И опять, проблема цеховиков и, тесно сплетенной с ними организованной преступности, завязана на республики Закавказья. Словно проклятье какое-то. Причём истоки этого процесса кроются ещё во временах Хрущева. Никита Сергеевич в 1962 году с высокой трибуны объявил, что с профессиональной преступностью в СССР покончено, что, конечно же, было неправдой. Но некие основания для таких речей он имел. По личному распоряжение Хрущева началась компания против «воров» по всем тюрьмам СССР с использованием всех доступных способов, включая незаконные. Их сажали в пресс-хаты и месяцами выбивали письменный отказ от звания «вор в законе». Больше половины законников было «раскоронованно» или уничтожено физически. Никита Сергеевич объявил об успехе, но это была «пиррова победа». По сути, он руками государства расчистил дорогу новому поколению уголовников, причём подавляющее большинство из них были выходцами из Закавказья, по понятным причинам, описанным раньше. Прежде всего, благодаря миллионным доходам от цеховиков.
Нельзя сказать, что с ними не боролись. Гейдар Алиев в конце 1960-х провёл тотальные жесткие чистки в Азербайджане, сменил практически все республиканское руководство, директоров заводов, судей, прокуроров и секретарей райкомов, на их места назначил две тысячи работников КГБ, но это не помогло. Через два года пришлось тотально сажать уже новых руководителей.
Товарищ Шеварднадзе, будучи министром внутренних дел Грузинской ССР, начал свою стремительную карьеру наверх тоже с глобальных чисток в республике. Более тридцати тысяч арестованных в Грузии по экономическим преступлениям в течение двух лет!
Стоит обратить внимание, как именно Шеварднадзе решил проблему засилья воров в законе, ведь к тому моменту в Грузии их количество стало просто запредельным (дело было во времена Брежнева). Как настоящий патриот, он нашёл замечательный выход: он предложил им покинуть республику в двадцать четыре часа и свалить в Россию.
Точно такой же способ использовал гражданин Саакашвили через тридцать лет: он поставил ультиматум и выгнал за несколько суток всех коронованных воров под угрозой внесудебной расправы из Грузии. Конечно же – в Россию. А куда ещё? Похоже, это исторически традиционная статья экспорта из Грузии.
Эдуард Амвросиевич, был хоть и жесток, но местами добр, заботлив и снисходителен. Поэтому он предложил цеховикам покинуть Грузинскую ССР не с пустыми руками, а забрать с собой нелегальное оборудование! И поползла по всей РСФСР зараза подпольных цехов. В Ярославле стали шить «импортные» плащи из «болоньи», в Подольске – «итальянские» сапоги десятками тысяч. И так далее и тому подобное. А там, где цеховики – там и продажные менты и уголовники сразу плодиться начинают, как тараканы на грязной кухне. Напомню, что это происходило в 1970-х годах. Уже тогда товарищ Шеварднадзе знал толк в решении сложных проблем, методом выбрасывания своего мусора во двор к соседу. Правда, через пару лет в Грузии все вернулось на круги своя, и подпольное производство окончательно победило государственное, но Шеварднадзе уже там не было – он ушёл с повышением в Москву.
При этом всем, прямо за забором неспешно текла привычная советскому человеку мирная жизнь, со своими спокойными тихими радостями, заботами и проблемами. Слово сбылась наконец мечта Брежнева о мирном сосуществовании двух систем: социализма и капитализма в одном флаконе. Впрочем, это всего лишь иллюзия: болезнь и организм тоже «сосуществуют», но если вовремя не начать лечиться, то печальный результат предсказуем.
Наконец, отправил письмо товарищу Громову, если быть точным, на имя неведомого посредника, на бакинский главпочтамт до востребования. Из Воскресенска отправлять не рискнул, пришлось отпрашиваться у бригадира, ехать в Домодедово и там бросать конверт в почтовый ящик.
Жизнь моя потихоньку наладилась, и я даже стал находить в ней некое забытое очарование патриархальной старины, хотя городского креакла образца двадцать первого века такая жизнь наверняка привела бы в ужас.
Вместо газового отопления – классическая русская печка, почему-то без спального места, я бы с удовольствием почувствовал себя сказочным Емелей, но зато на ней готовить можно. На массивной плите две круглых отверстия, в которые можно ставить чугунки разных фасонов, регулируя диаметр дыры при помощи набора специальных колец. Средневековые технологии! Наверное, ещё при Иване Грозном такими пользовались. Впрочем, хозяин дома, дед Пантелей потихоньку приобщается к цивилизации: на кухне в пристрое есть баллон с пропаном и газовая плитка.
Удобства, как и положено, во дворе; стирать свои вещи можно в тазике при помощи хозяйственного мыла и специальной стиральной доски, больше похожей на кусок благородного шифера. Умываться приходиться ледяной водой из рукомойника. В чистом виде выживание в фольклорном стиле, атмосфера девятнадцатого века передана идеально точно, только электрическая лампочка портит антураж. Дедушку такое положение дел устраивает целиком и полностью, старая застройка активно идёт под снос, и через год-два он благополучно переселится в новую квартиру со всеми удобствами. Абсолютно бесплатно, вместе с соседями. Уточняю – в этой реальности. В моем будущем этот квартал наверняка просуществовал ещё лет тридцать, если не дольше.
Вообще дедуля – ещё тот жучара. Экономный, как гоголевский Плюшкин из «Мертвые души». Характерный пример. В серванте у деда стоит стеклянная бутылочка с романтичной надписью «Zitronen schnaps” «1940» и характерным имперским орлом Третьего рейха. Дед Пантелей привёз бутылку с войны в качестве трофея для своей любимой невесты, но она так и не попробовала содержимое подарка до самой своей смерти в начале восьмидесятых годов. Бережливый и рачительный хозяин, сразу видно. Прошёл три войны, начиная с Халхин-года, где был водителем в штабе самого Жукова, ни разу не был ранен, ни разу не был награждён. Удивительной судьбы человек, восемь лет воевал, ни царапинки, а в сорок девятом сел в поезд без билета и получил срок три года, за то, что хотел дать взятку контролеру. В те годы все делалось просто и незатейливо: начальник железнодорожного вокзала в тот же день вынес судебный приговор, и отправился наш дедуля по этапу. Вот, такое необычное было судопроизводство в те времена.
Из экзотики стоит упомянуть водопровод… в конце улицы. Водонапорная колонка из чугуна с ручным приводом. Нажимаешь ручку и качаешь воду, столько сколько надо. «Фитнес по умолчанию» – ежедневно и не откосишь.
Зато здесь есть баня! Можно с большой буквы – Баня! Общественная, одна на весь район, но зато какая. С прекрасной парной, с огромным промывочным залом, отделанным мрамором, где одних кранов с холодной и горячей водой более сорока штук.
И конечно же – предбанник, наподобие показанного в «Иронии судьбы». Место, где можно пообщаться, поиграть в шахматы или нарды, выпить холодного пива или прекрасного лимонада, который продают здесь же. Есть здесь что-то от древнегреческих терм, полная демократия, все равны и возлежат на скамьях, обёрнутые в простыни, которые заменяют тоги. Конечно же, речь о мужском зале, в женском нет и близко такого очарования – там лишь голые бабы с детьми и тазики с постирушками.
Даже для конца восьмидесятых годов подобные спартанские условия жизни – явный анахронизм, как поэтически выражаются художники в таких случаях – «уходящая натура». Скоро квартал расселят, народ перед в многоэтажные бетонные муравейники, и массово поменяет банные процедуры на душ с ванной в раздельном санузле. Закончится эпоха коммунистических общественных терм, никто и не вспомнит о ней.
