— Просто пристегнись, — даю я инструкции, когда Миша смеется, прибавляя оборотов двигателю.

Она подчиняется, быстро пристегиваясь, а Итан наклоняется вперед, кладя локти на консоль.

— Не влети в чертов сугроб, как прошлый раз. Я не хочу ещё одно сотрясение мозга. — Итан и я переглядываемся, потому что сотрясения мозга включило в себя удар наших голов друг об друга.

— Я справлюсь, — заверяет нас Миша с уверенностью, переключаясь на езду. — По крайней мере, я так думаю… если кто-то хочет сбежать, сейчас самое время.

Это относится к Лиле.

— Эй, я не слабачка. — Она обижено кладет руку на сердце. — И я остаюсь.

Миша нажимает на газ, и шины кружатся. Мы устремляемся вперед, медленно ускоряясь, и часто сворачиваем, пока машина борется против глубокого снега. Мороз бушует вокруг автомобиля, когда он меняет передачу и ускоряется, направляясь к концу улицы, что заблокирована огромным снежным холмом. Закрывая глаза, я жду этого, потому что оно приближается. Это случается каждый раз.

— Держитесь крепко, — командует Миша, перед тем как резко включает ручной тормоз.

Машина выходит из-под контроля, как аттракцион на карнавале. С закрытыми глазами, такое впечатление, будто я лечу. Я хочу освободить руки и наслаждаться свободой. Спустя несколько мгновений, машина влетает в сугроб, и я резко лечу теперь уже по-настоящему. Я приземляюсь сверху на Мишу, ударяясь головой о его голову, когда машина рывком останавливается.

— Мудак, — стонет Итан. — Черт. Лила ты в порядке?

— В порядке, — заверяет она его, с ужасом в голосе. — Но почему никто не предупредил меня?

Я открываю глаза и смотрю в голубые глаза Миши.

— Привет.

— Ты в порядке? — он аккуратно дотрагивается до моей головы кончиками пальцев. — Мы стукнулись головами довольно сильно.

Я прижимаю обратную сторону руки к голове.

— Я думаю, ты сделал это специально, чтобы я оказалась на тебе.

— Может чуть-чуть. — Он наклоняется и страстно меня целует, посасывая мою нижнюю губу, перед тем как отодвинуться, оставляя мое тело задыхаться в тепле. — Вообще-то я хотел хорошенько поскользить, но я заглушил машину в последний момент и не потянул тормоз достаточно быстро.

Я начинаю садиться, но он удерживает меня, кладя руку мне на грудь.

— Думаю, тебе следует оставаться на месте некоторое время. Это хорошее место для тебя.

Моя голова лежит у него на коленях, и я могу чувствовать выпуклость через его штаны.

— В самом деле? Даже в такой ситуации.

Его глаза искрятся от восторга.

— И опять, твое лицо в миллиметрах от него.

— Вы двое лучше заткнитесь, — резко предупреждает Итан с заднего сидения. — Это реально бесит, мой желудок не выдержит этого.

Миша целует меня снова и преувеличено стонет, чтобы побесить Итана. Дверь машины хлопает, когда Итан выбирается из неё, и Миша помогает мне сесть.

— Вернусь через секунду, — говорит он. — Достану буксировачный ремень из багажника.

Как только он уходит, Лила перегибается через консоль и садится на пассажирское сидение.

— Итак, позволь мне спросить. Он сделал так, чтобы его автомобиль застрял, чтобы они могли отбуксировать его?

Я колеблюсь, включая обогреватель на всю.

— Он сделал так, чтобы его автомобиль застрял, чтобы сделать заявление своему отцу по поводу починки машины.

— Но его отца здесь нет.

— Ага, это больше для него самого.

Она не понимает этого, и я не пытаюсь объяснить. Если от этого Миша чувствует себя лучше, тогда я счастлива. Это то, чего он заслуживает.

* * *

Примерно час спустя машина свободна. Машина сильно погрязла, и мы должны были принести лопаты из багажника Итана. Это не первый раз, когда мы застряли, и мы вынесли урок ещё во время первого раза: всегда иметь наготове лопаты, буксировочный ремень и цепи. В противном случае, это долгая пешая прогулка домой в холодную погоду.

После того как мы откопали машину, Миша берет буксировочный ремень и наматывает вокруг руки, когда с гордостью осматривает царапины и вмятины на переднем крыле.

— Я поеду домой с Итаном, — говорит мне Лила, хватаясь за ручку двери.

— Подожди, мне нужно спросить у тебя что-то, — я колеблюсь и поворачиваюсь на сидении, чтобы оказаться к ней лицом. — Ты спишь с Итаном?

Её синие глаза округляются, когда она завязывает шарф.

— Нет, мы просто друзья. Господи, Элла, я ни с кем не сплю.

— Я не об этом, — говорю я ей. — Просто вы, кажется, близки… и я имею в виду, что вы делаете наедине?

Она открывает дверь и выходит, её ноги тонут в снегу.

— Мы разговариваем.

Я наклоняюсь, удивляясь, что у этих двоих может быть общего.

— О чем?

— О жизни. — Она закрывает дверь, идет к заду машины, где стоит заведенный грузовик Итана и забирается внутрь.

Однажды я заставлю её признаться, что они делают. Я включаю музыку и подпеваю, пока жду Мишу. Когда он открывает дверь, врывается порыв ветра и охлаждает кабину.

Он засовывает голову внутрь, его щеки розовые от холода, а в волосах блестит снег.

— Что? Ты ведешь?

Я пробегаюсь руками по верху руля.

— Я думаю об этом. А что? Ты не разрешишь мне?

— Я точно разрешу тебе, — смеется он. — Но есть кое-что, что я должен сначала сделать.

С опущенными плечами, я перебрасываю ноги через консоль и сажусь на пассажирское сидение.

— Что тебе нужно сделать?

Он закрывает дверь, делая паузу, пока закусывает кольцо в губе и задумчиво смотрит через лобовое стекло на небо, что темнеет.

— Я до сих пор решаю.

— Нам действительно лучше возвращаться, — говорю я, проверяя сообщения. — Дин написал мне минут пять назад и сказал, что ужин через час. Я думаю, мой отец уже там, а твоя мама и её парень скоро прибудут.

— Кажется, тебя огорчает тот факт, что твой отец там, — утверждает он, пристально смотря на меня.

Я смотрю на облачное небо и снежинки падающие с него.

— Я не огорчена, просто нервничаю.

— Но я думал, письмо улучшило положение вещей, — говорит он. — Он дал тебе знать, что это не была твоя вина.

Мое дыхание вырывается неровно.

— Миша, та ночь всегда со мной, без разницы сказал отец, что это не моя вина или нет.

— Элла, это не твоя вина. — Паника вспыхивает в его глазах; он переживает, что я возвращаюсь к прежнему. — Ты должна начать верить в это.

— Миша, я в порядке. — Я кладу свою руку на его, в знак утешения. — Когда я не говорю этого вслух, тогда это проблема.

Его кадык дергается верх и вниз, когда он сглатывает.

— Хорошо.

Мы сидим в тишине, наблюдая за тем, как снежинки приземляются на капот и летают в свете фар.

Когда он смотрит на меня снова, страсть в его глазах заставляет меня резко вздохнуть.

— Хорошо, больше никакого утопления в наших печалях. Снова время для исповеди.

— Разве мы не делали этого вчера? — Я переплетаю свои пальцы с его. — Думаю, я призналась уже во всем.

— У меня есть мечта, — говорит он, игнорируя мой ответ. — Ну, это больше похоже на фантазию… Но, в любом случае, мы с тобой занимаемся сексом в моей машине. Мы на водительском сидении с тобой верхом на мне.

— Это звучит ужасно похоже на мой сон.

— Это потому что великие умы мыслят одинаково. Но заниматься сексом на капоте в такую погоду не очень выполнимо, так что мне нормально и внутри.

Я смотрю через плечо на дорогу.

— Ты хочешь заняться сексом в машине? Прямо сейчас? Что если кто-то приедет сюда?

— Едва ли сюда кто-то приедет, в такую погоду. Ты знаешь это. — Он пристально смотрит на меня, покусывая чертово кольцо в губе, и мое тело горит огнем от страстного желания. Не думая, я перебираюсь через консоль и сажусь ему на колени.

Его губы искривляются.

— Я, правда, думал, что это потребует больше усилий.

Он раздумывает над чем-то и потом ссаживает меня, чтобы выбраться из машины. Открыв багажник, он берет что-то пред тем как поспешить назад, дрожа от холодного воздуха. На его плечах снег, а в руке одеяло.