Удар меча взрезал ему живот под ребрами. Желч лежал навзничь на трупах родичей и чужаков, кишки обвили ноги.

  Что-то пульсировало в воздухе - он не знал, исходит ли оно снаружи или из глубин души. "Нет. Снаружи". Голоса нашли ритм, но слов не разобрать. Снова и снова, звук возрастает и глохнет... откуда-то справа от него...

  Он заметил, что сердце стучит в унисон выкрикам, и отчего-то по телу разошлось приятное тепло.

  Сгущалась темнота.

  "Этот звук. Голоса... Да, голоса. Малазане. Что они твердят? Что выкрикивают снова и снова?"

  Внезапно кровь хлюпнула в ухе, вылившись наружу, и он наконец смог понять бесконечно повторяемое слово.

  - Хундрилы! Хундрилы! Хундрилы!

  Слово для холодеющего сердца, слово для уходящей жизни. "Я предстаю перед вами. Мы поскачем с вами, виканы. Вижу ворон над Холмами Предков..."

  Сестра Свобода шагнула к упавшему здоровяку-Имассу. Пнула в спину, склонилась, вонзая израненные пальцы сквозь пергамент кожи и рваные жилы, охватила позвоночник. И замерла, видя краем глаза утыканный кремневыми зубцами гарпун.

  Форкрул Ассейла была скопищем ран и сломанных костей, но отнюдь не собиралась умирать. Заревев, сверкая глазами, она подняла Т'лан Имасса над землей и сломала спину словно сучок. Раздался треск и хруст. Отшвырнув труп, она пошла на последнюю неупокоенную.

  - Пора кончать!

  Женщина отпрянула.

  Они стояли в низинке, сред горы тел - всюду была плоть и холодная густая кровь, конечности мертвецов дергались под ногами.

  Ярость полнила Свободу. Брат Высокий убит. А эти жалкие Т'лан Имассы оказались слишком упрямыми и дерзкими. Армия иноземцев не желает сдаваться, умирая в строю, убивая все больше ее солдат.

  Она уничтожит их - сейчас, только сокрушит и порвет на куски Имассу.

  Свобода переступила труп на коне, задев висок человека.

  Услышав громкий стук, Желч открыл глаза. Моргнул, глядя в небо. "Я должен был умереть. Почему я еще жив?"

  Он услышал, как кто-то заговорил сзади: - Сдайся, Т'лан Имасса. Все твои сородичи ушли. Нет смысла продолжать схватку. Стой, и я тебя уничтожу. Беги, и я позволю. Хватит. Это не твоя битва.

  Желч потянулся вниз, взял груду висевших под ребрами кишок и вытащил наружу. Пошарил рукой - скользкая ладонь коснулась брошенного меча. Лезвие Колансе, прямое и заостренное на конце. "Детская игрушка. Не то что мой талвар. Но сойдет". Он встал и чуть не сложился пополам под весом качающихся между ногами внутренностей - схватил их свободной рукой, чтобы придержать.

  Повернулся и увидел спину Ассейлы. Дальше была Т'лан Имасса, которую зовут Ном Кала. Правое бедро разбито, искривлено, но она стоит, держа в руках копье.

  Желч шагнул и наискось провел мечом по спине Ассейлы. Она изогнулась от боли, сипло выдохнув.

  Хундрил упал; внутренности скользили через разжатые пальцы, шлепая по низу живота. Он умер прежде, чем коснулся почвы.

  Ном Кала сделала шаг. Глаза Форкрул Ассейлы широко раскрылись, она смотрела ей в лицо. Имассе казалось, что сплетение взглядов продолжается вечность - с того мгновения, как ее сородичи восстали из праха. Она изучала злобу и жестокость враждебных глаз. Видела вспышки радости и торжества, когда Ассейла сокрушала того или иного Имасса. Видела, с каким восторгом она ломает спину Кальту.

  Но теперь Форкрул Ассейлы коснулся меч - синевато-алое лезвие торчит из бока, в глазах лишь удивление.

  Ном Кала сделала еще один шаг. Вогнала гарпун сучке в глаз.

  Так сильно, что коснулась острием затылка.

  Малазанская армия гибла. Солдаты отступали, сжимались кучей, оставляя за собой курганы тел. Банашар с еле двигающимся Прыщом уводили тех, кто не сражался - детей Змеи и хундрилов - как можно дальше. Хотя они видели, что коланцы жаждут перебить лишь Охотников за Костями. Шагая с юга, тяжелая пехота не обращала внимания на сгрудившихся невооруженных зрителей битвы.

  Блистиг еще сражался в тугом, неподатливом узле перед средней фалангой. Банашар видел Добряка, делавшего то же самое справа. А Фаредан Сорт - слева. Трое выбранных Адъюнктом кулаков не желали умирать.

  Бывший жрец уже не видел Тавору, но почему-то знал: она еще стоит где-то в южных рядах. Та вылазка пришедшей на подмогу группы пехотинцев была... необычайной.

  "А магия... смехотворной. Но поглядите - командир мертва. Действительно мертва. Похоже, мало в ней было крови Ассейлов - сдаться всего лишь кошмарам... Отлично сыграно, регуляры".

  Но все это бесполезно. Все, что он увидел, все, что засвидетельствовал.

  Он ощутил кого-то справа, обернулся и увидел Хенават и паренька с малышом. - Ваш супруг... соболезную, - начал Банашар.

  Она потрясла головой. - Он их остановил. Все они. Видишь - сама Ассейла мертва.

  - Отличная была битва.

  Она кивнула.

  - Скажи, как ты назвала ребенка?

  Хенават поглядела ему в глаза. - Я считала... что нет смысла. До этого мига. Когда ты спросил. - Взгляд ее опустился. - Но не могу придумать, как ни стараюсь.

  - Желч?

  - Желч - лишь один лик моей жизни и так будет всегда. Жрец, я теряюсь.

  Он не нашел что сказать.

  "Все мы потерялись".

  Банашар снова встал лицом к страшной битве - Хенават рядом, с мальчиком и ребенком, Прыщ с другой стороны. Они молча смотрели.

  Туда, где умирали Охотники за Костями. Все до единого.

  Верховный Кулак Ганоэс Паран, палая гневом - даже воздух словно кипел вокруг него - въехал на гребень холма. Рядом была Руфа Бюд. Войско трусило сзади; ему не нужно было оглядываться или вслушиваться в хриплое дыхание кулака, чтобы понимать: солдаты чрезмерно утомлены.

  Тот легион тяжелой пехоты измотал их. Без смертельных навыков Калама и Быстрого Бена командующий водраз оказался упорным противником. Он отказался сдаваться даже в безвыходном положении, пришлось убить всех, прежде чем они добрались до командира.

  И теперь армия его истекает кровью, ползет по склону словно раненый пес.

  Он натянул удила на вершине.

  Перед ними были Охотники за Костями, крошащееся ядро, с трех сторон окруженное врагами - и вскоре окажется закрытой и четвертая сторона. Ганоэс с трудом смог воспринять масштаб творящегося избиения: вокруг тех, что еще сражаются, трупы лежат целыми холмами, напоминая незаконченные земляные укрепления.

  Потрясение и ужас охватили сердце.

  Армия сестры была сведена до менее чем полтысячи человек, да и эти быстро погибали.

  - Верховный Кулак...

  Когда он повернул голову, Руфа Бюд увидела лицо и закрыла рот. Паран развернул коня к солдатам. - Сюда! Наверх, чтоб вас! Ближе! Ваши товарищи-малазане гибнут! Глядите на них! Все - глядите на них!

  Конь дернулся, но он заставил животное замереть грубым рывком поводьев. Поднял руку, опуская забрало шлема. Выхватил меч и встал в стременах перед собирающимися солдатами.

  - Вздохнуть полной грудью, ублюдки! И - В АТАКУ!

  Они с Кулаком Руфой Бюд поскакали по склону. Паран подъехал ближе. - На фланг - юг не трогайте!

  - Да, сэр!

  - Ищите полукровок.

  Ее взгляд стал ядовитым: - Да неужели, сэр?

  Склон сзади содрогался от шагов Войска.

  - Верховный Кулак! Если мы возьмем командиров? Пощада?

  Он сверкнул глазами, направляясь в сторону пустого промежутка между сражением и толпой гражданских: - Сегодня, Кулак, я не знаю такого слова!

  Понимая, однако, что может передумать. "Проклят мягкотелостью. Получил всю. Ничего не досталось Таворе, холодно-железной сестрице. Нужно было обменяться. Как монетами. Боги, сколько мы могли бы сделать. Уже поздно? Жива ли она?