Дома нас ждала расторопная метла с чашкой ароматного чая, и услужливый ковёр, вызвавшийся доставить тяжёлые корзины наверх. Отлично, теперь нужно найти силы, чтобы разобрать травы.

В итоге с этой сложной задачей я справилась, когда первые лучи солнца заглянули в маленькое круглое окошко мансардного этажа. Спина ломила, глаза пекло так, будто в них песка швырнули, а от разнообразных запахов уже слегка подташнивало.

Я кое-как вымылась в тазике, который приготовила метла и, нацепив уже чистую юбку и просторную рубаху, завалилась на кровать, где всё это время преспокойно дрых Мяус. Уснула, кажется, едва коснувшись подушки, а проснулась от странного звука, будто кто-то царапал дверь.

Подскочила и ошалело завертелась, с трудом вспоминая, где нахожусь, и что вообще происходит. Странный звук повторился, я тряхнула головой и кое-как поднялась с кровати. Метла преградила мне путь, и затряслась.

– Что там? – забеспокоилась не на шутку. Но она, конечно же, ничего не ответила. Только встала передо мной, явно не собираясь уходить.

Вновь послышался скрежет, а вслед за ним жалобный скулёж. И тут меня осенило:

– А, не беспокойся, – уверенным жестом отодвинула метлу в сторону, и призналась: – Это мой вчерашний знакомый, пришёл на обработку.

Отворив дверь, и вправду увидела чёрного волка. При солнечном свете он смотрелся уже не таким пугающим и внушительным. Это в темноте мне показалось, что он страшный и невероятно огромный, на деле же зверь был чуть больше овчарки. И шерсть была вовсе не чёрной, а скорее грязно-серой. Как говорится, у страха глаза велики.

– Привет, – дружелюбно улыбнулась и посторонилась. – Проходи, гостем будешь.

За моей спиной что-то упало, а обернувшись, увидела, что бедняга-метла грохнулась в обморок. Надо же, чувствительная какая. Я вот ничуть не боялась происходящего, почему-то внутри меня жила уверенность, что зверь не причинит мне вреда. Если уж не загрыз сразу, то и сейчас сдержится.

Зверь скосил на меня взгляд, в котором читалось, что он явно сомневается в моих умственных способностях, но в дом вошёл. При этом настороженно принюхивался.

– Да не бойся-а-а, – пытаясь подавить зевок, направилась на кухню. – Сейчас я отвар сделаю и обработаю твою рану.

Волк покачал головой и на всякий случай далеко от двери отходить не стал. Я усмехнулась, но заставлять не стала. Пусть сидит там, мне не жалко.

Пройдя на кухню, озадаченно посмотрела на чайник. Он был холодным, а какое-нибудь подобие плиты я тут не наблюдала. Интересно, как метла мне чай готовила? Есть же какой-то способ вскипятить воду, просто я о нём не знаю? Пришлось возвращаться обратно в горницу и звать беднягу:

– Хватит уже обморок изображать, пошли, он тебя не съест, – в ответ волк оскалился и, приподнявшаяся было метла, вновь упала. Зверю достался от меня недовольный взгляд. – Ну и зачем ты её пугаешь? – взялась отчитывать волка. – Без неё я отвар не сделаю, а ты так и продолжишь мучиться от боли.

Острые уши сникли, и даже в глазах появилось раскаяние.

– То-то же, – одобрительно усмехнулась. Подошла к метле, взяла её в руки и отнесла на кухню, чтоб не нервировать бедняжку страшным зверем. – Помоги воду вскипятить, а? – когда трусиха очухалась, с улыбкой попросила её.

Дальше дело пошло на лад. Я, всё так же зевая, заварила тысячелистник в одной чашке, в другой сделала отвар полыни. И когда уже вышла в комнату с чистыми тряпками и отварами, чтобы приняться за работу, из-за печки  выполз недовольный Мяус. Он с трудом продрал один глаз и проворчал:

– Что вы тут гремите с утра пораньше… – на этом его голос оборвался, потому что он увидел волка. Глаза его открылись сами собой. – Ты, ведьма, совсем того?

– Что не так? – уточнила вполне невинно.

– Зачем его домой завела?! – переходя едва ли ни на визг, возмутился кошак.

– Раны обработать, – буркнула уже без былой уверенности. Чего это они? То метла в беспамятстве на полу валяется, то белобрысый кричит.

– Раны обработать и на улице можно, а всех подряд в дом заводить нельзя, – провыл мохнатый.

– Да почему?! – не выдержала, и тоже повысила голос.

– А потому! Теперь его чары признали, и он может без спроса заходить сюда!

Эм…

– Так, а почему ты мне заранее этого не сказал? – уточнила уже тише.

– Потому что не думал, что ты в этой глуши знакомства так быстро заведёшь, – язвительно бросил мне в ответ, и, развернувшись, вновь направился к кровати.

– Бу-бу-бу, – пробубнила и скривилась. Вот чего кричать? Как будто я знаю обо всех их негласных правилах.

Заметила, что волк подозрительно пофыркивает, будто смеётся.

– Смешно тебе? – отозвалась ворчливо. – Вот и лечи себя сам тогда, – тоже собралась развернуться, когда зверь жалобно заскулил и упал на пол, демонстрируя отвратительно самочувствие. – Пф, – усмехнулась, – Артист!

Пришлось возвращаться, аккуратно очищать рану и накладывать компресс, а когда я почти закончила, то меня привлёк звук. Волк тоже встрепенулся.

– Ты тоже это слышишь? – глядя на приоткрытую дверь, спросила у зверя. В ответ он зарычал.

– Где же ты-ы-ы-ы?! – раздалось вновь, и волк сорвался с места. Я же побежала за ним с криком:

– Не смей! Это всего лишь ребёнок! – голосок был детским и очень испуганным,  если я правильно всё расслышала.

Что говорить – от четвероногого друга я отстала довольно быстро. Конечно, с моим-то весом. Точнее, с весом этого тела, моим я его слишком опрометчиво назвала.

Но страх гнал вперёд. Помнила я, как волк ночью изначально собирался отужинать мной, это потом только признал. А что будет с ребёнком? Маленьким и совершенно беззащитным? Несмотря на то, что стало колоть бок, и пот застилал глаза, я упрямо бежала вперёд.

И, надо же, добежала вовремя. Неожиданно деревья расступились, будто только меня и ждали, и возле большого трухлявого пня оказался мой взъерошенный друг, а перед ним, буквально застыв от ужаса, стоял мальчишка с пепельно-серой шевелюрой. Хотя, стоял – это всё же громко сказано. Скорее он пытался лужицей стечь на землю, да и раствориться там, впитавшись в землю.

– Уйди! Нельзя! – просипела, пытаясь бороться с одышкой.

Зверь посмотрел на меня, слегка обернувшись и недовольно рыкнул.

– Уйди, говорю, – повторила твёрже. – Ребёнок же, – бросила, будто это пояснение для волка хоть что-то да значило. Но, удивительное дело, этот зубастый понимал речь не только, когда это было выгодно для его шкуры, а и во всех остальных случаях тоже. Он рыкнул ещё раз, но уже без прежней агрессии и попятился задом.

А мальчишка тем временем не придумал ничего лучше, как шлёпнуться в обморок.

– Вот ведь, – ругнулась себе под нос и ускорилась. Оттеснила зверя и опустилась коленями на траву. Опять юбку испачкаю, подумалось с грустью, но без огонька как-то. Всё равно мне эта одежда не нравилась, так чего печалиться попусту?

– Ну и чего ты натворил? – отведя непослушные пряди с мальчишеского лица, залюбовалась. Лет ему было около одиннадцати, а может и чуть больше, или меньше. Я не очень-то разбиралась в детском возрасте. Чуть отросшие тёмные волосы, аккуратный нос, вздёрнутый вверх и мягкий овал лица.

Вообще-то, я обращалась к волку, но неожиданно мне ответил малец:

– Мёртвым притворился, отец говорит, это может отпугнуть хищников, – при этом глаза он открывать не спешил. Лишь прислушивался и сжимал в руках траву, цепляясь за неё, как за спасительный круг.

Я хмыкнула, и шёпотом уточнила:

– И что, от многих хищников тебя эта тактика спасла?

Мальчишка приоткрыл один глаз:

– Так первый раз же, – буркнул он как-то виновато. Словно и сам понимал, что тактика так себе и если бы ни я, то быть ему съеденным.

– Ясно, – с трудом сдерживая смех, подала ему руку. – Вставай, давай, гуру маскировки.

– Кто? – парнишка открыл второй глаз и сел, опираясь на руки.

– Ну, тот, кто умеет маскироваться лучше всех, – мне было странно, что он не знал такого слова. Но, мало ли, что я, в детском развитии разбираюсь что ли?