Они сошлись, не сказав друг другу ни слова. Противник набежал на Клыкана, чтобы сбить его своим напором, свалить наземь. Но Клыкан успел кинуться навстречу в стремительном броске и, тяжелый и сильный, отбросил соперника в сторону.

Они снова сошлись, рыча и хрипя. Противник пытался сбить Клыкана грудью, но тот, крепкий и свирепый, наносил ответные удары, отбрасывая и изматывая врага.

В таких поединках кабаны обычно не пользовались клыками, хотя во время борьбы, случайно или сгоряча раны наносили друг другу, однако не тяжелые. Эта последняя схватка длилась долго. Ясное Солнышко уже коснулось нижним своим краем дальних сосен, а кабаны все бились, не уступая друг другу, сшибаясь, отбрасывая друг друга, усталые и окровавленные.

Когда они сошлись в очередной раз, неистовое бешенство переполнило душу Клыкана. Увидев прямо перед собой усталую и злую морду противника, он неожиданно рывком ударил его в горло левым клыком своим, чтобы убить. Противник, не ожидавший такого предательского удара, рухнул наземь и захрипел…

Клыкан свирепо обернулся к племени. Все собрались здесь. Многие сотни кабанов стояли вокруг. Дальним даже не было видно самого боя, потому что нельзя было подступиться.

Клыкан обвел всех злобным взглядом налитых кровью пронзительных глаз, и все кабанье племя, подогнув передние ноги, пало на колени перед новым вождем, Так полагалось.

Это была присяга.

Некоторое время Клыкан мрачно смотрел на свой народ. Свирепость во взгляде исчезла, только глубокая угрюмость стояла в глазах вождя.

— Можете встать! — спокойно произнес он.

Так он стал вождем пять лет назад.

Секач, которого Клыкан предательски ударил в горло, не умер. Удар смягчили толстый слой жира и толстая кожа, да и родственники сразу унесли его и вылечили травами. Он выздоровел, и сам он и вся его семья таили теперь свирепую злобу на нового вождя Клыкана. Однако проявлять даже малейшее недовольство и тем более неповиновение вождю было нельзя. Это каралось смертью.

Кабанов было много в Лесу, но все они считались единым племенем потому, что семьи были малочисленны. Всего пять-шесть семей насчитывали по пятнадцати-двадцати кабанов, — только такую семью иногда называли племенем. Вожаки этих семей пользовались особым уважением.

Побежденный Клыканом секач принадлежал именно к такой семье, он был крепким, смелым, упрямым, и звали его Кряж. После своего поражения, которое случилось только из-за нечестного удара Клыкана, Кряж жил одной мыслью и надеждой — отомстить.

Кабаны часто общались между собой, семьи сбивались в табуны, кормились вместе, встречались на тропах и у водопоев, обсуждали новости. О вожде говорили очень почтительно, иначе разговор таил в себе опасность. Вождь был свиреп, жесток, скор на расправу и не проявлял особой мудрости.

Делая вид, что он добывает корм, Кряж несколько раз подкарауливал Клыкана в чащобе. Кряж стерег врага не один, с ним были два его друга-секача, которые приходились еще и братьями Кряжу. Но вождь тоже ходил не один, а с охраной — с ним всегда следовало четверо клыкастых самцов-кабанов. Поэтому напасть не удавалось.

Хорошо еще, что Клыкан не обратил внимания на засаду, не придал значения тому, что на его пути, невдалеке от тропы, где он шел сквозь чащобу, в земле рылись его сородичи. Если бы он что-то заподозрил, расправа была бы скорой и суровой.

Все пять лет новый кабаний вождь не думал о благе племени, о корме и покое своего народа. Он заботился только о своей полной власти над племенем, о великом почтении к нему. Он никогда много не говорил перед вожаками семей или перед всеми. Ему просто нечего было сказать. И он всегда говорил коротко. Объявлял приказ и только свирепо смотрел на всех. И его боялись так, как не боялись ни одного вождя до него.

С Лешим он сдружился почти сразу же после вступления на пост вождя. С того торжественного момента коленопреклонения ему кабаньего народа и первой в его жизни великой власти не прошло и года, как он встретился и подружился с синим Фаргом.

Клыкан выковыривал из земли понравившийся ему кусок корня, корень не поддавался, кабан зло ругался, остервенело и бесполезно рвал его клыками… В этот момент синий Фарг и решил помочь этому упрямому и здоровенному кабану. Он извлек свой кинжал из черного подземного железа, вырезал корень и вежливо подал кабану. Секач поблагодарил его, и они разговорились.

Леший никак не рассчитывал на такую удачу — секач оказался кабаньим вождем! Фарг приобрел очень полезного друга. Потом Леший узнал обо всем: и о порядках в кабаньем племени, и о победах, в результате которых Клыкан пришел к власти…

Хотя кабаны не были хищниками, но они были едины, их было очень много, и в Лесу кабанов считали сильным племенем.

Синий Фарг забыл на время об этом своем друге Клыкане, но теперь вспомнил и подумал о том, что сейчас ему очень нужен, полезен этот вождь кабанов, что после поединка к власти в кабаньем племени пришел именно тот зверь, который нужен, очень нужен синему Фаргу. Но Леший не знал, что поединок еще не был закончен. Он еще продолжался.

— Это было давно. Уже, пожалуй, три века минуло с той поры, — начал свой рассказ седой волчий вождь.

В пещере было тихо и темно, но волки хорошо видели и отца-вожака, сидящего в самом центре логова, и друг друга, и вход в пещеру, из которого проникал под своды логова слабый, едва заметный сумеречный зыбкий свет из озаренного луной Леса. Густой басовитый говор отца-вожака гулко отражался от сводов потолка, и волкам казалось, что сам голос исходит из глубины веков. Здесь была вся семья, кроме Зера и Ланы, дежуривших у барсучьей норы. У Белого Камня Вергил оставил только двух волков, которые сменялись через сутки, назначаемые от разных семей. Гарт уже давно был дома.

— В те времена волчье племя было небольшим, намного меньше, чем сейчас. Всего пять семей по шесть-семь волков в каждой составляли тогда наше племя, — продолжил седой вождь, — но, как и сегодня, волки в Лесу были силой.

И вот однажды, восемь или девять дней и ночей преследуя огромное стадо оленей, которое откочевывало в дальние края, наше волчье племя оказалось очень далеко от родных мест — в Краю Льдов и Скал. Этот край был удивительным. Огромные бескрайние просторы, покрытые снегами, редкие мелкие леса и бесконечный берег воды, которой не было конца.

Волки видели, как по этой большой воде плавают льдины, величиной с овраг или холм. На такой льдине можно жить, если бы там была пища. Но там был один только снег. Целых два года прожили тогда наши предки на берегу Великого Холодного Моря — так называлась эта большая вода. Волки охотились на оленей, ловили мелких зверьков, живущих на побережье. Там зимой — постоянная ночь, и черное ночное небо сияет разноцветными огнями. А летом все время — день. Ясное Солнышко все лето не заходит за горизонт. Но и греет оно там слабо.

Наши предки встретили зимой у Великого Холодного Моря удивительного зверя. Сначала волки, заметив его, стали на него охотиться. Он был огромен — в пятнадцать или даже двадцать раз больше любого волка. Но они не знали, как он силен.

Подкрались незаметно. Зверь спал в снегу, свернувшись кольцом. Его длинная густая шерсть была белой как снег и его очень трудно было обнаружить.

Когда все племя — тридцать или тридцать пять волков напали на него спящего, все думали, почти были уверены, что легкая добыча уже в зубах, что семьи насытятся, и два-три дня отдыха ждут их. Но произошло что-то странное и неожиданное…

Едва в шкуру зверя вонзились зубы многочисленных волков, как он заревел и встал. Все это произошло мгновенно. Рев был таким, что казалось, звезды попадают с неба. Встав, он вмиг поднял всех, кто успел вцепиться в него. Он стряхнул их с себя, как мы, волки, стряхиваем капли воды после дождя или купания. И тогда ужас пришел в волчьи души…

Зверь стоял на задних ногах, и все хорошо видели его. Внешне он был похож на нашего лесного медведя, но по величине был вдвое, а то и втрое больше. И весь он был белым как снег. Только кончик носа был черным.