Берендей резко приложил кинжал плоской частью вдоль своей руки и тот исчез! Просто исчез, словно слился с кожей. Кудесник демонстративно пошевелил пальцами и всей рукой, показывая, что она совершенно пуста и свободно двигается. Даже прошелся несколькими шагами вдоль комнаты, специально широко размахивая руками. Ничего необыкновенного в них не было. Но, затем, Берендей резко взмахнул рукой и в ней вдруг, словно из воздуха, опять появился кинжал.

— Вау! Чудеса! — только и ахнул поражённый Вадя.

— Неплохая маскировка, не правда ли? — осведомился у озадаченного Андрея довольный Наставник, — Возьми, он теперь твой, — сказал кудесник, протягивая клинок бывшему историку, — Ты честно добыл его в бою, используя свою магическую энергию. Теперь он послужит тебе.

— Благодарю. Это — самый необычный подарок в моей жизни, — сказал Андрей, немного даже растерявшись от неожиданности.

— Ну, нет, это не подарок, а скорее воинский трофей, — улыбнулся Берендей, — Испробуй его. Приложи к себе. Только действуй решительно.

Андрей схватил оружие и буквально впечатал его всей плоскостью себе в бок. Кинжал исчез, абсолютно никак не стесняя его движений! Даже завязки на портках и то причиняли больше неудобств. Андрей никак не чувствовал на своём теле присутствие какого бы то ни было инородного предмета! Только в месте его прикосновения чувствовалось едва уловимое тепло.

— Отлично! — похвалил Наставник, — Так ты можешь всегда держать его при себе, и никто об этом не догадается. Даже если ты будешь совсем голым.

— И как же мне им воспользоваться, если он понадобится?

— Это совсем не трудно. Тебе нужно просто захотеть его взять. Кинжал сам всё почувствует и поймёт.

Андрей мысленно пожелал иметь кинжал в руках и в то же мгновение ощутил его в своей руке. Лезвие тускло блеснуло в свете масляных ламп, освещавших его «больничную палату».

— И вправду, очень просто, — улыбнулся Андрей, взмахивая кинжалом, словно ребёнок любимой игрушкой, а затем снова убрал его «в себя», — Потрясающе, ему и ножны не нужны!

— И последнее свойство, — проговорил Берендей, — Если правильно сосредоточить энергию, то этот кинжал пробивает любую броню, да и вообще всё, что угодно. Я обучу тебя.

— Но зачем всё-таки волкодлаку понадобилось меня убить? — Андрей повторил вопрос, который несколько минут назад задавал Вадя.

— Пока не ясно, — задумчиво отвечал Берендей, — Волкодлаки — мерзкое племя. Я недооценил его. Возможно он, поняв, что упустил тебя, решил сделать всё, чтобы ты тогда и нам не достался. Если не им, то, значит — никому! Это вполне в их духе. Хотя, может быть им двигали какие-либо другие цели. Время покажет. А пока, нам нужно быстрее заканчивать твоё обучение.

Бек Тархан пребывал в страшном гневе, узнав о покушении на его пленника. Дворцовый тудун получил суровый разнос за недосмотр и чуть было не лишился своего «тёпленького местечка», а к комнате Андрея была приставлена круглосуточная стража. Только теперь она не столько стерегла, сколько охраняла его.

Снова потекли ничем не примечательные дни. Обучение Андрея успешно продолжалось. Здоровье его тоже улучшалось. Как ни пытались они с Зембрием скрывать этот факт, но процесс улучшение состояния «больного» нельзя было не заметить. И если Каган со своим сыном Барджиком больше интересовались пирами, охотой и обсуждением весенних военных планов и им было не досуг постоянно следить за ситуацией. То Бек и тудун виделись с пленным «колдуном» почти ежедневно и скрыть что-либо от них было невозможно.

Так что Андрею приходилось пребывать в постоянном страхе за свои «шарики». В любой момент Каган мог решить, что «уже пора» и что пришло время пополнить стройные ряды его учёных евнухов новым членом. Слава Богу, что пока голова Базира была занята военными и дипломатическими приготовлениями и он не торопил события. Светла, в свою очередь тоже всё делала для того, чтобы Каган как можно реже вспоминал о своих планах в отношении пленника.

Лишь тудун, противный, лысый толстяк с вечно недовольным выражением заплывшего жиром лица, не мог простить ту выволочку, которую получил из-за своего беспокойного «подопечного». Он всячески издевался и насмехался над пленником. Иногда, наверняка не без ведома управляющего дворца, ему приносили еду со «случайно попавшими» туда червями или ослиным дерьмом. И чем ближе приближался праздник Тенрги, тем этот гад всё чаще язвительно указывал на «хозяйство» Андрея и, со смехом, делал характерные «отрезающие» движения, злорадно что-то лопоча на своём языке.

— Он говорит, что с удовольствием скормит своим псам отрезки с твоими «детками», Андрейка, — перевёл как-то раз ему Вадя, — Этот тудун — настоящая сволочь! — заключил в конце отрок.

Разумеется, Андрей нервничал и переживал, а этот плешивый козёл только ржал, обнажая свои редкие гнилые зубы. Узник стал для него «игрушкой», издевательства над которой превратились для тудуна в своего рода любимое хобби. И он с энтузиазмом предавался ему в свободное от «основной работы» время. Андрей молча терпел, сцепив зубы. А что ещё ему оставалось?

Наконец, настал день Великого праздника Тенгри. Накануне, узника не на долго посетила сама госпожа Рахат, в сопровождении своей верной служанки Айши, и рассказала ему всё, что будет во время церемонии. Андрей был ошарашен. Он и подумать не мог, что после его, так называемого, «помилования» чудовищное жертвоприношение всё же состоится и казнён вместо него будет совершенно другой, ни в чём не повинный человек, которому страшно не повезло в этой жизни уродиться похожим на него.

— И ничего нельзя сделать, чтобы спасти этого несчастного? — спросил он в отчаянии.

— К сожалению, нет. Всё уже решено и подготовлено, — грустно отвечала Светла, — Его участь решена. Да оно может и к лучшему, так бы он страдал ещё насколько лет. А теперь для него завтра все мучения кончатся, и он сможет присоединиться к душам своих предков в Прави. А ты, Андрейка, должен радоваться. Ты будешь спасён.

— Да, спасён. Пока! Но такая цена меня не радует, — вздохнул молодой человек, — И ещё не известно, что будет дальше. Это далеко не конец.

— Поживём — увидим! — философски заметила каганша, — Сейчас главное было спасти тебя от казни, а там дальше — поглядим.

С этим Светла удалилась, оставив бывшего учителя наедине со своими мыслями. Принять всё это было тяжело и неприятно. Андрей чувствовал, что это ляжет тяжким бременем на его совесть на всю дальнейшую жизнь.

Но что было делать? Что от него зависело? Конечно, можно было ворваться во время церемонии в храм Тенгри с криками: «Стойте! Вы казните не того — вот он я, настоящий. Казните меня!». К стыду своему он понимал, что этого не сделает и не только из-за трусости, а скорее из-за того, что делу это вряд ли помогло бы. «С ума сошёл что ли? — возмутился внутренний голос, — И человека уже всё равно не спасёшь и себя только погубишь! Не ты в ответе за его несчастную судьбу, а те, кто всё это придумал и на смерть его обрёк! А ты и сам — жертва!»

Может он был и прав. Но на душе у Андрея было тошно. Ведь из-за него погибнет человек. Поэтому весь праздник он угрюмо просидел в своей комнате. Даже за толстыми стенами Каганского дворца были отдалённо слышны звуки празднующего и ликующего города. А вечером пришёл Вадя и рассказал кое-какие подробности. Когда же он дошёл до того места, где Верховный шаман, под восторженные крики толпы, поднимался на своё Священное место с отрубленной головой «славянского колдуна» в руках, Андрей прервал его. Слушать дальше рассказ о собственной казни он не хотел.

Внезапно, с улицы донёсся какой-то неясный гул. Он постепенно нарастал и приближался. Словно откуда-то издалека накатывалась угрожающая волна шторма. Вскоре уже стал отчётливо слышен яростный рёв толпы вокруг дворца. Что случилось? Понять что-нибудь было невозможно. Андрей с Вадей терялись в догадках, что же могло вызвать такое недовольство столь большой толпы людей на улице. Но Андрей нутром чувствовал, что всё это явно не сулило ничего хорошего. Тут, как всегда, прямо сквозь стену в комнате появился Берендей.