Зара уже не надеялась на успех затеи и собиралась повернуть обратно, когда наконец увидела того, кого искала. Советник шёл навстречу ей в компании какого-то молодого мужчины, судя по всему, его секретаря: тот постоянно кивал и молчал, изредка делая пометки карандашом в небольшой книжице. Шагах в десяти от сеньориты Рандрин он раскланялся, и советник остался один.

Жестом оборвав на полуслове и отослав Ирвина, девушка приняла задумчивый вид и кокетливо опустила ресницы.

Старый проверенный трюк сработал: суйлимец наклонился, чтобы поднять будто случайно оброненный дамой платок. За это Зара одарила его лучезарной улыбкой и, словно смутившись, быстро отвела взгляд в сторону.

Они разошлись.

Сеньорита Рандрин обернулась через плечо и так, чтобы не видела жертва, усмехнулась: их глаза встретились. Интересно, сможет уйти или вернётся и окликнет её?

Зара шла нарочито медленно, делая вид, что любуется красотами озера. Одинокая печальная красавица.

Наблюдавший за ней Ирвин мысленно констатировал, что все женщины — прирождённые притворщицы и вертихвостки. Она так запросто флиртует с первым встречным, так умело разыгрывает интерес! Если бы он не знал, что Зара Рандрин выполняет задание начальника, то подумал бы, что суйлимец ей всерьёз понравился.

— Сеньора, постойте!

Девушка праздновала победу: клюнул! Не прошло и десяти минут. Но Зара собиралась разыгрывать неприступную скромницу, поэтому сделала вид, что не слышит его.

Советник догнал её возле мостика через искусственный ручей и попытался взять за руку — Зара отдёрнула её, возмущённо пробормотав: 'Что Вам угодно, сеньор?'.

Поведение было выбрано правильно: суйлимец не ушёл, а попытался продолжить разговор. Он попытался выяснить, как зовут прекрасную незнакомку, та проигнорировала его вопрос, деланно испуганно позвав: 'Ирвин!'.

Но Ирвин знал, что на такие призывы реагировать не следует, — это часть игры.

Советник поспешил успокоить девушку, заверив, что не причинит ей зла. Окинув её внимательным взором, он сделал предположение, что девушка иностранка. Зара это подтвердила. Затем суйлимец вспомнил, что уже видел её, сеньорита Рандрин не стала отпираться. Она вела себя уже более расковано, хотя имени своего по-прежнему не назвала.

Выждав условленное время, Ирвин показался в створе аллеи. Заметив его, испуганно прошептав: 'Извините, сеньор, мне пора!', соблазнительница упорхнула.

Девушка должна оставаться загадкой, это привлекает мужчин. Пусть он верит, что понравился незнакомке и строит предположения, кто она и кто тот человек, которого она испугалась.

Церемония инициации (проще говоря, смены статуса с ребёнка на полноправного члена клана), как и всякое подобное мероприятие, делилась на три части: сакральную, торжественную и праздничную. Гости присутствовали только при последних двух, первая же проходила в узком семейном кругу. В святилище бога мать передавала руку ребёнка отцу, как бы символизируя то, что отныне он ей не подчиняется, а тот, в свою очередь, представлял клановому покровителю его нового верного слугу. Детали церемонии разнились, могли быть как бескровными, так и сопровождаться ритуальными порезами над чашей с виной или и вовсе требовать от юноши прохождения какого-либо испытания. Таковым для второго сына Меисель Джарх стал собственноручно убитый им дикий кабан — более, чем достаточно, чтобы доказать, что ты мужчина. Юноше на тот момент было шестнадцать.

Чета Канре благополучно устроилась в середине толпы, внимавшей традиционной речи главы клана. Церемония в святилище уже состоялась, свидетели с радостью публично описали храбрость, проявленную юношей на охоте, так что Джарх мог смело представить этого жгучего брюнета со взглядом волчонка как своего полноправного сына, наделив его голосом в решении политических вопросов. Юноша получил второе имя, и отныне к нему нужно было обращаться 'сахт'. В анторийском не было аналогов этому слову, обозначавшему принадлежность к семье верхушки правящего клана, это было что-то между 'Вашей светлостью' и 'Вашим высочеством'.

После торжественной части, завершившейся троекратной славой рода Фагх и родителей молодого человека, гости перешли в банкетный зал, где были накрыты столы.

Дворцовый распорядитель рассадил приглашённых в соответствии с заранее утверждённым списком, учитывая не только их происхождение, но и отношения с правящей четой. Заре и её фиктивному мужу повезло оказаться за вторым по счёту столом в непосредственной близости от правящей верхушки — сказалось благоприятное впечатление, произведённое на Меисель. Тут были совершенно другие яства, нежели, к примеру, за десятым столом, другое обращение, другие разговоры.

Между первой и второй переменой девушка поняла, почему Нубар Эрш так настаивал на том, чтобы она скрывала свой характер: 'чёрная вдова' с упоением отомстила чересчур самоуверенной и дерзкой родственнице мужа, посмевшей вести себя с ней на равных. В одночасье девушка лишилась права бывать во дворце и была с позором выставлена за дверь. Меисель Лорри Джарх не терпела конкуренток и придерживалась правила, что при дворе Фагха есть место только для одной симпатичной стервы — неё самой. Всех остальных она безжалостно истребляла, травила, лишала положения и выдавала замуж за простолюдинов. Исключения не делалось даже для иностранцев: стоило какой-нибудь новобрачной, проводившей медовый месяц в землях клана Джарх проявить характер, косо взглянуть на местную 'королеву', как её безо всяких объяснений выдворяли из города.

После небольшого перерыва начались танцы.

Проворные официанты разносили среди гостей кубки с местными спиртными напитками. Шампанского в Фагхе не было, поэтому приходилось довольствоваться местными винами. Самым вкусным сеньорите Рандрин показался соломенный напиток с лёгким осадком и приятным медовым привкусом. Он на удивление легко пился, оставляя после себя приятное терпкое послевкусие. Немного крепче обычного вина, но крепость эта совершенно не чувствовалась, а будто даже придавала лёгкости. Не занятая работой, просто наблюдая за пёстрым двором Джарха и стараясь не попадаться на глаза местным магам, девушка пригубила не один кубок этого божественного нектара.

Нубар Эрш, протанцевав с ней два первых танца и кратко сообщивший о мыслительных процессах в головах магов (всё спокойно, анторийцы их не заинтересовали), убедившись, что герцогине ничего не угрожает, оставил её развлекаться самостоятельно. Его самого заинтересовала какая-то суйлимка, правда, ненадолго, потому что политику он любил больше, чем женщин. Проследив за ним взглядом, Зара убедилась, что начальник намерен провести ближайший час за игрой в карты с представителями местной правящей элиты. Безусловно, за столом может завязаться интересный разговор, полезный для Антории.

Девушка танцевала, веселилась, пила, ела мороженое и не замечала, как летит время. С кавалерами проблем не возникало, так что сидеть у стеночки не приходилось. К слову, стулья там по большей части пустовали: мужчин в зале оказалось больше, чем женщин.

Материализовавшийся неизвестно откуда советник тоже удостоился чести пройтись по паркету с незнакомкой из парка и в этот раз оказался намного удачливее. Анторийка улыбалась, вела себя расковано, даже строила ему глазки, по большому секрету призналась, что замужем, и даже назвала своё имя — Лерель. После того, как он принёс ей ещё кубок мадэ, девушка совсем растаяла и согласилась принять его ухаживания.

Ощущая себя самой прекрасной, желанной и неповторимой, Зара продолжила кокетничать со всеми более-менее привлекательными мужчинами, потом заметила в дальнем конце зала 'мужа' и послала ему 'воздушный поцелуй'. Ей в голову вдруг пришло острое желание подойти к нему, прижаться к груди и уткнуться носом в подбородок. Захотелось, чтобы он тоже обнял её, провёл рукой по щеке и больше никуда не уходил до конца вечера. Решив осуществить свой план, Зара начала пробираться сквозь вальсирующие пары, готова была окликнуть графа по имени, но вовремя остановилась, сообразив, что чуть не выдала его — с языка готова было сорваться вовсе не 'Алоис'.