Впереди и справа от дороги стоял невысокий белый домик. Подъехав, они увидели табличку «Приют Трусселера».

Лили спросила:

– Что теперь?

Поворот налево вел к «Царству диких животных», но Гримстер велел Лили ехать прямо.

Она не задавала вопросов. Что бы Гримстер ни велел, она повиновалась. Она помогала ему. И ее единственная радость – делать все, что он скажет.

Немного дальше они вернулись в Вуберн и сняли комнату в «Бедфорд Армс». Гримстер оставил Лили – принять ванну и переодеться к ужину, – а сам спустился в бар. В коридоре он подобрал несколько брошюр, где описывались подробности аттракционов и достопримечательностей Вубернского аббатства и «Царства диких животных». Допивая первый стакан бренди, Гримстер уже окончательно понял, почему Принглу хватило бы карты из перстня, чтобы найти место, где Диллинг спрятал чемоданчик, знал, почему Диллинг сделал надпись «Que sera, sera» сверху карты, а главное – зачем нарисовал внизу червеобразное существо. И еще Гримстер знал, что похоронить чемоданчик Диллингу было не в пример проще, чем теперь достать его.

На следующий день Гримстер сказал Лили, что ему нужно утром уйти одному.

– Я пока не могу объяснить, почему не беру тебя с собой, расскажу, когда вернусь. Все, что тебе нужно знать – ты и сама наверняка понимаешь, – дело связано с чемоданчиком Гарри. Полагаю, у нас есть шансы его найти.

Лили было этого довольно. Он вел себя, как Гарри когда-то. Если ей следует что-то знать, он в свое время сообщит. И правильно. В конце концов – и их личные отношения тут ни при чем, – он государственный служащий, он должен выполнять свою работу, а совать свой нос в мужскую работу ни к чему. Она с удовольствием почитает журнал или книгу в вестибюле гостиницы – до утреннего кофе, а может, поедет займется волосами. Впрочем, Джонни посоветовал из гостиницы не выходить.

С утра лишь редкие машины проезжали мимо больших загонов «Царства диких животных», где на свободе разгуливали африканские антилопы, водяные козлы и белые носороги, мимо обнесенных густым проволочным забором владений гепардов и львов и дальше, мимо обезьяньего леса. Повсюду висели напоминания – не открывать окна машин, но, как и во всех подобных заповедниках, можно было остановиться и наблюдать за животными.

Гримстер дважды проехал по кругу, выехал на ближайшее шоссе М1 и поехал в Лутон – за покупками. Возвращаясь назад, он съехал с общественной дороги в аббатство и выпил чашку кофе в кафе «Летучая герцогиня», названном так в честь матери нынешнего герцога Бедфордского. Потом снова подъехал к воротам «Царства диких животных» и зашел в администрацию, выудив из бумажника карточку «Пресса». Он объяснил, что работает в лондонской газете и хочет получить информацию для серии публикаций. Ему дали всю необходимую информацию, он пообещал предупредить, когда материал будет готов к печати, и снова поколесил по «Царству». Уже трижды он проехал в двадцати ярдах от места, где покоился чемоданчик Диллинга. Откопать его официальным путем не составило бы труда. Достаточно разрешения от сэра Джона и телефонного звонка людям в аббатстве. Но официальных ходов Гримстер хотел меньше всего. Он должен достать чемоданчик сам, тайно.

После обеда он объявил Лили, что чемоданчик Диллинга спрятан в загоне львов в «Царстве диких животных» и что будут предприняты официальные шаги.

Она сказала:

– То есть ты нашел его только потому, что я тебя сюда привезла?

– Главным образом – да. Была и еще кое-какая информация… Как только ты показала, где остановил машину Диллинг, все совпало.

– Озарение? – Лили улыбнулась.

– Скорее, совпадение, – улыбнулся в ответ Гримстер. – Завтра мы достанем чемоданчик, и если внутри действительно такая ценность, как говорил Гарри, останется лишь договориться с Департаментом. Это, конечно, займет какое-то время, потому что они будут все проверять.

Лили подошла и села на ручку кресла Гримстера.

– Я разбогатею?

– Похоже на то. – Гримстер легко сжал ее колено.

– Ты не против, чтобы я была богата?

Совершенно искренне, хотя Лили этого не поняла бы, Гримстер ответил:

– Мне все равно. Хотя сейчас, ради твоего же спокойствия, вряд ли стоит заглядывать далеко вперед.

Лили рассмеялась:

– Осторожный Джонни! Говори что хочешь. Я заглядываю – и сколько вижу, ты там со мной. Что думаешь?

Гримстер притянул Лили себе на колени, обнял и поцеловал в подбородок.

– Если бы не нужно было идти заниматься делами, я бы тебе устроил…

Лили обнимала его и целовала, гладя грудь под пиджаком, и Гримстер не чувствовал к себе отвращения за роль, которую играл. Ее радость была искренней; теперь ему надо добиться, чтобы она получила то, что ей причитается. Когда он оставит Лили, она просто перейдет от роскоши счастья к роскоши крохотного горя. Чувства ее, конечно, всколыхнутся, но не настолько, чтобы вызвать сильный дискомфорт. Какое-то время она будет наслаждаться новой ролью, а потом снова станет обычной Лили. Сейчас она жила воображением, легкомысленно не замечая правды. Настоящее дитя. Однажды, почти наверняка, она полюбит настоящей любовью и познает ее истинные горести и радости… А может, и нет, ведь ее главные радости, похоже, всегда будут рождаться из притворства. Гримстер, хотя и был теперь свободен для любви, не любил Лили, однако порой, когда она отдавалась ему, а он – ей, она была нужна Гримстеру – немного приглушала голод от предвкушения встречи с сэром Джоном. Когда темнота смыкалась над кроватью, Гримстер погружался в предложенные тепло и страсть, и на время все мысли его покидали, и не было никаких чувств, только бурное плавление плоти. Вспыхнуло желание, и, хотя у него были дела, которые следовало сделать до ночи, он поднял Лили и отнес в постель, и они занялись любовью. Лили сначала смеялась и дразнила Гримстера, а потом ее вдруг охватил неутолимый голод. Как и его.

Он сидел в машине в двухстах ярдах от «Приюта Трусселера». Слева тянулась вереница машин к «Царству диких животных». По ту сторону дороги, за полосой травы шириной ярдов пятнадцать, шло высокое проволочное заграждение. Гримстер вынул из кармана карту из перстня и поднес зажигалку, подождал, пока пламя догорело до пальцев, и бросил остаток в пепельницу. Диллинг любил секреты, но обязательно оставлял четкие указания для того, кто понимал их или мог раскрыть с помощью настойчивости. Принглу хватило бы одного взгляда на карту. Для самого Гримстера в карте не было особого смысла, пока он не изгнал Диллинга из разума Лили и она не отвезла его к стоянке позади приюта. Оказавшись здесь, увидев парк, прочитав названия «Аббатство Вуберн» и «Бедфорд», Гримстер все понял. «Que sera, sera» – фамильный девиз Бедфордов. В Вуберне шагу нельзя ступить, чтобы не уткнуться в герб Бедфордов. «Что будет, то будет». Эти слова немедленно указали бы Принглу место, а точное положение было обозначено головастым изогнутым червяком внизу карты; Гримстер выяснил, что это знак зодиака – Лев. Прингл понял бы без труда; теперь, когда Лили его сюда привезла, понимал и Гримстер. За забором он видел засаженный дубами песчаный склон к извилистой дороге, проложенной через львиный загон, и петлю дороги, проходящей по флангам невысокого холма с песчаным карьером с западной стороны – заштрихованный участок на карте Диллинга. У вершины росли рядом два боярышника, а ниже по склону – еще два. К северу от верхней пары боярышников, обозначавших вершину равностороннего треугольника со стороной в тридцать дюймов, было место, где покоился чемоданчик – в песке, не глубже пары футов. Из расспросов в администрации Гримстер знал, что «Царство диких животных» открылось в мае этого года. В феврале, когда Диллинг приезжал закапывать чемоданчик, сетчатый забор еще не был завершен, а львов в загон привезли только за две недели до майского открытия.

Видимо, фирма Прингла обустраивала тут ограды и дороги, и он иногда привозил Диллинга поглядеть. Они оба очень интересовались животными. Диллинг, видимо, отметил место в загоне для львов, где можно спрятать чемоданчик. Всего-то и нужно было – приехать ночью, когда рабочих нет, ведь охрана еще не приступила к обязанностям. От Диллинга требовалось лишь совершить прогулку – двести ярдов от того места, где сидел сейчас Гримстер, вниз по холму, через пару тропинок и вверх к боярышникам. Теперь совсем иное дело. Внешний забор из проволочной сетки двенадцати футов в высоту, за ним – футах в восьми – другой забор из такой же проволоки высотой примерно четыре фута, с полосой колючей проволоки поверху. А за заборами – львы, лениво растянувшиеся на солнце или шастающие неугомонно по склону и среди деревьев; некоторые бродили среди машин, с безразличием к запертым существам, двигающимся по их владениям. Видимо, Диллинг решил доставить себе удовольствие, схоронив свое сокровище среди львов, – он сам был Лев по знаку зодиака.