— Завтра у вас с Евой насыщенный день. Бабушка покажет вам дом и познакомит кое с кем. Пожалуйста, Вета, — он посмотрел на меня так, что я была согласна выполнить любую его просьбу, — прими всё спокойно. Не перечь бабушке…Это бесполезно. Смотри, наблюдай и учись, что и как надо делать, тогда всё будет хорошо.

Я смогла только кивнуть. И вдруг мой язык заговорил сам собой. Обычно это происходило после…выпитого бокала шампанского. Я посмотрела на свой пустой бокал и поняла, что «пропала». Остановить язык я уже не могла.

— Скажи мне, Матвей, почему у твоей бабушки белый жемчуг на шее, а у тёти Елены — чёрный? Это что нибудь значит для вашей семьи?

Матвей «окаменел», глядя на меня. Я тут же пожалела о сказанном, но, что поделать…шампанское уже выпито.

— Откуда ты знаешь о нашей тёте Елене? — Тихо спросил он и вмиг осушил свой бокал. — Где ты её видела?

— Мы с Евой познакомились с ней в вашем ресторане. Вы ушли, оставили нас одних в ложе и…она сама к нам пришла. Предлог был незначительным. Мы поговорили ни о чём, затем она ушла. Это в тот момент не показалось мне странным. Но когда я познакомилась с твоей бабушкой, увидела её белый жемчуг, вспомнила чёрный жемчуг Елены и сопоставила некоторые обстоятельства, то поняла, что женщина в ложе была вашей тётей.

Матвей сжал двумя пальцами переносицу и закрыл глаза. Он думал почти минуту.

— Иветта, ты, наверное, слышала сказку о…доброй и злой волшебнице? — Его слова меня так удивили, что я расширила глаза и слегка кивнула. — Так вот, эта сказка живёт в нашей семье. Только мы до сих пор не можем понять с братом, кто добрая, а кто злая волшебница из двух сестёр: Елена или Елизавета?

Я молчала, ожидая ответа Матвея, хотя в уме уже решила этот вопрос, но я могла и ошибаться.

— Я расскажу тебе эту историю, но только потом. — Продолжил Матвей и посмотрел на часы. — Тебе надо выспаться. Завтрак в этом доме ровно в восемь часов, так что…

— Опаздывать нельзя. — Сказала я и доела последний кусочек еды. — За меня не волнуйся. Я — человек-часы. во сколько прикажу себе проснуться, во столько и проснусь. Я беспокоюсь за Еву. Утром её и пушкой не разбудишь.

Матвей взял мою руку и нежно её поцеловал. — Я в тебе уверен, поэтому предупреждаю, что бабушка не любит…неопрятность. К завтраку вы должны прийти «во всеоружии». Ты меня поняла?

— Поняла. — Кивнула я и поставила пальчик себе на висок. — Завожу свои часы на шесть утра.

Матвей забрал поднос и направился к двери, но остановился и сказал. — Так, на всякий случай, скажу, моя комната прямо над твоей. — Он указал глазами на потолок.

Я почему-то кивнула и улыбнулась. — И в твоей ванной тоже есть красная кукушка?

Матвей кивнул. — Есть, только не красная. Моя кукушка зелёного цвета. Приятной ночи. — Сказал он и вышел.

— Обалдеть! — Произнесла я и плюхнулась в постель. Несколько минут я лежала и смотрела в потолок, наслаждаясь его белизной и золотыми вензелями по углам комнаты. И тут я вспомнила, что в ванной до сих пор горят свечи. Испугавшись устроить пожар в этом доме-дворце, я сорвалась с кровати и побежала в ванную.

Я стояла возле большой ванны и смотрела, как по её краям остатки догоревших свечей стекали на дно ванны, украшая её некрасивыми полосками красного воска. Выглядело это некрасиво. Я поморщилась, представляя, как за это мне достанется завтра от Берты. И вдруг, я осознала, что в ванне не было воды? Она была совершенно пустой, хотя я оставила её наполненной водой с белой пеной! Куда делась вода….с пеной?!

Этот вопрос меня так удивил, что я невольно вспомнила о…привидении прадеда в этом доме.

— Ей, прадед, ты так не шути. — Произнесла я вслух и…обняла себя за плечи. Минуту подумав, я мотнула головой и утвердительно произнесла. — Хотя, нет, привидение здесь ни при чём. Здесь что-то другое, но я подумаю об этом завтра.

Я вернулась в постель, легла и вновь уставилась в потолок.

— Интересно, где стоит твоя кровать, Матвей? На том же месте, что и моя, или…

Глава 6.

К середине следующего дня, я с ужасом поняла, что Ева и Елизавета так «спелись» между собой, что говорили уже полусловами.

Завтрак с царицей и подругой я перенесла спокойно, и всё потому, что они обе не обращали на меня внимания. И только Матвей «помогал мне глазами», указывая, как следует вести себя за ЭТИМ столом и какими приборами надо пользоваться. Из поданного на завтрак, я узнала только поджаренные тосты. Вся остальная еда была для меня… странно-непривычной и состояла из трёх блюд!

Мои глаза долго не закрывались, когда передо мной поставили тарелку с большой ракушкой сине-чёрно-зелёного цвета. Она не пахла морепродуктами, и это меня насторожило. Я посмотрела на Матвея и…удивилась его действиям. Он взял в руки нож и вилку и… спокойно отрезал кусочек от этой «ракушки». Из её нутра на тарелку полился оранжевый сок…

Честно говоря, меня чуть не вырвало, но запах еды… был замечательным.

Матвей подцепил на вилку кусочек ракушки, обмакнул его в оранжевый сок и запустил всё это себе в рот. Я смотрела, как он насладился этой едой и сделала то же самое. К моему удивлению ракушка оказалась из теста, а вот вкус оранжевого соуса я так и не поняла. Может потому, что вся сжалась, когда поднесла ко рту на вилке кусочек ракушки, и даже на мгновение перестала дышать.

Лёгкая усмешка Матвея вернула меня к действительности и…мне еда понравилась.

Второе блюдо было ещё более странным. На тарелке, похожей на палитру художника, в специальных ячейках были представлены пять видов соусов. И все разных цветов: от бледно-жёлтого…до сине-зелёного. К ним были поданы пять маленьких тостов-лепесточков.

Я с нетерпением смотрела на Матвея, ожидая его действия. Он взял у руку один тост и макнул его в первый соус. Я сделала тоже самое, и улыбнулась ему в ответ.

— Вкусно? — Губами без голоса, спросил он меня. Я кивнула и обмакнула другой тост в другой соус. Если честно, то мне понравились все соусы, но я так и не поняла, из чего они сделаны. Последний соус сине-зелёный оказался очень острым и я «чуть не пустила слезу».

Завтракая, я совсем не вслушивалась в разговор между Елизаветой и Евой, только слышала восхищение подруги и одобрительные слова Макса. Мы с Матвеем обжались телепатически: взглядами, улыбками, вздохами и…немыми губами.

Третье блюдо сразило меня наповал. Передо мной поставили «Яйцо Фаберже», по-другому я его назвать не могу. Яйцо было размером с гусиное яйцо и стояло в красивой фарфоровой подставке. Яйцо было полупрозрачным. Я поняла, что оно было сделано из желе с различными маленькими кусочками фруктов, но внутри яйца был малиновый желток. Сверху яйцо было украшено шоколадным кружевом, листочками мяты и цветками мелкой фиалки. Всё это было та красиво собрано, что вызывало восхищение.

— Разве это можно есть? — Спросила я шёпотом Матвея. — Это надо фотографировать и в рамку на стену.

Он усмехнулся и взял в руки нож и вилку. Глаза мои расширились, когда он одни движением ножа отсёк яйцу макушку, которую тут же подхватил вилкой и запустил себе в рот, вновь от блаженства закрыв глаза.

Я улыбалась, глядя на него, пока не устремил на меня вопросительный взгляд. Я смутилась и попробовала отсечь своему яйцу макушку. Острый специальный нож проделал это с лёгкостью, и я еле успела подхватить макушку на вилку. А вкус её тоже заставил мои глаза закрыться от блаженства.

— Это вкусно, как…любовь. — Произнесла я, открыла глаза и…чуть не подавилась от четырёх пар глаз, которые смотрела на меня с большим удивлением, и только Матвей ещё и улыбался.

— Что? — Спросила я с удивлением.

— Бабушка, я это очень красивое название этого десерта. — Сказал Матвей, привлекая всеобщее внимание. — «Десерт вкусный, как любовь». Уверен, что он будет популярен. Каждому захочется попробовать любовь на вкус. Как вы думаете?

И тут Елизавета впервые мне улыбнулась.

— Ты…прав, Матеус, — сказала она, — ты прав. Меня удивляет Иветта. Всё время молчит, и вдруг выдаёт…шедевр.