А то, что я видела это собственными глазами, все равно не очень помогало поверить в это.

Они выиграли. Они, черт побери, выиграли. Мне казалось, будто это я выиграла. Будто только я поеду на большую игру через две недели.

— Хочешь, я возьму одного из них? — спросила одна из подружек принимающего, которая села рядом со мной, когда мы зашли в комнату, предназначенную для семей игроков.

Я с благодарностью на нее посмотрела и покачала головой.

— У меня все хорошо, спасибо. Уверена, они появятся уже через минуту.

Девушка кивнула и встряхнула руками, широко улыбаясь.

— Да. Не могу дождаться, — она прикусила губу и огляделась, дергая коленями под столом. Источаемая ею энергия была заразительна.

— Это потрясающе, не правда ли? — спросила я.

— Ага, да, — она улыбнулась. Брюнетка, около двадцати, и я знала, она лишь недавно начала встречаться со своим парнем. За последний сезон здесь побывало несколько женщин, которые приходили в семейную комнату к восьмидесятому номеру. — Я хочу кричать. Поверить не могу, что они сделали это, — тон ее голоса стал повышаться, затем ее взгляд остановился на двух маленьких монстрах на моих коленях. — Мэтт сказал, после этого сезона Эйден планирует уйти.

Началось.

— Ага.

Это довольно противоречивая новость. С одной стороны, я испытывала облегчение, потому что за последние пару лет я прочитала много статей о том, как долгосрочная игра в футбол влияет на мозги и тела игроков, и я знала, Эйден был более чем везуч в своей карьере.

После проблем с ахилловым сухожилием много лет назад у Эйдена были лишь незначительные травмы, и это лучше, чем многие могли бы надеяться. С другой стороны, никто, кроме меня, не знал, как сильно он любил играть.

Футбол — это то, ради чего он всегда тяжело трудился, и он повесит свои бутсы и джерси на крючок и уйдет в тридцать пять.

Завершалась огромная глава его жизни, и я немного беспокоилась о том, как в ближайшие несколько месяцев будет проходить его переход. За последние несколько лет мы нашли баланс в наших отношениях, который работал, который с каждый днем расцветал все больше и больше, несмотря на его расписание и мои трудоголические тенденции, но... ну, он уходил из футбола. Бросал свою большую любовь.

— О! Смотри! Они идут, — сказала девушка, уже вставая.

Лица мужчин, которые заходили в комнату, сияли торжеством.

На другой стороне комнаты я заметила Тревора, он стоял, скрестив руки на груди, и разговаривал по телефону. Вероятно, он почувствовал мой взгляд, потому что его глаза в толпе людей нашли меня.

За спиной Сэмми я показала ему средний палец, а он просто смотрел на меня, потом недоверчиво покачал головой, но больше ничего не сделал.

Мудак.

Только потому, что он жестокий козел, который делал так, чтобы у Эйдена было все, чего он хочет, не значило, что он должен мне нравиться. Сейчас, после стольких лет, думаю, моя ненависть к нему существовала лишь ради забавы, но все равно он ― бессердечная акула.

Акула, которая заполучила для Зака очень хорошую сделку с новой расширяющейся командой в Оклахоме через год после того, как его уволили из «Трех Сотен». В этом году они зашли не очень далеко, но Зак играл лучше, чем когда-либо, начиная с третьего года своей карьеры.

Вообще-то, он защитник в моей фантазийной лиге футбола, и находился там с тех пор, как подписал контракт. Он все еще одинок, все еще глуп. Все еще один из моих лучших друзей, и уже называл себя Дядюшка Зак каждый раз, когда приезжал повидаться с мальчиками.

Иногда я до сих пор не могла понять, как я могла так сильно любить двоих человечков, в создании которых принимала участие. Нет ничего, что я бы не сделала ради них, и это знание иногда вызывало во мне боль, когда я думала о своей матери и ее провалах.

Между нами отношения так и не наладились, и, я уверена, это все моя вина. Я слишком многое не хотела отпускать, но, по крайней мере, на данном этапе моей жизни я не жалела о принятых мною решениях. Я счастлива, счастливее, чем когда-либо, и не буду чувствовать за это вину.

Я сидела на стуле и ждала, наблюдая, как другие игроки заходили в комнату и направлялись прямо к своим семьям. Люди на радостях кричали и обнимались. Эйден не заставил себя долго ждать и вошел в комнату, на его лице было то же самое спокойное, осторожное выражение, пока он осматривал комнату. Здоровяк наконец-то поедет на большую игру и даже не улыбался. Почему меня это не удивляло?

Затем он заметил в дальнем углу нас.

Сэмми увидел его в ту же минуту. Его руки дернулись вперед.

— Мамочка! Смотри! Папочка!

И от улыбки, появившейся на лице любви всей моей жизни, я заулыбалась как идиотка. Честность, открытость и истинная радость на лице Эйдена до сих пор затрагивала во мне уголки, о существовании которых я не знала до встречи с ним.

Это была моя улыбка. Наша улыбка. Ту, которую он оставлял для моментов, когда наша маленькая команда бывала вместе. И в ней не было ни следа чего-либо, относящегося к футболу, пока он переводил взгляд с меня на малышей по бокам от меня. И на их одинаковые джерси, по размеру намного больше, чем должны быть у детей в их возрасте.

Маленькие пухлые задницы. Честно, я рада, что мне сделали кесарево, чтобы я смогла родить их. Их большие головки, прямо как у их папы, нанесли бы очень, очень серьезные повреждения.

Я все еще помню, как Диана держала Сэмми на руках сразу после его рождения и качала головой.

— Эта головка разорвала бы тебя пополам, Ванни.

Когда у меня начались схватки во время беременности Грэем, где-то через год после рождения Сэмми, в больницу я поехала с пугающей картинкой в моей голове. Об этом мне не надо было переживать. К счастью, все прошло отлично.

Здоровяк смотрел на нас, пока пересекал комнату, наполненную колоссальным возбуждением, подтверждающим сегодняшнюю победу. Эйден, не колеблясь, опустился перед нами на колени, его глаза изучали Сэмми, потом меня и Грэя.

Он всегда так делал, будто не мог выбрать, на ком сосредоточиться. Иногда он смотрел дольше на меня, иногда — на Сэмми, иногда — на нашего кроху. И каждый день с нами был Лео, последний член нашей команды, который терпеливо ждал нас дома.

Это был бы пятый год нашего соглашения, но Эйден получил свою условную зеленую карту, а затем пару лет назад вид на жительство. Он уже сдал свой экзамен на гражданство. Мы сходили на два интервью и отсидели их с агентом, который задавал вопросы, чтобы убедиться, что мы настоящая пара, и мне нравилось думать, что мы справились с блеском. Помню, я жаловалась, что теперь, если он меня достанет, я не смогу депортировать его.

Эйден не произнес ни слова и обнял своими большими руками нас троих, целуя темноволосые головки. Потом он улыбнулся мне и наклонился, чтобы поцеловать меня. По-настоящему поцеловать, будто нас не окружали люди, которые кричали и вопили из-за второй по величине возможной победы в НФЛ.

И я знала. Знала, что он в порядке, что все будет отлично, несмотря на то, выиграет он большой чемпионат или нет. Мы разберемся с нашим будущим. Этот парень, который отдает все своей карьере, мне и теперь мальчикам — всего себя ― не делал ничего наполовину. И никогда не будет; это не в его духе.

— Ты счастлив? — спросила я.

Все еще обнимая нас, он посмотрел на меня из-под своих невероятно длинных ресниц и рассеянно кивнул.

— Да, — своими большими руками он погладил маленькие спинки его мини-копий, потом осторожно коснулся их пухлых щечек, и когда снова посмотрел на меня, его улыбка стала шире. — Но сейчас я уже и не помню, каково это — не быть счастливым.

* КОНЕЦ *
Переведено специально для группы https://vk.com/kn_books
Мы также планируем переводить книгу про лучшую подругу Ванессы, Диану.