И все же он решил сохранить лицо.

– Если это случится, я справлюсь.

Уильям покачал головой. Герцог был влюблен в Эмму, а разве может быть что-либо более удачное для брака?

– Я видел Эмму несколько минут назад, – медленно произнес он. – И опять в окружении мужчин. Но все же ты должен быть благодарен тому факту, что большинство из них боится тебя.

– Вот как?

– Да. Если я правильно помню, она была вон там. – Уильям указал в дальнюю часть зала. – Возле стола с лимонадом.

Алекс коротко кивнул и, повернувшись, стал пробираться сквозь толпу. Он не останавливался до тех пор, пока не углядел пламенеющие волосы Эммы, явственно выделявшие ее среди гостей. Она и ее кузина вместе отбивались от молодых людей, чьей единственной целью, казалось, стало решение непростой задачи: которой из двух кузин предложить свою неувядаемую любовь.

В пламени свечей фиалковые глаза Эммы оживленно блестели. Она откинула голову и рассмеялась в ответ на чью-то шутку, что позволило Алексу видеть ее длинную бледную шею, кремовые плечи и кусочек обнаженной кожи.

Алекс нахмурился. Определенно он мог созерцать даже больше, чем часть ее обнаженной груди. Ее платье, конечно, нельзя было счесть непристойным: Эмма имела слишком хороший вкус, чтобы позволить себе выглядеть вульгарно. Но если он мог видеть ее полную грудь, то и другие мужчины тоже.

Эта мысль еще более усугубила скверное настроение герцога, и он стал с удвоенной энергией протискиваться сквозь толпу.

– Привет, Эмма, – сказал он, подойдя ближе.

– Алекс, наконец-то! – Глаза Эммы наполнились искренней радостью.

Подойдя к ней и не обращая внимания на ее собеседников, герцог завладел ее рукой и почти насильно увлек на площадку для танцев.

– Право, Алекс, вам следовало бы перестать столь открыто проявлять свой характер, – добродушно заметила Эмма.

– Я подумаю над этим, а пока вальс. – Герцог прислушался к звукам оркестра, и они медленно закружились по залу.

На этот раз Эмма решила ни о чем не думать, просто наслаждаться благодатным теплом, исходившим от его объятий. Одна рука герцога легко покоилась на ее бедре, и от ее жара пламя распространялось по всему телу Эммы. Другая его рука сжимала ее руку, отчего тысяча крошечных молний ударяла в нее, проникая в самое сердце.

Эмма закрыла глаза и невольно издала звук, зародившийся где-то глубоко в горле и походивший на довольное мяуканье: теперь она чувствовала себя совершенно довольной.

Алекс внимательно посмотрел на нее сверху вниз: ее лицо было слегка поднято к нему, глаза закрыты. Эмма выглядела так, как выглядит женщина, только что испытавшая радость любовных объятий.

Тело Алекса тотчас же прореагировало на это, каждый его мускул откликнулся легкой судорогой.

– Вы что-то сказали? – спросила Эмма, открывая глаза.

– Ничего, что можно было бы повторить публично, – усмехнулся Алекс и начал оттеснять партнершу к французским дверям, ведущим в сад Линдуортов.

– О, это уже интересно… Что с вами такое сегодня? Что-то, несомненно, происходит.

Прежде чем Алекс успел ответить, оркестр перестал играть, и им пришлось отойти в сторону.

– Вы в самом деле хотите знать? – спросил герцог вкрадчиво. – Хотите?

Эмма кивнула, вовсе не уверенная, что выбрала наилучший способ действий.

– А вам не кажется, что каждый мужчина в этой комнате глазеет на вас? – Алекс потянул ее к дверям.

– Вы сообщаете мне об этом каждый вечер!

– Но на этот раз я имею право так говорить: вы вот-вот выпадете из платья!

– А вы устраиваете мне сцену! Не понимаю, что вас так разгневало. По крайней мере половина женщин в возрасте до тридцати в платьях, гораздо более откровенных, чем мое.

– Мне нет дела до других женщин, черт бы их побрал! И я не хочу, чтобы вы демонстрировали свои прелести всему свету!

– Не смейте меня оскорблять и говорить со мной, как с легкомысленной женщиной! – предупредила Эмма тоном, отнюдь не обещавшим ничего хорошего.

– А вы не искушайте меня. Вы уже два месяца водите меня за нос, и теперь я просто схожу с ума.

В этот момент тень высокой изгороди укрывала их от взглядов танцующих.

– Не пытайтесь обвинять меня. Вы проявляете повышенную чувствительность к фасону моего платья, а это просто глупо.

Внезапно Алекс схватил Эмму за плечи и привлек к себе.

– Черт возьми, вы моя, и вам пора это понять.

Эмма озадаченно уставилась на него. Хотя все действия герцога на протяжении последних недель, несомненно, обнаруживали в нем властную натуру, впервые он так откровенно выразил свои чувства. Его зеленые глаза сверкали гневом и желанием, но Эмма прочла в его взгляде и нечто еще – отчаяние. Немудрено, что она вдруг почувствовала себя неловко.

– Алекс, вы сами не понимаете, что говорите.

– О Господи, если бы только это было так!

Внезапно Алекс с силой прижал Эмму к себе, будто хотел раздавить, а его пальцы крепко вцепились в ее огненные волосы, и несколько бесконечно долгих секунд он держал ее не отпуская. Дыхание его было хриплым и неровным, будто он проиграл в мучительной внутренней борьбе.

– Ах, Эмма, – сказал он наконец прерывающимся голосом, – если бы вы только знали, что делаете со мной!

С этими словами Алекс еще больше приблизил к ней губы. Первое прикосновение его губ было неописуемо сладостным, и Эмма ощутила дрожь его тела, пытавшегося преодолеть страсть. Он явно ожидал ответа.

Эмма невольно обвила его шею руками. Он нуждался в этом поощрении. И тут же его руки поползли вниз по ее спине.

– Я так долго этого ждал, – прошептал он возле самых ее губ.

Эмма потонула в неизведанной прежде страсти.

– Я… я думаю, мне это нравится, – прошептала она робко, и ее пальцы словно невзначай заблудились в его густых черных волосах.

Алекс издал звук, похожий на рычание, звук, означавший чисто мужское удовлетворение.

– Я знал, что это будет восхитительно. Я знал, что вы мне ответите, – говорил он между поцелуями.

Потом его губы спустились ниже, и Эмма откинула голову, еще не понимая своих чувств, но и не имея желания положить этому конец.

– О Алекс! – послышался ее стон, и она крепче прижала его к себе.

Герцог не преминул воспользоваться этим и снова принялся целовать ее. Его язык проник в ее рот и принялся пробовать его на вкус. Эта столь интимная ласка доставила Эмме такое чистое наслаждение, что она сама удивилась, как ей удается все еще держаться на ногах. До сих пор ей не приходило в голову, что она способна так сильно чувствовать; даже прежние поцелуи, незаконно похищенные у нее в ее спальне, и отдаленно не походили на эти. Первый поцелуй был волнующим, потому что она еще не знала Алекса, но теперь все изменилось: они оказались так близко друг от друга, что это придавало неповторимость их ласкам. Эмма хотела прикасаться к Алексу так же, как он прикасался к ней.

Робко и нерешительно она провела языком по его нёбу, и, к ее восторгу, ответ с его стороны последовал незамедлительно. Ее имя в его устах прозвучало как хриплый стон, и Алекс мгновенно так сильно прижал ее к себе, что она ощутила его возбуждение.

Это свидетельство его растущего желания тут же проникло в ее затуманенное страстью сознание, и Эмма поняла, что стремительно низвергается в бездну и что едва ли сможет контролировать это падение.

– Алекс… – произнесла она едва слышно.

Герцог принял ее призыв как новое доказательство желания.

– Да, Эмма, да.

Его губы уже ласкали мочку ее уха, а рука накрыла грудь. Все, что исходило от герцога, было совершенством, и Эмма могла только снова произнести его имя, на этот раз более внятно.

– Да, дорогая?

– Думаю, нам пора остановиться.

Алекс испытывал муку неудовлетворенного желания. Он понимал, что Эмма права, но страсть его требовала выхода. Разумеется, они не могли заниматься любовью в саду Линдуортов, и Алекс медленно выпустил Эмму из объятий, отвернулся, стараясь овладеть собой.

– Скажи, ты сердишься на меня?