Версоцкий корчился на полу, зажимая ладонью расплывающееся кровавое пятно на плече. Зюзя страшно выпучился и даже протянул в сторону Кости бледную лапку. Голову вдруг точно стальным обручем сдавило. И тогда Костя, бросив ненужный пистолет, схватил за спинку ближайший стул и со всей силы запустил им в слюнявого монстра.

Голову тут же отпустило, а Зюзя, получив плюху увесистым предметом мебели, зашелся в нестерпимом для ушей визге. Зомби вдруг снова начал двигаться: заслонив собой Версоцкого и Зюзю, он медленно потянул из-за пояса свой пистолет. Видимо, Версоцкий сумел справиться с первым приступом боли и готовился расправиться с Костей руками этой бездушной куклы.

– Чтоб вы сдохли, уроды! – сплюнул сталкер и быстро сбежал по лестнице вниз.

Всех отпустило как-то сразу и совершенно внезапно. Охнул и осел на пол Топор. Обессиленно лег грудью на стол Кудыкин. Тяжело вздохнул, но устоял на ногах сержант Ложкин.

Марина бросилась к мужу и помогла ему добраться до дивана. Затем подхватила под руку Кудыкина и тоже буквально дотащила его до кресла. Вернувшись за Ложкиным, она обнаружила его выгребающим из открытого сейфа белые цилиндры, украшенные двумя красными полосками и большим проволочным колечком.

– Сержант, – осторожно сказал Марина, но он слепо прошел мимо нее и, шатаясь как пьяный, двинулся вверх по лестнице на крышу.

Оглянувшись на приходящих в себя Топора и Кудыкина, Марина решительно поднялась следом за сержантом.

На свежем воздухе Ложкину явно полегчало. Он несколько раз глубоко вздохнул, подошел к самому краю платформы и посмотрел вниз. Туда, где кружил на месте, словно потерял зрение, кукловод.

Дернув кольцо на одном из цилиндров, Ложкин запустил его в сторону кукловода. Немного не долетев до цели, цилиндр отвесно рухнул на землю. В тот же миг из него повалил ядовито-желтый дым, а Ложкин уже выдернул кольцо из следующего цилиндра и бросил его чуть левее. Следующий цилиндр полетел правее. Несмотря на то что дым прихотливо извивался, подчиняясь неумолимой силе аномалий, кукловод постепенно погружался в его клубы.

Марина быстро оглядела поле боя. Те люди, что сумели просочиться сквозь аномалии, теперь растерянно бродили вдоль вагонов и, казалось, даже не понимали, где они находятся и что тут делают. Те, что не успели выйти к бронепоезду, бестолково шарахались между аномалиями, иногда попадая в них и беспомощно размахивая руками до тех пор, пока ловушка не поглощала свою жертву. Причины таких разительных перемен были неясны.

Кукловод тем временем наглотался желтого дыма и принялся верещать.

– Прекрасная песня! – с ненавистью сказал Ложкин.

Марина содрогнулась и снова осмотрела пространство между двумя поездами. К ее удивлению, от вражеского эшелона в сторону бронепоезда двигался еще один человек.

– О, да у нас подмога! – злобно процедил Ложкин. – Сейчас спущусь, и пообщаемся поближе.

– Погоди, – сказала Марина, не веря своим глазам. – Это же… Костя! Рома! Костя нашелся!!!

Она сорвалась с места и побежала вниз по лестнице.

– Какой еще Костя? – подозрительно спросил Ложкин.

К тому времени, когда Костя, едва не угодив несколько раз в коварные ловушки, добрался до бронепоезда, кукловод уже перестал подавать признаки жизни, а желтый дым рассеялся без следа. Оставив серую тушку в десятке метров справа, Опер вышел из аномального скопления на железнодорожную насыпь и замер, тяжело дыша. Давно ему не приходилось преодолевать настолько сложные и длинные скопления аномалий в таком высоком темпе.

Но уже через несколько секунд он увидел машущих руками с крыши штабного вагона Топора и Марину и вдруг понял, что, от облегчения, усталость как рукой сняло.

В штабном вагоне его встречали так, словно он был космонавтом и вернулся домой после долгого полета. Топор и полковник Кудыкин обнимали его и хлопали по спине, Марина расцеловала, а потом вдруг расплакалась. Апофеозом же стало появление Ломакина, который при виде Кости сперва онемел, а потом долго тряс сталкеру руку и радостно смеялся.

– А теперь рассказывай. Можно без подробностей, – потребовал Кудыкин, уже явно отошедший от ментальной атаки.

И Костя рассказал все по порядку, но не особо вдаваясь в детали.

– Молодец, Константин! – сказал Кудыкин, выслушав, и крепко пожал Оперу руку. – Сказал бы мне кто год назад, что вон там худенький оператор всю экспедицию спасет – ни за что бы не поверил.

– Ну, ты даееешь! – протянул пораженный Топор и снова полез обниматься.

– Значит, этот негодяй не оставил идею завладеть моей установкой? – громко возмутился Ломакин, гневно тряся жидкой бороденкой.

– Он просто хочет вернуться домой, – осторожно напомнил Костя.

– Да он наврал вам с три короба, Константин! – не терпящим возражения голосом объявил Ломакин. – Кого вы слушали? Это же враль сто… нет, двестипроцентный! Ну ничего. Через час у нас будет достаточно энергии, чтобы закончить этот балаган. Для начала я запулю весь его дурацкий поезд куда-нибудь на Луну!

Это заявление было встречено общим смехом, и атмосфера несколько разрядилась.

– А не найдется ли чего пожевать? – спросил Костя. – И пить хочется. Очень.

Правда, спокойно поесть у него так и не получилось. Едва он сунул в рот ложку тушенки из банки, заботливо открытую ему Топором, наблюдатель доложил по рации, что видит активизацию действий на поезде Версоцкого. Наученные горьким опытом, Топор с Кудыкиным договорились, что сперва посмотрит один из них. Но все оказалось проще и непонятней, чем новая атака кукловода: зомби, высыпавшие в большом количестве из вагонов, возились с открытыми платформами.

– По-моему, – сказал Кудыкин, которому выпало первым смотреть на вражеский состав, – они готовятся к массированной стрельбе прямой наводкой.

– Не может быть, – не поверил Топор. – Аномалиям все равно, массированный обстрел или не очень.

– Поддержал бы тебя, если бы уже не ошибался сегодня насчет Версоцкого.

– Но сейчас-то какие варианты? – удивился Топор. – Ну хотя бы один?

– Нет у меня вариантов, – признался Кудыкин.

Ответ, впрочем, не заставил себя ждать. На глазах у пораженных людей, часть ландшафта между поездами покрылась легким туманом, смазалась, точно искаженная потоками горячего воздуха, и растаяла, оставив густой кустарник в редких березках и зеленую траву высотой около полуметра.

– Это что-то невероятное, – покачал головой Кудыкин, глядя в монитор, и вызвал по рации лабораторию: – Феоктист Борисович, вы это видели? Тут только что огромный кусок земли исчез вместе с аномалиями, а взамен появилось обычное поле!

– Мне все равно, что там появилось, – неожиданно резко ответил Ломакин. – Я эту гниду через полчаса самого куда-нибудь перенесу.

Обескураженный, полковник посмотрел на рацию и осторожно сказал:

– Я и не думал, профессор, что вы такими словами пользоваться умеете. Вы что же, намекаете, что Версоцкий это сознательно делать научился?

– Да быть не может, – встрял Топор. – Хотя допускаю, что научился чувствовать, как такое происходит.

– Знаете, полковник, – ответил по рации Ломакин, – иногда ситуация вынуждает говорить не только странные слова, но и делать странные дела.

В этот момент дверь открылась, и в штабной вагон вошли несколько растерянных сотрудников лаборатории.

– Я блокировал входную дверь, полковник, – продолжал Ломакин, – предварительно выпустив своих людей. Со мной остался лишь один доброволец. Не пытайтесь взломать дверь и даже не думайте забраться в лабораторию со стороны дыры – там ваши люди мне успели поставить два огнемета, и будьте уверены: рука моя не дрогнет залить все огнем, если я увижу, что ко мне кто-то лезет.

– Успокойтесь, Феоктист Борисович, – быстро сказал Кудыкин. – У всех нас сейчас будут очень большие неприятности, поскольку поезд наш хоть и бронированный, но не предназначен для ведения боевых действий против танков.