Осторожно набросав недалеко от опасного места горку из несколько камней и веточек, Версоцкий поспешил вернуться. Впереди еще было много дел, и перво-наперво следовало обезопасить людей от таких дурацких опасностей, как обычные аномалии. Да и спасти всех зомби – как оставшихся от кукловода, так и брошенных на время Зюзей. Как расправляются с зомби сталкеры, Версоцкий видел не раз и не сомневался, что бандиты поступят точно так же. А зомби еще были нужны.

Оказалось, что у Хантера тоже были виды на обнаруженный поезд. И если бы вопрос решался по сталкерским обычаям, то, несомненно, вся эта невероятная добыча принадлежала его команде. Но Версоцкий не был сталкером, да и банду под предводительством Хантера сталкерами не считал. Поэтому профессор не стал вступать с главарем в прения на предмет дележа добычи, а сразу же предложил как можно быстрее восстановить поезд до такого состояния, чтобы тот смог передвигаться по Зоне.

– Я, конечно, не машинист, – сказал он озадаченному его деловой хваткой Хантеру, – но физику в школе изучал достаточно хорошо, чтобы понять: вот это – не тепловоз.

– Как не тепловоз? – удивился Хантер. – Ты, прохвессор, блин, зенки протри! Как же не тепловоз? Ну, вон же, кабина, колеса, труба…

– Мой дорогой спаситель, – вежливо сказал Версоцкий, в очередной раз наблюдая, как млеет от этой маленькой лести Хантер, – не кабина и труба определяют тип устройства. Это не тепловоз потому, что внутри у него не дизель. А это значит, что соляра ему не нужна. Перед нами старый-престарый, но чудесным образом сохранившийся паровоз. В условиях Зоны это означает полную автономность, поскольку дрова и вода здесь имеются в достаточном количестве повсюду.

– Тепловоз, паровоз – какая разница? – начал было Хантер, но оборвал себя на полуслове и уже заинтересованно сказал: – Как ты сказал? Соляра не нужна?

– Не нужна, – подтвердил профессор.

– И ты молчал? – возмутился Хантер.

– Я вас не пойму, – сухо сказал Версоцкий. – Почему я «молчал», если только что все и весьма подробно объяснил.

– Я не про сейчас, – отмахнулся Хантер. – Вот год назад ты сидел в сарае и не мог мне подсказать, что есть чудесные тепловозы, которым нужны только дрова?

– Во-первых, я не виноват, что вы в школе не учили физику, а за пределами школы не смотрели исторические фильмы. А во-вторых, даже если бы я зачем-то вам это сказал, что бы вы сделали? Где бы взяли паровоз, если последние из них много лет назад отправили в музеи?

– А это что? – возразил Хантер, тыча пальцем в черный бок паровоза.

– А про «это» – не знаю! – отрезал Версоцкий. – Похоже, прямиком из музея к нам сюда и попал, вместе с гусеничной техникой на платформах и с большим количеством каких-то вещей в товарных вагонах.

– Иди ты! – не поверил Хантер.

– Это очень просто проверить, – развел руками Версоцкий.

Несколько следующих часов профессор имел редкую возможность наблюдать счастливейшего человека на свете. Хантер бегал от вагона к вагону и оглашал окрестности радостными воплями всякий раз, как видел снаряды, патроны или коробки с тушенкой. Его люди тоже выглядели так, словно были уже миллионерами со своими собственными яхтами и виллами. Даже Версоцкого, которого Хантер считал обязанным себе за спасение от кукловода, было торжественно обещано вывести за пределы Зоны, как только представится возможность. Взамен тот, как «самый яйцеголовый братан в бригаде», обещал разобраться в управлении паровозом, благо, по его собственному заявлению, паровая машина не превосходила по сложности даже то, что профессор собирал своими руками в детстве.

Общая идиллия закончилась ближе к вечеру, когда к поезду вышел еще один кукловод и тоже в сопровождении достаточно большой группы зомби. Услышав беспорядочную стрельбу, Версоцкий оторвался от изучения паровой машины и выглянул из кабины паровоза. Новый кукловод, почти точная копия того, что пробовал собрать для себя добычу днем, уже успел обездвижить большую часть банды, а те, кто еще осмеливался по нему стрелять, практически сразу также превращались в истуканов.

Версоцкий мысленно окликнул Зюзю, и, только убедившись, что тот не спит и готов оказать поддержку, вышел из кабины паровоза на общее обозрение. Как и утром, кукловод мгновенно бросил в сторону наглого человека ментальную удавку, но в этот раз ситуацию полностью контролировал куда более мощный телепат. Легко сбив все потуги противника взять под свой контроль Версоцкого, Зюзя без особого напряжения взял под полный контроль самого кукловода. И начал медленно сжимать ментальные тиски, собираясь полностью раздавить сперва сознание, а затем и мозг мутанта.

«Подожди, – сказал ему мысленно Версоцкий. – Не убивай его, а попробуй лучше подружиться, но без полного захвата».

И кукловод обмяк, хотя и продолжал оставаться на ногах. Люди же, напротив, начали шевелиться, но полного освобождения так и не получили, и поэтому с беспокойством смотрели на Версоцкого, в нескольких метрах от которого закрепленный на специальном станке стоял зенитный пулемет.

Но профессор занимался в этот момент решением совсем других задач. Мысль о том, что гораздо проще управлять всей этой массой людей, не полностью убивая в них разум, а лишь подавляя и заставив для них транслировать команды такое существо, как кукловод, родилась у него в тот момент, когда он увидел мутанта. Это позволило бы, не сильно отвлекаясь, иметь под рукой множество послушных солдат, не перегружая возможности Зюзи. И каких солдат! Не тупых зомби, только и способных под прямым управлением ходить на противника в лобовую атаку и дергать за спусковой крючок автомата, а настоящих бойцов, убежденных в данный конкретный момент времени, что они воюют за какую-то очень хорошую и важную награду.

И он подключился к мощному захвату Зюзи, стараясь найти в сознании кукловода слабину, через которую смог бы полностью подчинить его своей воле. Мутант затрепетал всем телом, точно рыба, выброшенная на берег, сделал отчаянный ментальный рывок, чтобы освободиться, и Версоцкий поразился той мощи, которой обладало в ментальном поле это неразумное создание. Если бы не Зюзя, кукловод наверняка сбросил бы захват и сумел сбежать. А то и нанес бы встречный удар, как это было днем. Но теперь, когда сознание монстра оказалось надежно зафиксированным для тщательного изучения, Версоцкий мог не только попробовать сделать для себя послушного раба, который контролировал бы нужным образом несколько десятков людей, но и утолить любопытство исследователя.

Минута за минутой куда-то в прошлое утекало время. Накрапывал мелкий дождь. Множество людей стояли неподвижно, не в силах даже пошевелиться, но прекрасно понимая, что между человеком и кукловодом идет борьба не на жизнь, а на смерть. И ждали развязки.

Им еще предстояло узнать, что Зона снова поглумилась над ними, сперва поманив богатством и тут же отняв его вместе со свободой. А может, даже и с жизнью. Но теперь, когда каждый из них верил, что Версоцкий борется за их общую свободу, от всех этих людей исходил прекрасный ментальный фон, помогающий более комфортно препарировать сознание кукловода. И Версоцкий не спешил разочаровывать тех, кто считал его своим защитником.

Они стояли неподвижно, а уже второй за день кукловод собирался поджарить им мозги. И помощи ждать было просто неоткуда. Тем более что за спиной у твари стояла толпа совсем свежих зомби, и почти у каждого имелось оружие. Даже когда старикан совершенно неожиданно сцепился с кукловодом, Хантер сперва не чувствовал даже тени надежды. Ведь всего за несколько часов до этого очкарика самого пришлось спасать от предыдущего кукловода.

Совершенно незаметно начался дождь. Сперва он чуть слышно шуршал где-то наверху, в кронах деревьев, потом осторожно прошелся ледяными иглами по голове и шее и, наконец, уверенно забарабанил по вагонам, зашлепал тяжелыми каплями по земле и камням. Ни руки, ни ноги не слушались, но Хантер все видел, слышал и чувствовал. А главное – прекрасно отдавал себе отчет в том, что происходит, и от этого каждая секунда ожидания превращалась в пытку. Гораздо лучше было бы, чтобы кукловод сразу уничтожил сознание своих жертв, но вместо этого монстр отчего-то продолжал возиться со стариканом.