Мне показалось, что прошёл час, когда я вновь услышала его голос.

— А ты терпеливая. Я бы уже давно кричал от такой боли, а ты только лежишь, да попискиваешь.

Я усмехнулась и ответила. — Не ври. Спортсмены привычны к боли.

— К телесной боли? Да, привычны… А вот к душевной?

— Я думал, что записка была от тебя. — Произнесла я, вставая с кровати и приводя свою одежду в порядок. — И почему рана, после обработки болит сильнее, чем…

— Какая записка? — Оборвал меня вопросом Матвей. Он сделал ко мне шаг и взял меня за плечи. — О чём ты говоришь?

— О записке, в которой написано, что меня кто-то ждёт в беседке. Я думала, что…это ты. Записка была без подписи, а почерк твой мне…не известен.

— А ты не могла понять, что записка на английском языке это… не от меня?

Я хотела вырваться из его рук, но Матвей не позволил. Вздохнув, я произнесла. — Всё дело в том, что она была написана на русском языке, да и сам господин Файс очень хорошо им владеет. Удивлён?

Матвей невольно кивнул.

— Что хотел Эдуард, кроме того, что бы поносить тебя на руках?

Я нахмурилась. Голос Матвея мне не понравился, мне даже показалось, что он был готов в это же мгновение пойти к Файсу и, взяв его за грудки, вытрясти правду.

— Он признался мне в…любви. — Прошептала я, стараясь скрыть свою ложь правдивой извинительной улыбкой. — Но я ответила, что… это смешно и глупо, затем оступилась, упала… Затем мы вернулись в дом. А зачем он взял меня на руки, я и понятия не имею!

— Зато я имею. — Строго сказал Матвеи и прищурился. Его взгляд «дошёл до моей печёнки». — А что он тебе говорил на счёт Мэри?

Я искренне была удивлена. — Как ты догадался об этом?

— Я только что выпроводил её из этой комнаты. — Матвей продолжал «буравить» меня взглядом. — И знаешь, что она мне сказала?

— Могу представить. — Фыркнула я и стряхнула его руки со своих плеч. И ту в меня «будто чёрт вселился» и я «включила актрису», так говорила о моём поведении Ева, когда я её передразнивала.

— О милый мой Матеус, — заговорила я, играя глазками, лицом и сложив ладошки «бантиком», — лишь я тебя увидела, как ума лишилась. И моя безумная голова решила, что ты — моя судьба. И вот я пришла к тебе, обыкновенная русская… — я чертыхнулась и тут же исправила свою оплошность, — …голландская баба, что бы отдаться тебе за всё наследство нашей семьи. — Я раскинула руки в стороны, закинула голову вверх и почти прокричала. — Бери меня такую красивую, и пользуйся мною и своим большущим наследством. А потом мы вместе…будем…

Договорить свою пламенную и злую речь я не сумела. Руки Матвея обхватили мою талию и резко прижали к телу хозяина, а когда его губы завладели моими губами, то я… лишилась рассудка, потому что мои руки сами собой обхватили в кольцо шею Матвея.

Вывел меня из этого состояния голос Матвея. — Я согласен…

— С чем ты согласен? — Спросила я, пытаясь осознать новые ощущения от его тела.

— Взять тебя такую красивую, но… — он слегка отодвинул меня от себя и посмотрел в глаза, — …когда ты будешь в себе, а не в этом идиотском образе Мэри. И ещё, твои раны, не дадут тебе полностью понять…всю силу моих чувств, поэтому… — он ещё дальше отодвинул меня от себя, затем развернул лицом к двери и договорил, — иди в свою комнату…сама. Я не в состоянии тебя проводить.

Словно тряпичная кукла, я дошла до двери, оглянулась и спросила. — А почему?

Матвей стоял ко мне спиной, его руки сдавливали ему виски.

— Иди, Иветта, а то я…передумаю. — Только и услышала я.

— Какая же ты идиотка, Ветка! — Наконец услышала я вывод Евы, почти после минутного молчания. Она слушала меня с «открытым ртом» и молчала, даже, когда я ей рассказала о признании Эдуарда Файча. И только, когда я поведала наш разговор с Матвеем, она сделала подобный вывод. — Ты почему с ним не осталась?

— Он сам попросил меня уйти.

— Он это сделал для того, что бы ты ни ушла, глупая твоя голова! Он хотел получить от тебя.. — Ева с сожалением посмотрела на меня, — «оправдательный приговор», если говорить юридическим языком. Поняла?

Я приоткрыла рот от удивления. — Но ведь он сказал, что у меня раны не могут…

— Ну, и что я говорю? Идиотка!!! — Ева хлопнула себя ладонями по бёдрам. — Да любые раны только ещё острее делают сексуальные ощущения! Потерпела бы, ради такого случая! Бедный Матвей! Он весь этот вечер не спускал с тебя «голоного взгляда». Его всего трясло, когда он видел взгляд Эдуарда на тебе. Ты бы видела его лицо, когда он следил за вашим танцем. Даже Елизавета сделала ему предупреждение.

Я вопросительно приподняла бровь.

— Да, не удивляйся. Наша королева приказала ему не отвлекаться…по пустякам от наших гостей. А Елена посоветовала заняться более важными делами, пока Мэри была без присмотра отца. Она довольно цинично добавила, что ты итак никуда от него не денешься. — Ева нервно передёрнула плечами. — Эти дамочки говорили открыто, даже меня не стесняясь.

— Они, что…считают меня легкодоступной? — Возмутилась я.

— Не думаю. — Мотнула головой Ева. — Возможно, что легкоуправляемой или немного слабоумной.

— Издеваешься?!

— Нет, но ты отчасти это уже подтвердила. Если бы ты осталась с Матвеем и вы, так сказать, соединились, и козырей в твоей колоде, а также неопровержимых фактов было бы больше. — Ева с сожалением посмотрела на меня. — Надо было почаще брать тебя на судебные разбирательства. Научилась бы тогда говорить с людьми.

— Я итак умею! А этим королевам-матерям я не позволю руководить моей жизнью. Я ни о чём не сожалею… — Возмутилась я, но вдруг кое-что вспомнила. — Хотя, нет, сожалею, что так и не узнала, что говорила Матвею Мэри.

— Вот об этом можешь не сожалеть. — Резанув рукой по воздуху, произнесла Ева. — Если Мэри достигла того, чего хотела, то мы об этом скоро узнаем. Она сама скажет, вернее, похвастается своей победой перед соперницей, Будь уверена. Ветка, ты лучше скажи, что ответишь этому ловеласу Эдуарду?

Я лишь пожала плечами. — Буду тянуть с ответом… Придумаю, что нибудь.

— Ну, думай, думай… Вот только, что ты скажешь Елизавете? Она меня уже допросила. Не успела я открыть глаза, как Берта пришла за мной и «увела на ковёр».

Я с ужасом смотрела на подругу. — А тебе было, что ей рассказывать?

Ева улыбнулась и кивнула. — В отличие от тебя, подруга, я…осталась у Макса. И нам было так хорошо, что я…даже перед грозным взглядом Елизаветы, не могла скрыть своего удовольствия.

Мой ужас в душе усилился. — Ева, но как она об этом узнала?

— Понятия не имею. Мы так тайно встретились… — Ева засияла от счастья, что я чуть не ослепла. — Ты представляешь, Ветка, мой принц залез ком не в окно!

— Как это? — Еле выговорила я. — Наши комнаты на втором этаже, а их — на третьем?

— Он спустился ко мне по наружной стене, постучал в окно, и я впустила. А дальше началось волшебство…

Я одновременно была и в ужасе и в восторге. Если Елизавета выследила Макса и Еву, то и нас с Эдуардом и Матвеем…и подавно?!

— Ужас? — Еле выговорила я.

— Нет. Это было восхитительно.

— Ева, я говорю о себе. Я не знаю, что сказать Елизавете и еще, почему она меня не вызвала к себе с отчётом, как тебя? Время завтрака!

— Не знаю. — Ева скривила в недоумении своё красивое личико. — Предлагаю зря голову себе не морочить. Сейчас мы пойдём на завтрак, а там и… видно будет. Просто нам надо быть начеку — за нами следят. А я предлагаю тебе просто врать королеве. Запутай её голову, не существующими фактами и домыслами. Пусть разбирается сама, где ложь, а где правда. Короче говоря, затяни судебное разбирательство над собой до предела.

Я подумала и решила, что так и поступлю.

Глава 11.

Вопреки моим ожиданиям, Елизавета так меня и не вызвала на «допрос». Мы с Евой вошли в столовую, где был приготовлен завтрак. В связи с приездом гостей из Голландии, сервировка стола к завтраку выглядела торжественно: с цветами в середине с большого круглого стола и великолепным новым сервизом.