятежной армии оказались велики, многие ферелденцы погибли вместе со своей королевой. Узурпатор прилагал все усилия, чтобы распространить эту мысль по всей стране.

Тем не менее по-прежнему находились те, кто не верил ему и поддерживал мятежников — не важно, насколько явно. Через пару месяцев, пройдя вдоль гор, а затем повернув на восток, через гористое побережье, мятежная армия нашла приют в приветливых лесах близ портового города Амарантайн. По каким причинам — неизвестно, но Байрон, эрл Амарантайна, словно и не заметил присутствия на своих землях мятежников, тем самым дав понять, что они пока что могут остаться. Это был далеко не первый случай, когда мятежной армии приходилось полагаться на того, кто как бы не замечал их существования.

С точки зрения Мэрика, самым важным было вернуть мятежу утраченный размах, хотя бы на время разделить силы, чтобы донести правду о положении дел до разных частей страны. Эрл Рендорн считал такое предприятие очень рискованным, но согласился, что сделать это необходимо.

Первыми отправились в путь Роуэн и Логэйн, хотя тут, само собой, не обошлось без споров. Ни ей, ни ему не хотелось покидать принца, да и сама мысль о совместном путешествии не вызывала у них ни малейшего восторга. Но в конце концов Мэрик все-таки настоял на своем. С видимой неохотой они покинули лагерь, взяв с собой нескольких солдат, хорошо знакомых с Баннорном — плодородным краем в самом сердце Ферелдена. Несколько месяцев отряд путешествовал по Баннорну, становился лагерем в безопасных местах, а Роуэн и Логэйн устраивали вылазки в соседние деревни, чтобы рассказать местным жителям, как обстоят дела. Иногда они заглядывали в гости к какому-нибудь банну, который мог проявить интерес к переговорам.

Роуэн была впечатлена способностью Логэйна с ходу определять, на самом ли деле тот либо иной банн заинтересован в дружбе с мятежниками или же пытается заманить их в ловушку. Как-то раз она разозлилась не на шутку, когда Логэйн, ничего не объясняя, выдернул ее из-за обеденного стола, и только потом сообразила, что к ним, прячась в темноте, подбирались стражники. Логэйн обнаружил это. Логэйн, а не она. Сверкнули мечи — и им пришлось драться спина к спине.

В подобных ситуациях Логэйн никогда не держался с Роуэн так, словно ее нужно было спасать или особенно оберегать. Он ждал, что девушка будет сражаться так же ожесточенно, как он сам, — и она старалась не обмануть ожиданий.