Сборы в институт заняли примерно с неделю. Перевод необходимых вещей в новое общежитие при Вузе осуществлялось непосредственно под началом и чутким контролем отца. Поверхностное знакомство с преподавательским составом носило официальный характер. В мою функцию входило молчаливое присутствие рядом и появление на лице сдержанных полуулыбок на озвучивание диферамбов в свою честь. Уважения во взгляде преподавателей, при этом не увеличивалось. Обращённого ко мне, естественно. На папу они смотрели учтиво. Здоровались и прощались за руку. И это двуличное лебезение мне предстояло наблюдать на протяжении ближайших пяти лет… Мрак, да и только.

Наконец- таки он уехал. Удостоверившись в " подходящей" компании " соседей по комнате, большинство из которых имели в запасе аналогичные медали и толстые стекла в очках, пугающих числовым значением диоптрий. Оставшаяся в меньшинстве тоже сходила за ровню, скромно приткнувшись в уголке комнаты, подобно испуганной серой мышке. На их фоне, пожалуй, именно я выглядела несоответствующе. Вульгарно. В белой рубашке, подчеркивающей талию и грудь и непозволительно короткой юбке, возвышающейся в паре сантиметров над коленом.

Проводив отца до двери в фойе первого этажа, ужасно захотелось самой выйти на воздух. Надышаться им вдоволь, вернувшись в камеру не ранее, чем охранник решит вечером запереть парадную дверь на замок. Звонок на мобильный застал меня на пороге. Будто сигнализация, сработавшая на браслете, реагирующей на пересечение территории не относящейся к Вузу.

— Привет, красотка, — прозвучал возле уха ранее слышимый мужской голос. — Когда я увижу на своем столе оригиналы твоих документов? Или Забелин промахнулся и эта экономическая муть тебе более по душе?

— Роман… — запинаюсь, пытаясь припомнить отчество, вылетевшее из памяти.

— Для тебя просто Рома, — протягивает с подхалимством. — Откуда мне забрать величайшее сокровище в жизни моего драгоценного друга?

— Не преувеличивайте, — возражаю несмело. Диктую адрес, равнодушно оглядывая возвышающееся напротив, главное здание института. Дополняя неуверенно:- Я не смогу забрать документы. Они в ректорате. Меня оформили по всем правилам и… Если я решусь на подобный финт, это непременно донесут отцу.

— Вот за это не беспокойся, — парирует смеясь. — Коллектив я успел проработать. Сплошь женщины преклонного возраста. Кто из них сможет устоять против обаяния успешного, молодого и перспективного парня?

Так и хочется съязвить в ответ, вспоминая уточнения Макса по поводу того, что у него есть семья…

— Буду в течении часа, — заверяет более серьезно. — Займись чем-нибудь приятным до моего появления. Кстати, Забелин просил передать тебе привет, поцеловать при встрече и..

— Макс бы так не сказал, — вставляю недовольно в его неоконченную реплику.

— Уверена? — парирует со смешком.

— В нём? — уточняю без надобности. — Полностью.

— Забавно, — заключает посредственно. — Ок. Про поцелуй я приврал от себя. Хотел скрасить твое мучительное ожидание.

— У вас неверное представление о происходящем, — отвечаю вздыхая.

— То есть между вами ничего нет и томиться ближайшее время, причитая о своей великой любви, ты не собираешься? — осведомляется недоверчиво, явно с кем — то меня перепутав.

— Мы друзья, — заключаю смиренно. — Он практически настоял на подобном сценарии.

— Запущенный случай, — усмехается в трубку, заглушая усиленный рев автомобиля. — Я то думал отношения с Алинкой были для него полным безумием, но это вообще пи**дец!

— По другому и не назовёшь, — соглашаюсь, кривясь на озвученный мат.

— Передай ему при первой возможности, что он полный придурок, — подначивает смеясь. — Только такой мог уехать, оставив подобную красавицу одну в многомиллионном городе. Жди. Я скоро.

Вызов отключается, а я стою, улыбаясь как дура. Не зная как объясню родителям своё решение. Как буду смотреть в глаза, когда откроется правда? Жмурюсь на солнце, пространственно отвечая на повторный звонок.

— Привет, — проникают в создание любимые нотки. — Я дал Ромке номер твоего телефона…

— Ты опаздаю. Он уже мне звонил, — отзываюсь кокетливо.

— От того ты такая довольная? — замечает с укором. Господи, или всё- таки с оттенком беспочвенной ревности?

— Твой друг просил передать, что ты полный придурок, — выдаю со смешком, не подбирая более ласкового слова.

— Это с какой такой стати? — уточняет недоуменно. И вроде бы тон близок к дурашливому, что задаю я, но напряжение в нем всё же чувствуется.

— Ты оставил без присмотра истинное сокровище, — смеюсь, дополняя:- Это практически подлинная цитата.

— Ты не сокровище, — обрывает задумчиво. — Ты мечта. Как минимум Ромкина.

— Забелин, ты свинья! — огрызаюсь довольно- таки эмоционально, рассситывая на совсем на другое окончание его фразы.

Слыша в ответ заливистое похрюкивание и едва различимую фразу в его окончании:

— Правда придурок. На что только не пойдешь, чтобы ты улыбнулась.

С полчаса, переминаясь с ноги на ногу, я стояла у дверей отдела кадров, ожидая, пока друг Макса, скрывшийся в кабинете, соизволит позвать меня внутрь для подписи документов. Наконец- то деревянное полотно приоткрылось, позволив увидеть профиль женщины, увлеченно рассматривающей документы на своем столе, а также широкую ухмылку на лице Романа, заговорщически втаскивающего меня внутрь. С женщиной мы виделись утром, но я с трудом смогла бы узнать в ней ту, что ещё несколько часов назад произвела на меня несгладимое , отталкивающее впечатление. Прежде нахмуренный лоб был идеально расправлен. Словно Роман прошёлся по нему утюгом с функцией глубокого отпаривания. Пустые глаза заметно блестели, а губы были изогнуты приятной улыбкой. Подобно той, что маячила перед глазами на лице, буквально ликующего парня, уверенного в своем превосходстве и неотразимости. Мое мнение на этот счёт разительно отличалось, но…кто бы стал меня слушать? Женщина напротив умудрилась за короткий временной период, проведенный в его компании, скинуть как минимум десяток лет… Она пела соловьём, вручая мои документы и это всё порядком напрягало, заставляя то и дело подглядывать в угол комнаты, на вальяжно пристроившегося в кресле Романа, в которого буквально врезались излучаемые ею флюиды.

Облегчение накрыло лишь после того, как мы вдвоем покинули главное здание института, направляясь на незначительном расстоянии друг от друга к новому корпусу общежития. За вещами, так и не нашедшими пристанище в свежеотремонтированной комнате для четырех персон.

— Ну ты и подхалим, — не удержалась я от комментария по дороге.

— Захочешь чего-то большего добиться в жизни- научишься и не так в ножки кланяться, — последовало мгновенно в ответ.

Будущие экономисты наблюдали за моими передвижениями по комнате с нескрываемым интересом. Конечно, ещё с утра меня заселял сюда глубокоуважаемый всеми отец, а спустя какое-то время забирает к себе лучезарно улыбающийся любовник. Репутация девочка- паиньки, навязанная всем папой, нещадно трещит по швам, обращаясь в прах! Только в эти секунды подобная мысль практически меня не заботит, принося глубокое осознание своей правильностью происходящего. И избитую фразу, крутящуюся в висках " Я сюда не вернусь. Даже в том случае, если папа сильно " попросит"…

Новая комната выглядела менее современно отделанной. Оглядывая её убранство медленным взглядом можно было сказать, что косметический ремонт проводился здесь и вовсе до моего рождения. К странности, это не портило впечатления, вполне вписываясь в моё представление о студенческом общежитии.

— Располагайся, — весело поддернул Роман, сдвинув меня с места в сторону двух притихших девчонок, устроившихся за небольшим столом. — С утра зайди ко мне в триста седьмую — подпишешь бумаги и отправишься к Андриянычу за наставлениями.

— Спасибо, — отзываюсь тихо, перетягивая на себя внимание трёх пар глаз.

— Всегда пожалуйста, — салютует, приткнув сумку с вещами у шкафа. Уходит, проговаривая насмешливо, подливая масла в огонь: — Дурак Забелин, таких девчонок в Европе днём с огнём не сыскать…