Но и замена находилась, солдат. Верно? И она говорит: на этот раз не оставляй всё как есть, не отступай в сторону. Она говорит... ну, ты знаешь, что она говорит".

  Скрипач не удивлялся, что детский голосок внутри, голосок поджидающих впереди суровых решений кажется голосом Вискиджека. Он почти видел глаза сержанта, сине-серые, цвета отточенного клинка, цвета зимнего неба. Вискиджек устремил понимающий взор, словно говоря: "Ты делаешь правильно, солдат, потому что не знаешь ничего иного. Только в правильных делах и хорош". "А если мне больно?" "Очень жаль, но... Хватит скулить, Скрип. Ты не столь одинок, как кажется".

  Он хмыкнул. Откуда эта мысль? Да ладно. Похоже, все делалось зазря. Похоже, пустыня их убьет. А он просто идет, продолжает идти.

  Идет.

  Маленькая мозолистая рука потянула его за куртку. Он поглядел вниз.

  Мальчик указал вперед.

  - Идут.

  Скрипач прищурился. Силуэты вдалеке. Фигуры появляются из темноты.

  Идут.

  - Боги подлые, - шепнул он.

  "Идут".

Время потеряло значение. Мир перекатывался волнами, назад и вперед, растворяя кровь. Яни Товис сражалась вместе со своим народом, сравнявшись с братом если не в мастерстве, то в боевой ярости. Она рубила Лиосан, пока мышцы рук не отказали, наконец, и она не отошла, волоча меч. Пока плоские струйки черноты не затемнили зрение. Она шаталась, грудь отчаянно просила воздуха; она готова была скользнуть в беспамятство, но каждый раз ей удавалось вернуться. Вырвавшись из давки, она споткнулась о тела раненых и умирающих, упала на колени, потому что не смогла сделать еще один шаг, и всё вокруг прибывало и убывало, смутные фигуры плясали на трупах, воздух заполнился ужасными звуками. Вопли боли, крики лекарей и носильщиков, рев вечной, бесконечной битвы.

  Она понимала теперь так много. О мире. О борьбе за выживание в мире. В любом из миров. Но слов найти не могла. Озарения остались невыразимыми, слишком великими, чтобы покориться интеллекту. Ей хотелось рыдать, но слезы давно пропали, и драгоценным сделался каждый вдох. Снова и снова вдохи ошеломляли ее своими дарами.

  Подняв трясущуюся руку, она стерла с лица кровь и копоть. Тень над головой. Она поглядела: пролет еще одного дракона - в этот раз он не спустился к бреши, а повис на миг и скрылся за завесой Светопада.

  Облегчение заставило ее склониться. Кто-то подошел, положил легкую руку на спину.

  - Ваше Величество. Вот вода. Пейте.

  Яни Товис посмотрела. Лицо знакомое - она не раз видела в толпе эту женщину, поражающую Лиосан ударами пики. Кивнула благодарно, но и давясь от чувства вины. Приняла мех с водой.

  - Они потеряли волю к битве, Ваше Величество. Снова. Это шок.

  "Шок, да. Точно.

  Половина моего народа мертва или тяжело ранена. Так же у летерийцев. А брат стоит с прямой спиной, словно так и нужно. Словно он рад нашей упорной тупости, на которую сам всех и вдохновил.

  Кузнец гнет железо по своей воле. Кузнец не плачет, когда железо дрожит и сопротивляется, желая найти свою собственную форму, свою истину. Молотит железо, пока не вобьет в него новую истину. Острую, убийственную".

  - Ваше Величество, последняя кровь разбита. Я видела пленные души... они вырывались наружу. Видела, как они кричат, но ничего не слышала.

  Яни Товис выпрямилась. Пришла пора утешать. Но она забыла, как это делается. - Павшие внутри завесы навеки встанут на Берегу. Есть и... худшие места. - Как ей хочется задрожать от своих же слов. Таких холодных, таких безжизненных.

  Однако на ее глазах к молодой женщине, кажется, возвращалась воля. Невероятно. "Йедан, что ты сделал с моим народом?"

  Давно это длится? В месте, где нет счета времени, где темп отмеряют приливами и отливами воющих фигур, а течение несется в сердце полуночи, нет ответов на простейшие вопросы. Подняв мех, она глубоко затянулась - и уставилась, в ужасе и неверии, на стену Светопада.

  Последние Лиосан по эту сторону умирали под ударами мечей и пик трясов. Брат был там. Он был там уже вечность, неуязвимый перед утомлением. Отряды отступали, другие шагали на смену; воины его Дозора пали один за другим, вместо них вышли пережившие первый бой; когда они начали падать, прибыли ветераны-трясы. Вот как женщина, что рядом.

  "Брат. Ты можешь убивать бесконечно. Но мы не угонимся за тобой. Никто не смог бы.

  Я предвижу конец: ты стоишь один на ковре из мертвых тел".

  Она повернулась к солдату. - Тебе нужен отдых. Доставишь весть королеве Друкорлат. Стена крови расшатана. Лиосан отступают. Нас осталось половина.

  Женщина тупо смотрела ей в лицо. Потом начала озираться, словно лишь сейчас осознав весь окружающий ужас: горы трупов, на пляже рядами лежат раненые под кровавыми простынями... Она увидела, как губы сказали "половина".

  - Во дворце отдохни. Поешь.

  Но солдат помотала головой: - Королева. У меня остался брат. Не могу прохлаждаться во дворце... не могу надолго его бросить. Простите. Я доставлю послание и тут же вернусь.

  Яни Товис хотела закричать на нее, но усмирила ярость. Она же предназначена не женщине, а Йедану Дерригу, учинившего вот эдакое. - Скажи, где твой брат?

  Женщина указала на мальчишку, который спал в куче отдыхающих летерийцев.

  Зрелище кинжалом ударило, Яни, чуть не заставив зарыдать. - Будь с ним, я найду другого вестника.

  - Ваше Величество! Я смогу...

  Она толкнула в руки мех. - Когда проснется, захочет пить.

  Видя огорчение на лице пошедшей прочь женщины, Яни поспешно отвернулась, вновь глядя на брешь. "Не ты меня подводишь", хотелось ей крикнуть, - "но я тебя подвела". Но она уже одна, время упущено.

  "Брат, ты там? Не вижу. Ты снова торжествуешь? Не вижу.

  Но вижу, что ты сделал. Вчера. Тысячу лет назад. В минувший вздох. Когда на берегу останутся лишь духи, они воспоют тебе славу. Сделают тебя легендой, которую не услышит никто из живых - боги, само время должно быть полно таких легенд, навеки забытых, но вечно шепчущихся с ветром.

  Что, если это и есть истинная мера времени? Всё, что видели лишь духи, всё, о чем лишь они могут говорить, пусть ни один смертный не услышит. Все потерянные легенды.

  Удивляться ли, что мы не можем удержать минувших эпох? Мы лишь прилипаем к своей жизни, к тому, что под рукой. Остальное... мы словно прокляты глухотой".

  И тогда, потому что больше ничего сделать было нельзя, Яни Товис потянулась к мгновению прошедшего дня, к недавнему дыханию или к самой заре времен, когда видела брата. Он вел ударный отряд к центру строя Лиосан, меч Хастов завыл в жажде убийства - и голосом своим призвал дракона.