– Тут и красивые девушки, оказывается, есть? Не только парикмахерши?

Разговор этот возник в очереди около водозаборной колонки. По случаю выходного дня дед Пантелей с утра пораньше отправил нас с Маратом за водой, вручив по два ведра каждому. Здесь и обнаружилась симпатичная мордашка в очереди перед нами. Даже старый ватник не могли скрыть стройную фигуру, а резиновые сапоги гармонично оттеняли изящество симпатичных ножек.

– Тю! Да это Наталка, с Красноармейской. Дохлый номер, даже не пытайся. Воображала и зазнайка, к ней на драной козе не подъедешь. Не нашего полета птица.

– Натали? Идеальное сочетание имени и голубых глаз. Мое любимое. Звучит заманчиво. Кто такая, чем занимается. Ухажеры есть?

– Кому и конь ухажёр, – вольно переиначил классика Маратка. – В НИИНАФ лаборанткой вроде бы.

– Где? – мне показалось, что я ослышался. – что за Ниф-Наф? Это из Стругацких или из трёх поросят?

– Институт научно исследовательский. Название у него такое.

– Правильно надо говорить – НИУИФ, – неожиданно встряла в разговор бабка, стоявшая в очереди перед нами, и как выяснилось, внимательно следящая за нашим разговором. – Научно-исследовательский институт по удобрениям и инсектофунгицидам. У меня там зять работает.

– Точно! НИИНУФ. Спасибо баб Клава, – поблагодарил справочную службу Марат. Судя по всему, здесь все друг друга знают, как облупленных, а прослушка разговоров в очередях поставлена на поток и ведётся в автоматическом режиме.

Симпатичные девушки здесь редкость, да и просто скучно без любовных приключений, поэтому я решил действовать немедля.

– Брателло, диспозиция меняется, дед пока обождёт. Идём на штурм очаровательной крепости.

– Да ну, нафиг. Напрасная трата времени.

Гладко было в теории, на практике тут же прилетела птица «обломинго».

– Привет, Наталка. Знакомься, это мой друг Степан. Помочь тебе с водой до дома донести?

Девушка, вблизи оказавшаяся ещё приятнее и симпатичнее, чем казалось, лишь мило улыбнулась, не успела и слова произнести, как тут же, откуда-то с тыла выскочила та сама бабка Клава:

– Милок, лучше мне ведра донести помоги! Наташа – молодая, сама допрет. Чай, руки у ней не отвалятся.

И не дожидаясь ответа, вручила мне две пустые цинковых емкости, и ловко оттеснила от объекта моего интереса.

– Приятно было познакомиться, Степан, – мило улыбнулась Натали, как мне показалось несколько насмешливо. – Из тебя хороший тимуровец получиться.

Тимуровец – в этом времени так называют мифического идейного простофилю комсомольской наружности. Был такой положительный герой в книге у писателя Гайдара (предка нынешнего реформатора). В свободное от работы время помогал бабушкам, боролся с хулиганами и ещё что-то там делал бесплатно и даром для пользы общества.

В результате побрели мы в разные стороны: я с бабулей – налево, Марат, вовремя сориентировавшийся, с красивой девушкой и двумя полными вёдрами – направо. Наши пустые ведра пришлось оставить у колонки – здесь все свои, никто не сворует.

– Ну как? Произвёл я впечатление?

– На кого?

– На Наташку эту, на кого же ещё?

– А должен был? – Марат закатил глаза к небу, задумчиво зашевелил губами, видимо, пытаясь освежить в памяти подробности разговора, но так ничего и не вспомнил. – Нет. О тебе вообще базара не было.

– О чем же вы говорили всю дорогу?

– О краске.

– Какой ещё, краске?

– Зеленой или синей. Забор покрасить хочет. Спрашивала, есть у нас на рынке. В строительный магаз второй месяц не завозят.

Жесткий удар по моему, и так израненному, самолюбию. Не так чтобы сильный, но чувствительный. Моя популярность у женского пола опустилась ниже уровня плинтуса, выкрашенного зеленой краской для забора. По хорошему, надо бы найти молодуху лет тридцати – с ней будет удобнее, проще и комфортнее. Приятность для тела и души во всех смыслах. Однако, городок небольшой, и такой роман скрыть почти невозможно, а отношения между двадцатилетним парнем и такой пассией в этом времени считаются предосудительными. К тому же, выбор в этой возрастной категории оставляет желать лучшего: сплошь разведёнки и условные «продавщицы-парикмахерши» не самой лучшей кондиции.

Не удивительно, что симпатичная девица вызывает такой взрыв гормонов – не стоит забывать, что организм, доставшийся мне в наследство (от самого себя) имеет биологический возраст около двадцати лет, и «потребности» у него соответствующие. Впрочем, баловство это, не настолько я оголодал, чтобы бросаться в очередную бессмысленную авантюру. Предыдущий печальный опыт намекает, что ничего хорошего из этого не будет, и быть не может.

– Степан, а зачем тебе три одинаковых книги? – любопытство Марата сравнимо только с его же беспардонностью. Вот и сейчас, он снова добрался до моих вещей, как говорится, не испросив дозволения. – «Шахматные этюды Ботвиника»? Серьёзно? Читать будешь или подарить кому-то собрался?

На лице соседа по комнате появилась глубокая задумчивость, плавно переходящая в обеспокоенность. Похоже – моим душевным здоровьем? Как-то странно и с подозрением он на меня посмотрел.

– Шире надо глядеть на вещи! Иногда они несут в себе скрытый смысл, понятный лишь посвящённому. Это не просто книга, и даже не кладезь шахматной теории…

– И что же в ней ценного? – Марат не поленился, глянул на обратную сторону книги. – Цена: восемьдесят пять копеек. Деньги на ветер выкинул.

– Как говорится, знание – сила! Это инструмент для мгновенного вразумления и просвещения. И самое ценное в этой книге – обложка. Твёрдая, глянцевая. В руках не скользит, толщина идеальная. Вес сбалансированный. При правильно поставленном ударе легко перебивает кость предплечья противника. Тычок в лицо приводит к перелому переносицы, вплоть до летального исхода, если кость до мозга дойдёт. Поэтому бить надо аккуратно, не в полную силу. Ну, а то, что Ботвинник автор – это простительно.

– Врешь, аданака. Совсем старший не уважать стал. Молоток или нунчаки в сто раз удобнее. Кто здравом уме книжкой драться будет?

– Это ты милиционерам будешь рассказывать. Откуда у тебя с собой на дискотеке молоток взялся. Ни один адвокат не отмажет – раз принёс с собой, значит умысел имел. Это сразу отягощающее обстоятельство. Если с телесными повреждениями – срок гарантирован. А так – всего лишь умная книжка, сам я ботаник, а что неудачно ткнул, когда защищался – так это случайность, хулиганов испугался. К тому же книгу нож не пробивает, а траектория удара такая хитрая получается, что стандартный блок или уклон не спасают.

Марат аккуратно, даже с некоторой опаской, вернул книгу на место.

– Кто бы мог подумать, что шахматы – такой опасный вид спорта.

– А-то! Если бы ты знал, как можно использовать шахматные фигуры не по прямому назначению, ты бы их в руки больше никогда не взял бы.

Товарищ мой крепко задумался, и по его очумелому виду стало понятно, что он много до чего успел додуматься.

– Где ты этой заразы нахватался? В совхозе у себя?

– В армии. Где же ещё. Был у нас товарищ прапорщик, любитель экзотических боевых искусств. Он и просветил, что книга – это не только мягкая бумага с буквами, но и опасное оружие, а если с твёрдой обложкой – почти боевая саперная лопатка. Только без ручки и копать нельзя.

– Ну, а три штуки тебе зачем?

– Так говорю же – почти, но, все же, не саперная лопатка. Пару раз по рёбрам ударишь, менять надо. Не бегать же в книжный каждый раз. Ты мне лучше скажи, краска зелёная у нас на рынке есть?

Краска на рынке нашлась, правда, только синяя. Может оно и к лучшему, зелёный цвет навевает тоску и не способствует романтическим отношениям. Адрес будущей зазнобы, пока ещё не подозревающей о своей судьбе, Марат мне дал, но взгляд его излучал такое сочувствие и сострадание, что я чуть не усомнился в своём успехе. Но лишь – чуть.