— Ты — девственник? — резко уточнила илладийка у Октавиана. Не стесняясь ни брата, ни девочку. С Диего с самим всё ясно, а Мирабелла еще ничего не поймет.

Юноша кивнул. Хорошо хоть — не краснея.

— Слава Творцу! — облегченно вздохнула Элгэ. Пожалуй, какой-то толк в целомудрии есть. Жаль лишь, что сама поздно спохватилась. — На что… они похожи?

— Тени… Они холодные… и им нужно тепло… — Диего будто выдавливает каждое слово, но его перебила Мирабелла:

— Они ждут! Они проснулись!.. Кровь! Теплая кровь!..

Жертвы! В том коридоре — предыдущие жертвы кривого ножа и черного алтаря! Лишенные собственной крови. Так и не обрели покоя…

Элгэ и Октавиан даже не поняли бы, кто на них напал. Диего и Мирабелла успели бы узреть весь ужас вдруг набросившейся призрачной смерти. И никто не ответит, кому пришлось бы хуже: зрячим или ослепшим благодаря «преклонному» возрасту?

— Диего, они приближаются?

— Нет, они не могут выйти…

— Где они? Только справа, или и впереди — тоже?

Октавиан устало прислонился к стене. Совсем плохо.

— Эти — справа. Впереди… там — другое. Я не вижу…

— Мирабелла? Мирабелла, что ты видишь?

— Там… там не тень! Там — слово, которое не выполнили…

— Несдержанная клятва, что ли⁈ — почти на крик сорвался Диего.

— Наверное… не знаю…

Мирабелла — потрясающий ребенок, куда умнее своих… сколько ей? — но всё же ребенок. Совсем маленький.

— Диего, помогли Виану.

— Я сам!..

Проигнорировав — молодец! — протесты, Диего подхватил светловолосую девчонку под колени. Октавиан разделил ношу без сопротивления. А вот скорость у них теперь будет…

Такой медленный… полубег. Дорога вперед… вниз, к клятве.

Мирабелла притихла — и то ладно.

— Диего — нарушенная клятва… чем грозит?

Раз уж братец оказался начитанней сестры.

— Нарушителю — смертью. Или чем похуже…

Про это Элгэ знала и сама. Только из легенд. А теперь они за каким-то змеем ожили. И явились именно в ее жизнь и жизнь ее близких!

— … а остальным… Если тот, кого обманули, спятил — будет убивать всех. — Диего тоже кажется усталым. Меньше, чем Виан, но всё равно… — Если же нет… Змеи!

От голодных призраков теперь отделяет ползущий вширь разлом. А судя по бледным лицам мальчишек — кто-то из них едва не угодил в провал ногой. Или оба…

— Вперед!

Только бы из Бездны не полезло вверх жидкое пламя. Оно выжжет всю потустороннюю нечисть, но живых — еще быстрее.

— Если нет — всё равно может забрать. Они на кровь реагируют. Могут не тебя взять, а твоего брата или сестру, к примеру. Или ребенка…

— Если кто нарушал клятву — самое время вспомнить! — хрипло расхохотался Октавиан.

— Я клялся старой няньке, что больше никогда не влезу ни на одно дерево, — через силу фыркнул Диего. — Но покойной госпоже Долорес здесь точно делать нечего.

Впереди зловеще маячит стена. Сердце рухнуло, оборвалось… Тупик⁈ Нет. Просто коридор резко раздвоился.

Опять — выбор… Хотя лучше так, чем когда дорога отрезана вовсе.

— Слева — тени, — почти весело изрек брат. — Справа — клятва.

— Направо, — обреченно вздохнула Элгэ.

Они вылетели в огромный зал. Ого — не меньше десятка входов и выходов. И ни через что подобное по дороге сюда беглецы не пролетали.

Они сбились с пути. И теперь любой из коридоров может вести куда угодно — хоть на волю, хоть к змеям. А в единственном знакомом завелись тени-упыри…

— Передохнем секунду! — сквозь зубы выдавил Диего. — Виан сейчас свалится.

Элгэ молча кивнула. Мирабелла за спиной сидит тихо, как мышка. Но даже от этого уже не легче. Плечи превратились в одну сплошную боль.

А в зале трясет меньше. Во всяком случае — с потолка пока ничего не летит.

Эйда слабо застонала, когда ее осторожно опустили на каменный пол. И сами рухнули рядом.

Элгэ спустила-таки Мирабеллу с вконец затекших плеч.

Из глаз девочки катятся слезы. А в глубине зеленого взгляда затаилась правда.

— Клятву нарушила ты, — тихо и отчетливо произнес ребенок.

Глава восьмая.

Эвитан, окрестности Лютены.

1

Высокий круглый зал. Ворочается в глубине чудовище. И — ни единого камня сверху.

Наверное, если здесь что и упадет, то сразу потолок. И придавит всех разом единой многопудовой плитой. Но пока он не рушится, нет пыли и можно вздохнуть полной грудью. Последние несколько раз.

Клятва вошла в третий снизу коридор. Шаги ее неспешны. Дают время не только выпрямиться на гудящих ногах во весь рост, но и вытянуть из ножен шпагу. У клятвы — светлые волосы и бледное лицо Юстиниана.

«Если увидишь, что я — уже не я…»

Вот так, Элгэ. И никто не виноват, кроме тебя самой.

Сначала ты почти восемь лет закрывала глаза на чудовище, кому позволила отдать на растерзание брата. Маленького Диего, кого якобы любила.

А потом ты дала две клятвы подряд и обе нарушила, даже не заметив. Разве не клялась перед лицом Творца быть верной женой Юстиниану? Тому, кто сейчас идет через каменный зал — глядя тебе в глаза пустым, невидящим взглядом.

Клялась.

А убить Юстиниана одной непередаваемо жуткой ночью ты не обещала? Когда ледяная луна светила с небес, а во мраке словно шевелился кто-то невидимый и жадный? Он действительно шевелился, Элгэ. Невидимый — лишь для вас с Юстинианом. Взрослых и лишенных истинного зрения. Но вот что открылось бы взору Диего — окажись он там?

Хорошо, что его там не было. Плохо, что брат здесь сейчас.

— Тиан! — вырвалось у Октавиана.

Тот даже не вздрогнул.

— Это уже не он, — качнула головой Элгэ. — Уходите! Диего, девочку несешь ты.

— Я останусь с тобой! — Октавиан рывком поднялся на ноги, усталая рука легла на эфес. Узкая, исцарапанная, с огромным синяком чуть выше запястья. Камень? Или еще раньше — в бою?

— Не останешься. Диего…

— Диего — единственный, кто способен увидеть, где нас сожрут, а где — нет! — сорвался на крик Октавиан. — Лучше него о себе позаботится только Мирабелла!

Юноша шагнул вперед с явным намерением заслонить Элгэ. Мог бы не стараться — то, что всего несколько часов назад было Юстинианом, просто встало в пяти шагах от живых. Закрывая любой из коридоров — кроме того, куда они вошли.

2

— Октавиан, он заберет или меня, или нас обоих, — голос девушки прозвучал глухо.

И Рунос ее понимает. Кому захочется отдать и жизнь, и посмертие за нарушенную клятву? Смел не только тот, кто не боится вообще, но и кто способен преодолеть страх.

— Октавиан, ты должен вынести отсюда Эйду. Это — твой долг. И… считай, что моя последняя просьба.

Последняя. Станет ею, если Рунос не сумеет передать девушке… Потому что физически ему не успеть — уже не успеть!

Еще бы знать, в чём она поклялась!

Целитель, посохом защищаясь от всё чаще срывающихся с потолка камней, на пределе сил мчался вперед. Он уже рискует — и смертельно. Потому как прямая обязанность Белого Служителя Матери-Земли — вовсе не спасение жертв. Увы!

3

Брат послушался беспрекословно. Только теперь уже по его подбородку заструилась кровь.

Октавиан еще обернулся к Элгэ — прежде чем скрыться в туннеле. Губы дрогнули — словно хотели что-то сказать… что-то важное. Напоследок.

Не сказал. Или не посмел. Если это уже попросту не мерещится обреченной… на что? Лучше не задумываться. Всё равно оно уже сейчас произойдет.

Любому в такой миг захочется услышать что-то невозможно важное. Услышать, увидеть, узнать — перед смертью, посмертием, Вечной Бездной… Или куда еще уводят нарушенные клятвы?

Элгэ шагнула вперед — навстречу ожившему мертвецу.

Нечто двинулось к ней.

Путь к эшафоту сократился почти вдвое. Эшафоту? Или разверстой могиле?

За какие преступления в древности хоронили заживо? Кажется, в Ритэйне — жен-мужеубийц. А мужчинам просто запрещали жениться вновь… Мир всегда был несправедлив.