Господи, что происходит? При этом было и что-то, оцарапавшее ей душу, и в упоминании о мистере Крайтоне. Его назвали негодяем: Черити с этим в принципе не спорила, но откуда об этом знать милорду Клэверингу?

Она была рада отдаться музыке — слишком напряжены были нервы. Этот вечер, от которого она почти ничего не ожидала, оказался весьма насыщенным, и сейчас ей предстояло решить, как быть. Слава Богу, она не проиграла и не оказалась в долгах. Но оказанное ей невольное предпочтение перед остальными девицами, безусловно, не пройдёт ей даром. Леди Дороти не была зла или жестока по натуре, но едва ли она простит ей внимание этого человека в ущерб её дочери. А значит, жить легче не станет. Черити вздохнула. Сейчас на неё не очень-то обращали внимание и едва замечали, но кто знает, что будет завтра?

Когда после танца они вышли на балкон освежиться, милорд, как ни в чём не бывало, заговорил о будущем званом ужине, который леди Рэнделл собиралась дать в Фортесонхилле. Он будет рад снова встретиться с ней. В ответ Черити, поглощённая своими невесёлыми мыслями, только деревянно улыбнулась, но тут милорд, казалось, прочитал её мысли, и снова предложив ей опереться на его руку, увлёк в зал.

Теперь они подошли к Хейвудам, точнее, к леди Дороти, сэру Тимоти и Энтони, ибо Вирджиния танцевала с женихом, а Винсент — с Сесили.

Глаза милорда, как заметила Черити, снова остекленели, и он заговорил с необычной мягкостью и живой непринуждённостью, каких вовсе не было в его голосе на балконе.

— Мистер Хейвуд, рад видеть вас. Мисс Тэннант-Росс столько рассказала мне о вашей чудесной семье, о вашей прелестной дочери и замечательных сыновьях, что я невольно почувствовал себя членом вашей милой семьи. К тому же, оказывается, я знаком с вашим семейством через вашего племянника, мистера Селентайна Флинна, с которым связан давней дружбой. Как тесен мир, не правда ли? Миссис Хейвуд, мы с сестрой и тётушкой будем счастливы видеть вас всех у себя в будущую среду. С вашего позволения, завтра мы с сестрой и леди Рэнделл навестим вас, не возражаете?

Гримаса, застывшая на лице тёти, на глазах Черити перетекла в ликующую улыбку, дядюшка Тимоти рассыпался в любезностях, и Черити облегчённо вздохнула. Милорд, что и говорить, понимал в житейских делах и умел сглаживать острые углы. Сама же Черити изумилась и другому — подобная любезность со стороны такого человека к их семье была странной.

Ужин прошёл тихо, при этом Черити хотела оказаться рядом с пастором Стэнбриджем, но не удалось — её пригласила сесть рядом с ней сама леди Рэнделл. Они беседовали о висте, весенней рассаде и о новых книгах. Разговор даже увлёк Черити: оказалось, леди Рэнделл вовсе не столь уж и чопорна, как ей казалось.

Публика уже разъезжалась, карету Хейвудов подали одной из первых, и Черити заметила, что Вирджиния, мрачная и совсем тёмная с лица, села рядом с отцом, даже не обернувшись на провожавшего её Филиппа Кассиди.

Клэверинг же взял под руку сестру и леди Рэнделл и двинулся к их экипажу. Впрочем, он тут же вернулся и, извинившись, протянул мисс Тэннант-Росс её бальную сумочку, которую захватил по ошибке, приняв за сумочку сестры. Энтони, странно молчаливый, проводил его сиятельство с сестрой глазами до экипажа. Мистер Крайтон, растерянный и мрачный, потерявший свой всегдашний лоск, смотрел на мисс Тэннант-Росс так, точно впервые видел.

— А ты понравилась его сиятельству, Черити, — раздался сзади голос миссис Кассандры Стэнбридж.

Она с супругом и сыном подошли незаметно. Черити лишь пожала плечами: сейчас, когда Клэверинги уехали, она была откровенно рада, у неё точно сняли камень с души.

— Да, наша красавица Черити имела успех, — усмехнулся пастор. — Леди Рэнделл изволила сказать, что у неё совершенно мужская манера игры и отличное чутье игрока, а мисс Клэверинг заметила, что столь редкую красоту нечасто встретишь.

Черити нервно сжала ручку сумочки и удивлённо посмотрела на пастора. Сегодняшний вечер добавил ей уверенности и несколько поднял её мнение о себе, она подлинно ощутила себя равной всем остальным, чего не было годами. И она ещё не привыкла к этому ощущению. Мысль же, что она красива — и не так, как другие, пока просто не укладывалась у неё в голове.

— Да, Черри, твой дебют был великолепен, — улыбнулся ей Остин Стэнбридж.

Голос его звучал мягко, но Черити неожиданно уловила в нём нотки странного разочарования.

— Завтра мы сможем всё обсудить, — тихо сказала миссис Стэнбридж.

Черити проворно взглянула на неё, поймала быстрый взгляд и кивнула, поняв, что ей завтра обязательно надо зайти к миссис Стэнбридж.

Экипаж вернулся за ними через несколько минут, Энтони заговорил только в темноте кареты.

— Ты и вправду рассказала его сиятельству о нашей замечательной семейке, Черри? — голос Энтони был не похожим на себя, странно вкрадчивым и мягким. Именно так разговаривал с её семейством милорд Клэверинг.

Черри насторожилась.

— Он просто задавал вопросы, — лёгким тоном сказала она, — я отвечала, и возможно, наговорила больше, чем нужно. Но мне не показалось, что он любопытствовал сверх меры.

— А он что-нибудь рассказал о себе или своей сестре?

— Нет, — покачала головой Черити. — Понимаешь, я случайно видела его в марте у тётушки Флинн в Бате. Он с сестрой привёз ей письмо от нашего кузена Селентайна.

— Ты не говорила, что раньше была знакома с его сиятельством, — Энтони в проскочивших мимо огнях встречной кареты был нахмурен, мрачен и кусал губы.

Черити пожала плечами.

— Я и не была с ним знакома, — возразила она. — Нас никто не представил друг другу, и я понятия не имела, что приехавшие родственники леди Рэнделл — те самые Клэверинги, и только на службе в храме узнала их, — оправдалась она.

— Так он — друг Селентайна?

— Говорит, что да. — Тут Черити вспомнила сказанное графом об Остине Стэнбридже. — А о чём вы говорили со Стэнбриджем в коридоре за Большой гостиной?

На несколько секунд повисло молчание, и Черити поняла, что кузен лихорадочно пытается придумать что-то, что можно было бы выдать за тему разговора. Стало быть, милорд вовсе не лгал, когда сказал, что разговор Энтони с Остином не делал чести обоим.

— Да ни чём особенном, — пожал наконец плечами Энтони, — а почему ты спрашиваешь?

— Мне показалось, вы долго там стояли.

— Да нет, с чего бы? Несколько минут.

Карета подкатила к дому Хейвудов. Энтони подал ей руку и проводил к её лестничному пролёту. На прощание ничего не сказал, и это почему-то тоже показалось Черити недобрым знаком.

Черити порадовало, что леди Хейвуд не спустилась к ней сразу по приезде выяснять все обстоятельства, явно отложив беседу до утра. А последним её изумлением в этот столь долгий день были две банкноты по двадцать фунтов, одна десятифунтовая и ещё две — невиданным раньше номиналом по сто фунтов в её бальной сумочке. К ним прилагалась записка, набросанная чеканным мужским почерком его сиятельства:

Когда он успел её написать?

Этот бал был для Фредерика Крайтона провалом. Причём, провалом во всем. Его самолюбие было достаточно раздутым, он был уверен в своей привлекательности, любил ловить восторженные улыбки и призывные взгляды молодых леди, обожал находиться в центре восторженного круга почитательниц, но ещё с воскресного дня с ним начали происходить странности.

На церковной службе на него никто не смотрел: даже мисс Хейвуд и мисс Кассиди, которых его пренебрежение снова сдружило, казалось, забыли о нём, что до других красоток — все их взгляды были прикованы к племяннику леди Рэнделл. Крайтон внимательно вгляделся в его сиятельство, почему-то подумав, что где-то уже видел его, но не вспомнил, где и когда. «Не иначе, в Лондоне», подумал он и забыл об этом.