— Проблевался? — будничным тоном спросил меня Рома, когда я сел обратно в машину.

Он преспокойно разглядывал то, что только что заставило меня вывернуться наизнанку.

Я ему не ответил, откинув голову назад и прикрыв глаза. Раз удар сердца, два, три, четыре… Да, пожалуй, четыре балла по личному дерьмометру.

— Весёлые у тебя тут картинки, я смотрю, — сказал мой друг.

Я почувствовал, как он задел меня, когда полез в бардачок. Даже не пошвырявшись, он оттуда что-то достал и захлопнул дверцу бардачка.

— Пей, — он ткнул мне в грудь небольшим квадратным предметом.

Я открыл глаза. Это оказалась блестящая квадратная фляжка с неизвестным содержимым.

— Пей, — повторил он. — Три глотка, не больше.

Я неуверенно посмотрел на Рому, но, встретившись с его суровым взглядом, послушно взял флягу, открутил крышку и мигом сделал два больших глотка. И закашлялся — в горле будто динамитную шашку подорвали, измолотив все ткани в мелкую труху. Все это гулко ухнуло в пустой желудок, грозно забулькав на его дне и напомнив, что эта жидкость может рвануть ещё раз. Я отрыгнул и сквозь проступившие слезы поинтересовался:

— Это что, водка?

— Самогон. И рот прополощи им, а то воняет как из выгребной ямы…

Значит, всё-таки воняет.

Пока я полоскал рот, он продолжил читать за меня, проговаривая основное вслух:

— Не идентифицированную жертву прибили гвоздями к асфальту, оторвали ногу — её так и не нашли, — и изрезали всю башку какими-то шаманскими каракулями. Дважды проткнули длинным ножом с зазубринами сердце, потом распотрошили живот, разрезав и разбросав все вну…

— Давай дальше, — попросил я его, подавляя новые приступы рвоты. — А то я тебе новые сидения попорчу.

— Без проблем, — Рома кивнул, пробежал глазами до конца страницы и перелистнул её. — Вот, нашёл. Прибывший на место преступления следователь Селеев, Семён Антонович, а так же сопровождавшая его патрульная группа номер 241, обнаружили рядом с жертвой подсудимого Селеева, Артёма Семёновича, с орудием преступления в руках — стальным ножом с лезвием в 21 сантиметр, модель «Вихрь» БН-2. На ноже, а так же на одежде подсудимого и его коже обнаружены кровь и частички плоти жертвы. Следователь произвёл немедленное задержание подсудимого. Подсудимый сопротивление не оказывал. Также подсудимый просил прощения у своего отца и утверждал, что он должен был, цитата, очистить это бренное тело от демонов. Экспертной медицинской комиссией признан невменяемым. Осуждён на сорок лет, направлен на лечение в психиатрическую лечебницу при городской тюрьме Санкт-Петербурга.

Он полистал дальше, мельком проглядывая большинство страниц.

— Результаты комиссии, анализы крови, следственные эксперименты. В общем, больше ничего интересного.

Я потрясённо молчал.

Неудивительно, что Семён не хотел касаться данной темы в нашем предыдущем расследовании. И его реакция на то, что перед убийством младшего брата старший серьёзно поссорился с отцом, теперь становится предельно понятной. Должно быть, в Семёне что-то сломалось, когда он обнаружил рядом с изувеченным трупом своего собственного сына. Возник конфликт между двумя решениями, и мой напарник не знал, что ему делать — арестовать Артёма как главного подозреваемого, тем самым выполнив свой долг, но предав при этом семью, или же защитить сына, позволив тому скрыться. Но там было ещё двое патрульных, что значительно осложнило ситуацию, склонив чашу весов в сторону первого варианта. Не самый правильный выбор.

Чёрт, а что бы ты, Ник, сделал на его месте, а?! Наказал бы преступника, фактически посадив сына почти на всю жизнь? Или же пошёл бы поперёк личных правил и всеобщего закона, ставя семью превыше всего? Последнее — самое глупое из них, поскольку поэтому ты не только его, но и себя объявляешь вне закона, губишь сразу две жизни. Его бы поймали точно, а ты тогда бы стал как минимум уволенным с позором, максимум — соучастником особо жестокого убийства. Каков же правильный вариант?

А не так уж и сложно поставить себя на место Семёна, да? У тебя ведь есть младший брат. Ещё совсем маленький, школьник. И у него ближе тебя никого нет, даже родители на втором плане. Этот факт распространяется на тебя тоже.

— Вот не повезло мужику, — Рома понял, что я больше не возьму эту папку в руки, и неаккуратно бросил её на заднее сидение.

— Поехали уже, — мрачно буркнул я. — Пара кварталов осталась.

Оставшийся путь прошёл незаметно — мои мысли цепко привязались к Семёну и его сыну. Рома нёс всю дорогу какой-то бред, но я даже не потрудился его слушать, лишь иногда невпопад согласно кивая и говоря «да». Когда же мы подъехали к моему дому — унылой квадратной двадцатиэтажке с одним единственным подъездом, я заметил, что в моей квартире, в гостиной, горит свет.

— Похоже, твой пацан ещё не ложился, — Рома тоже посмотрел вверх.

— Уши поотрываю! — пообещал я светящемуся прямоугольнику. — Спасибо, что подбросил. И за досье тоже.

Я вылез из машины и хлопнул дверью.

— Ну, ты потише, — возмутился мой друг. — Стёкла выбьешь.

Я не обратил на замечание никакого внимания, размашисто шагая к тёмному подъезду.

— Звони, если что, — Рома развернул машину и высунулся из окна, тыча в меня пальцем. — И помни: ты мне должен.

«Fiat» с визгом укатил прочь. Я почти вбежал в подъезд, подгоняемый закипающим гневом. Внутри было темно, но, всё же, можно было различить очертания стен и ступенек, не боясь переломать ноги. Далее я подошёл к лифту и кулаком вдавил бедную кнопку вызова. Загрохотал далёкий мотор, слышимый через шахту, и залязгала опускающаяся кабина. Наверное, она была поблизости, поскольку спустя пару секунд я вошёл в неё, и мне в нос тут же ударил стойкий, почти не выводимый запах мочи. Я ткнул кнопку девятнадцать, и кабина медленно поползла вверх, как всегда не закрыв до конца двери и оставив небольшую щель.

Я был зол. Зол на Сашку за то, что тот не сдержал обещание лечь вовремя, воспользовавшись моим отсутствием. А у него ведь скоро важная контрольная в школе! Просидели, поди, со своим друганом Витькой за телевизором всю ночь. Он, конечно же, уже вернулся к себе в соседнюю квартиру и теперь, поди, спит, а Сашка продолжает смотреть телек. И не дай бог я найду дома пустые баклажки пива! Накажу по всей строгости закона!

Я был зол на чёртовых алкашей, вечно ссущих в лифте. Аромат стоял такой, что аж прямо глаза резало, не говоря уже о носе. Мне пришлось воспользоваться щелью между не закрывшимися дверями, чтобы хоть немного вдыхать свежего воздуха. Знать бы, кто здесь нассал — лично заставил бы отмывать весь подъезд! И остальные жильцы мне бы помогли. Нет, ну не собирать же эту мочу на анализ и не ходить потом с пустыми баночками, выясняя, какой козел это наделал!

Я был зол на наркоторговцев, которые совращают нас, ловя сетью сладких грёз и сажая на иглу.

Я был зол на изобретателей, додумавшихся создать этот RD. Мало в мире уже имеющейся наркоты — надо было придумать новую! Поубойнее, чтобы переманить героинщиков. Меньше побочных эффектов, дабы привлечь сомневающихся новичков. И наверняка подешевеющих в скором будущем «предложений» для финальной точки в выборе «продукции счастья».

Я был зол на Семёна за то, что он не доверился своему напарнику. Но совсем чуть-чуть, самую малость. Его тоже можно понять — воспитать сына, оказавшегося в итоге сумасшедшим маньяком. Такое не расскажешь каждому встречному, подобные вещи очень быстро становятся семейными тайнами, о них не упоминают за столом во время обеда, всячески стараются похоронить в самом дальнем углу памяти.

Чёртов лифт! Катись уже быстрее! Еле тащишься…

Тот, словно услышав мои мысли, издав противный лязг, обиженно дёрнулся. Я, на долю мгновения испугавшись, что сейчас окажусь на дне грязной шахты, опёрся о стенку, пытаясь сохранить равновесие.

Проклятые ремонтники! Снова лифт начало трясти, не прошло и месяца с последнего вызова.