Чья-то рука коснулась плеча. - Душераздирающая история, сержант.

  - Неужели? "Подозреваю, да. Конечно, я ее выдумала. Потяни за струнки и видишь сладкую симпатию на лицах? Теперь мне всё простят.

  Почему я ненавижу пауков? Боги, а кто не? Глупый вопрос".

  - Каменные Лица, - сказал Уругал Плетеный, садясь, чтобы нарисовать знаки на твердой почве. - Семеро от Умирающего Огня. Несвязанные. Вот наши титулы - мы Т'лан Имассы, изгнанные из кланов. Мы проигравшие в войнах. Мы прокляты свидетельствовать.

  Ном Кала подвинулась, чтобы взглянуть на лагерь людей. Распавшаяся колонна легла неровной линией на сковороде пустыни. Движение прекратилось. Растущая жара накрыла всех дрожащим маревом. От скорченных тел тянулись длинные тени.

  - Мы избрали Рыцаря Цепей, - продолжал Уругал, - и волей его были освобождены из темницы, и волей его однажды разорвутся цепи. Потом мы ждали благословления Дома Цепей.

  - Этот Рыцарь, - пророкотал Кальт Урманел, - он среди нас?

  - Нет, но он нас ждет. Долгим было его странствие и скоро наши судьбы падут к его ногам. Но увы, Падший им не командует, а Король Цепей отвернулся от наших целей. Король Дома проклят и цепи его не порвутся никогда. Думаем мы, недолго ему сидеть на троне. Потому его не считаем.

  (Имеется в виду Шкуродер, предводитель одной из компаний Багряной Гвардии. Он появляется лишь в романах Я. Эсслемонта, дополняющих "Книгу Павших". Прим. переводчика)

  Берок Тихий Глас проговорил: - Рыцарь презирает цепи, но ему так и не хватает понимания. Многие цепи жестоко секут и злобно порабощают. Но есть и другие цепи, и мы сами их выбираем - не от страха или невежества. Вот самые достойные цепи. Честь. Доблесть. Верность. Многие подойдут к Дому Цепей, лишь чтобы пасть на пороге, ибо требует он редкой силы. Когда впереди страдание, великое мужество нужно, чтобы идти в его безжалостное, неумолимое царство.

  Уругал начертил на земле семь символов. Указывая на каждый, сказал: - Супруга. Она нам известна. Разбойник - у него два лица. Мужчина и женщина. О Рыцаре мы говорили. Несвязанные - сейчас мы, Т'лан Имассы, хотя и это изменится. Хромой, тот, чей разум должен ползти в служении священной жизни. Прокаженный, тот, что и жив и мертв. Дурак, угроза изнутри. Все, кроме Рыцаря, ходят ныне среди смертных и доступны нам. Здесь и сейчас.

  Ном Кала поглядела на символы. - Но, Уругал, все они умирают.

  - И нет ветра, чтобы нас нести, - сказал Берок. - Мы не можем двигаться к тому, что ждет впереди.

  - То есть не можем дать им надежду.

  Кальт Урманел хмыкнул в ответ Уругалу: - Мы Т"лан Имассы, что знаем мы о надежде?

  - Значит, мы пропали? - спросила Ном Кала.

  Все промолчали.

  - Я подумала... Кальт прав - мы не носители надежды. Мы не сможем дать им то, от чего сами слишком давно отказались. Смертные люди умрут, если мы не сможем их спасти. Будете спорить?

  - Не будем, - отозвался Уругал.

  - И тогда, - Нома Кала костистой ногой стерла рисунки в пыли, - умрет Дом Цепей.

  - В другую эпоху он пробудится снова.

  - Если мы хотим быть в нем - а мы ведь хотим, верно? Если мы, Несвязанные, хотим быть в Доме - выбора нет. Нужно идти к Адъюнкту.

  - Сказать что? - спросил Уругал.

  - Ну, мы должны солгать.

  Разговор увял.

  Ном Кала смотрела на лагерь, на растянутые тени. - Попробуем украсть им еще один день.

  - И зачем им еще один день?

  - Не знаю, Уругал Плетеный. Иногда надежда рождается изо лжи. И пусть. Мы будем лгать ей.

  Глаза Рутана Гудда следили за Лостарой. Та подошла к Адъюнкту. Женщины обратились лицом на восток, словно сопротивляясь приходу яростного рассвета. Он гадал, как удается Таворе держаться на ногах. Каждую ночь она выходит и двигается без остановки, и только одной волей тащит целую армию. Она не споткнется - не споткнутся солдаты позади. Это стало битвой, безмолвной войной. "И она выигрывает. Каждое оставленное позади тело - свидетельство.

  Но долго ли еще она сможет нас держать? Поглядите на солнце, Адъюнкт - и на пустоту за ним. Иногда люди говорят о запретных, гибельных местах, и это не болтовня. Иногда это правда, и предупреждения не лгут. Иные места могут тебя убить. Мы нашли именно такое".

  - Как думаешь, о чем они говорят? - спросила Скенроу.

  Он сурово поглядел вниз. - Спи, любимая.

  Голова опустилась на твердую землю, глаза закрылись.

  "Уже недолго. И слишком поздно - я тебя не смогу спасти. Не смогу украсть, ты не выдержишь". Он принялся гадать, смог бы уйти из пустыни. Один выживший, шесть тысяч трупов за спиной. В руке треклятый отатараловый меч (на всякий случай, вдруг однажды понадобится). "Ах, этот Рутан Гудд, он уже был армией из одного воина. Вот он идет снова". Он поднял глаза, посмотрел на стоявших в двадцати шагах женщин, нахмурился. "Лостара... ей владел бог. Она стала еще крепче? Кто знает! Однако она в лучшей форме, нежели Скенроу. И сама Адъюнкт".

  - Прошу, ляг рядом.

  Рутан вздрогнул, прочесал рукой бороду. - Сейчас. Момент.

  - Любимый?

  - Момент. - Он пошел к Таворе и Лостаре.

   Если они беседовали, то безмолвно. Адъюнкт услышала шаги и повернулась. - Капитан. Вы создали ледяные доспехи...

  - Не здесь, Адъюнкт. Ничего не работает.

  Глаза ее погасли. - Но вы будете... стараться.

  Лостара Ииль закашлялась и сказала: - Рутан, Т'лан Имассы звали вас Старшим.

  - Я не бог, старший или новый. Простите. Разве не мило быть одним из них? Для каждого из нас. Просто оказаться... вовне. Т'лан Имассы сумеют укрыться, когда...

  - Как и вы, - обрезала Тавора. - Но вы не бог.

  - Не мы выбираем, кем родиться.

  - Воистину. Кто же ваши родители?

  Он яростно подергал бороду. - Адъюнкт, это важно? Возможно, пустыня меня не убьет. Возможен и другой исход.

  - Вы дойдете до города с колодцами.

  - Дойду? - Рутан качал головой. - Буду честен. Не могу понять, как дети смогли пройти так далеко. Что сказала Баделле? Десять дней? Но до Икариаса отсюда две - три недели хода.

  - Откуда знаете?

  Он поморщился: - Был однажды гостем Джагутов, что обитали в городе. Вместе с беженцами из анклава К'чайн Че'малле. Остается простой факт: единственный путь, которым дети могли зайти так далеко, лежал через садок.

  Тавора повернулась к Лостаре: - Капитан, найдите девочку. Приведите.

  - Слушаюсь, Адъюнкт.

  Тавора устремила на Рутана пристальный взгляд. - Садок.

  - Невозможно. Знаю. - Он заметил в ее глазах блеск надежды и покачал головой: - Не надо, Адъюнкт. Пустыня высосана, и если не будете осторожной, все может стать еще хуже.

  - Хуже? Объясните, что может быть хуже, капитан.

  Он глянул туда, где спала Скенроу. Вздохнул. - Вытащите меч, Адъюнкт.

  - Что?

  - Извлеките лезвие отатарала.

  Она успела наполовину вынуть меч, прежде чем Рутан схватил ее за руку. Упал на колени, отвернулся.

  Тавора с лязгом вставила клинок в ножны и пошатнулась. - Боги! - сказала она хрипло.

  Рутан сплюнул и вытер рот тылом ладони. - Никто из вас не понимает, - сказал он, взирая на дрожащие руки, на пятна кровавой мокроты, - что это не "всего лишь" зловредный металл, пожирающий магию. Отатарал имеет аспект... - Он заставил себя встать. - В следующий раз, вытащив оружие, вы ПРИЗОВЕТЕ. Она уже выпущена в мир, драконица, источник отатарала - живое сердце всего, что отнимает жизнь. Она свободна.

  Тавора сделала еще шаг назад, потрясла головой. - Что было сделано? - Голос ее дрогнул.

  Он увидел растущую панику - словно широкую трещину на доспехах души - и поднял руку. - Погоди... слушай меня. Тавора Паран, слушай! Ответ будет - на всё находится ответ. На всё!