— Почему? — удивилась я столь странному ответу.

— Из тебя выйдет великий горицвет. Великодушный, справедливый и добрый.

Я фыркнула.

— А с Даном… поговори, как перестанет злиться.

Я покачала головой.

— Ни за что на свете! Мне, знаешь ли, еще жить хочется!

— Инга, опомнись! Он так любит тебя! Даже готов отпустить, лишь бы ты была счастлива!

— Он и отпустил, — прошептала я, стараясь не заплакать.

— Так ты же постоянно говоришь, что хочешь в свой мир. Ты ни о чем другом и не думаешь!

— Неправда!

— Правда!

— Нет! Все мои мысли заняты твоим братом!

В комнате вдруг стало тихо. Даже ветер перестал биться в окна.

— Ты его любишь? — осторожно поинтересовался Трис.

— Да.

— А сказать не пробовала?

— Что? Да я… да… не могу! И почему должна? Твоему брату до меня дела нет!

— И именно поэтому он с тобой каждый вечер занимается, а потом приходит посмотреть, как ты спишь?

— Это ты явно лишнее сказал, — раздался совсем рядом холодный голос Даниэля.

Мы с Тристаном аж подпрыгнули от испуга.

Дан с распущенными волосами, в изумрудном костюме и белоснежной рубашке стоял возле двери. Обжигал взглядом, не давая возможности сдвинуться и хоть что-то сказать. Ой, Золотая Рыбка, что сейчас будет…

— Трис, исчезни.

— Трис, не уходи, — потянула я напарника за рукав.

Страшно же оставаться с этим невменяемым фейри наедине. Безумно страшно! И если он еще раз так зеленью во взгляде полыхнет, я просто сбегу. Иначе сердце не выдержит и остановится.

— Вон! — рявкнул Даниэль, и я сорвалась вместе с Тристаном.

Только младшего брата фейри удерживать не стал, а меня поймал, подхватил на руки и понес обратно в комнату. И я даже пискнуть не посмела.

Сбросил все мои тетради, усадил на стол и наклонился, упираясь руками. И ощущения были… как у мотылька, которого насадили на иголки и прикололи к ткани, заставляя умирать. Руки дрожат, ноги тоже, голос не слушается, слезы катятся. А когда по столу поползла изморозь, я взвизгнула и тут же уткнулась в Даниэля. Причем сделала это машинально, ища защиты у того, кто ее всегда давал.

Фейри оторвал мою голову от своего плеча, заглянул в глаза и жадно поцеловал. И все страхи исчезли. Быстро и незаметно. Я просто таяла в желанных и надежных объятьях, наслаждаясь горячими ласками. И застонала, когда Дан прикусил нижнюю губу.

Мои руки в его волосах. Дыхание на шее. Запах мужчины, чуть терпкий и родной. И все это сейчас, когда время остановилось для нас двоих. И мало. Всего этого мало. Выгнулась, застонала, прижимаясь крепко, чувствуя, как под моей ладонью бьется его сердце — так же быстро и громко, как и мое. Или оно у нас вдруг стало одно на двоих?

Разом погасли светлячки, в окна забилась метель, а я целовала мужчину всей моей жизни, не готовая отпустить ни на миг. Кажется, сыпались искры, Дан шептал что-то в мои губы, скользя пальцами по спине.

— Дан…

И этот мой хриплый шепот он выпил, забирая дыхание очередным поцелуем. На этот раз безумно нежным, как шелк.

— Нам придется поговорить. Сейчас.

И в комнате снова появляются светлячки, а я пытаюсь прийти в себя.

Золотая Рыбка, почему мы с Даном наполовину раздеты, а моя блузка висит на верхней книжной полке? И куда делись рубашка и камзол Дана?

— Ты их спалила, — ответил он, целуя меня в уголок губ.

— Что? — подскочила я.

— Тише, я шучу. Они на подоконнике.

И как же там оказались? Даже при всем воображении представить не получается.

— Тебе стоило сказать мне про камень из Ветра самоцветов, — заметил он, при помощи магии снимая и левитируя блузку мне в руки.

— Зачем?

Дан наклонился, ласково поцеловал, а потом спокойно сказал:

— Я обещал постараться тебя понять, мотылек. Мы разные, согласен. И это непросто. Крылья фей, как же это непросто! Час назад хотелось разнести весь город просто потому, что женщина спасла мне жизнь. Так не должно быть. Но это случилось. И мне придется смириться, что ты… смелая, отчаянная, решительная. Принять тебя такой, Инга, какая есть. Не пытаться изменить. Принести в твою жизнь свет и радость.

Фейри вдруг усмехнулся.

— У тебя такое забавное выражение лица, ты даже не представляешь.

Еще бы! Это он что, мне в любви так признаться пытался? Или нет?

— Ты меня… напугал.

— Попробуй встать на мое место, Инга, и представь, что я чувствовал, когда узнал, какую цену ты заплатила за мою жизнь. О чем ты тогда думала?

О том, как сильно люблю тебя.

— Камень добыть можно, а оживить того, кто погиб, — нет. Вернись я в прошлое, поступила бы так же, как тогда.

— И мне бы не сказала?

— Нет.

Дан молчал долго.

— Помнится, когда я отказался рассказывать, кто за мной охотится, ты такие стены выстроила, что не знал, как сломать.

— Я за тебя беспокоюсь! — возмущенно заметила я, натягивая блузку и понимая, что пуговиц на ней нет. Дожила! — И к тому же… вдруг я смогу помочь?

Дан задумался, потом тоже принялся одеваться. Покосился на меня.

— Почему ты не сказал?

— Как же мне не хочется тебя в это впутывать! У меня тоже есть враги, Инга. И они иногда доставляют неприятности.

Я вспомнила Дирари, опутанную лианами, и промолчала.

— А Шангал Кровожадный тут точно ни при чем? — издалека начала я.

Этот разговор я уже пыталась завести, но в который раз Дан промолчал.

— Ты говорить со мной собираешься или как? — поинтересовалась я, чувствуя, что на душе стало спокойно и хорошо.

Буря миновала, а жизнь снова заиграла красками. Или же я просто разучилась долго грустить?

— Дай мне время, пожалуйста. И я все расскажу. Обещаю.

Нахмурившись, я посмотрела на Даниэля.

— Мне нужно убедиться, что все именно так, как я думаю, Инга. Любой промах сейчас может стоить… дорого. А потом я раскрою свои тайны.

— Все-все? — полюбопытствовала я.

— Сдается, для начала тебе хватит и парочки, — усмехнулся Дан, снова наклоняясь и ласково меня целуя.

В пятницу вечером, сдав последний экзамен (по магии камня у ректора Дероя), я пыталась разобрать скопившиеся вещи. Часть после боевой подготовки с Даном и тренировок с Тристаном просто пришла в негодность. Нельзя не только заштопать, но и нищему подарить стыдно. Исполосованные туники и штаны с прожженными дырами я бросала в одну кучу. Куча устрашающе росла. Поняв, что у меня остались почти одни платья, присела на кровать и загрустила.

Долго предаваться унынию не получилось. В комнату влетел счастливый Тристан.

— Ты не поверишь, мама и папа одобрили договор с лепреконами! Правда, сначала сомневались, что из этой затеи с продажей волшебной репы выйдет толк, но теперь… Я заработал триста золотых за пару недель, Инга! Как думаешь, хватит на расходы на каникулах?

— Я-то тут при чем?

— Инга, сколько раз тебе говорил! Мы — напарники, а значит, все, что я заработал при помощи магии, — наше общее.

— Но я-то ничего не заработала!

— А поездку на Жемчужные Острова? И как только создашь радугу… Ух, как мы разгуляемся!

Тут Тристан заметил гору испорченных вещей, поднял рваную тунику серо-бурого цвета и хмыкнул:

— Гардероб надо менять.

— Надо.

— Дану сказала? Он обязан тебя содержать как свою невесту.

— И не подумаю! Опять платьев накупит, а у меня их и так тьма-тьмущая! И куда носить? На танцы не пускают, один-единственный ужин в ресторане закончился землями лепреконов, а на тренировках в юбке показываться смысла нет.

— Ну, если что, денег я тебе дам.

— Ох, Трис! Разве дело в них? Я могу воспользоваться теми, которые лежат на моем счете в банке гномов. Только где их в Академии Клевера тратить? Я за эти месяцы даже в Твируне не то что не погуляла, не побывала!

Трис почесал сверкающую макушку, посмотрел на меня.

— Знаешь, зато ты за это время побывала и у гномов, и у лепреконов. И впереди нас ждут Жемчужные Острова. А ты хандришь! Одежду мы и на Карисандре купим. Там чего только нет!